Виктор Миняйло - Звезды и селедки (К ясным зорям - 1)

Точно так же тосковала о чуде и Яринка. Широко раскрытыми восторженными глазами обводила она хату, узнавала всех и не узнавала. Знакомые лица отсвечивали удивительным светом праздника.

И все узнавали и не узнавали Яринку. Да, это конечно же Софиина дочка, та самая крикливая и острая на язык девчушка, которая хлопала юбкой, заворачивая телят - "а пропал бы ты, пакостный! Сожрал бы тебя волк!", - с детским нежным личиком и выпуклыми, словно приклеенными к лицу губами, с удивленно-радостным укоризненным взглядом - "ой, тетушка, что вы такое говорите!..", но это была и другая Яринка - только что появившийся бутон розы в своих сочных лепестках, с укрытой в нарядной одежде волшебной силой девичества, с порывистыми движениями еще худеньких рук, которые вскоре округлятся, со стройными ногами, которые пополнеют, с острыми персями, которые станут более пышными, с тонким румянцем на щеках, который погустеет.

На одной из скамей Яринка увидела мать, которая сидела с отчимом. Девушка с опаской посмотрела на них. Ей было неловко от взгляда Степана сама не знала почему. Матери она ответила немного горделивым взглядом торжествующей молодости - где-то в глубине души чувствовала, что та завидует ей.

Через толпу людей, что стояли у стены, проталкивались парубки. Среди них Яринка заметила и Данька Котосмала.

Лихо заломленная серая шапка каким-то чудом держалась на его затылке. Горохово-зеленоватыми ястребиными глазами парубок нажал на Яринку с такой силой, что у нее дыхание перехватило. И все же девушка пренебрежительно передернула губами, едва заметная гримаска пробежала по ее румяному личику.

Данько пробрался к ней и Марии, повел плечами, подбоченился.

Яринка фыркнула и крепче прижалась к Марусиному локтю. Но Данько обезоружил ее неприязнь:

- Здоровы будьте, девки!

Девушка вспыхнула: вот - и этот баламут признал ее взрослой. Она посмотрела ему в глаза сердито, с подозрением. А он хотя и улыбался, прищурившись, но не было в его улыбке открытой издевки, и Яринка резким своим голоском сказала дерзко:

- Ты только сегодня меня заприметил? Все котов смалил?

Он засмеялся, расширяя свой хищный сбитый набок нос.

- А может, я к Марушке, га? Не к тебе. Поняла?

- Цыц, попов Гриц! - молвила Мария густым голосом.

Данько поиграл бровями и дохнул на Яринку горячо:

- А тебя я, может, впервые и увидал. Поняла?

- Ну и как, не ослеп?

Данько стал к Марии боком и процедил сквозь зубы тихо, с угрозой:

- На выходе буду ждать. Поняла? Что-то скажу.

У девушки тенькнула какая-то струна. Она не знала, то ли ей почудилось, то ли и вправду Данько брякнул это.

- Что такое, что такое? - пробормотала она, растерянно оглядываясь на Марию, но та вроде бы равнодушно отвернулась от нее.

А Данько уже снова расталкивал людей, пробираясь к выходу. Только раз обернулся к ней, заледенив ее взглядом.

- Что он сказал? Что сказал? - почти в отчаянии допытывалась Яринка.

Мария только улыбнулась мрачно.

- Вот сейчас Ригор чего-то скажет, - подтолкнула она Яринку локтем.

На возвышении, служившем сценой, придерживая сзади руками занавес, сшитый из клетчатых покрывал, стоял Ригор Власович и молча смотрел на людей.

Шум постепенно стихал. Лишь одинокие голоса вырывались еще кое-где, потом и они гасли, как свечки на ветру.

- А ну-ка, кто там болтает, хватит вам!..

Откуда-то от двери послышался голос Данька:

- Живоглоты.

Полищук и бровью не повел.

- Так вот, - начал он. - Граждане и товарищи! Сейчас вы увидите жалостную комедию про нашего человека, казака Назара Стодолю, который принял много кривды от разных контров. От живоглотов, как тут выскочил, точно голый из крапивы, малый Титаренко, которого у нас народ справедливо кличет Котосмалом.

- Ха-ха-ха! - захохотала Яринка злорадно, и все подхватили смех.

Ригор Власович переждал, пока зал утихомирится, и продолжил:

- У нас полная свобода. Где нужно - смейтесь, а где нужно - то и плачьте. Только чтоб не перебивали, ибо то будет уже анархия. А представление это сделал наш завшколой Иван Иванович в сопровождении учительниц. И еще парубков и девчат, которых я сегодня приветствую от имени советской власти и комбеда.

Ригор Власович захлопал в ладоши, а за ним и все, кто сидел и стоял в зале.

Повернув голову к занавесу, Ригор Власович напутствовал актеров:

- Провожаю вас, товарищи, в последний путь и желаю успеха на большой дороге! - и соскочил с возвышения.

Люди снова захлопали в ладони и затопали ногами.

Зазвенел школьный звонок.

Восторгу зрителей не было границ. Яринка тоже топала ногами, хлопала в ладони перед самым своим лицом и кричала:

- Скорей! Скорей! Заснули!

Искоса поглядывала на поповскую наймитку, что стояла неподалеку, держась обеими руками за живот под фартуком, как всегда неряшливую и растрепанную.

"Наверно, матушка послала проведать, самой сюда идти негоже".

И, глядя на ее сонное лицо, еще громче кричала:

- Засну-у-ули! Со-о-они!

Ей в ответ снова зазвенел звонок. И спорил он с Яринкой еще раза четыре.

Кто-то на сцене осторожно раздвигал занавес и подсматривал одним глазом. За занавесом топали и бегали, передвигали что-то тяжелое, наконец все затихло, а тогда и люди начали затихать.

Но вот несколько парубков взяли лампы со стен и отнесли их на сцену.

Девчата в толпе стали повизгивать, очевидно, их к этому понуждали парубки.

И наконец невидимые руки раздвинули занавес, и все так и ахнули. Оттого, что впервые попали в чужую хату и видели ее хозяев, а те, как в наваждении, об этом и не догадывались. А и вправду, любо было сидеть в темноте, подсматривать и подслушивать чужую жизнь без риска получить ухватом по башке.

Поначалу Яринка старалась угадать, кто же переоделся Стехой и Галей, а когда узнала, то не могла поверить, что это свои сельские девчата. Узнала и Ивана Ивановича - по искалеченной руке, но это был уже не Иван Иванович, а казацкий сотник Хома Кичатый. И очень досадно было Яринке, что Иван Иванович - а мы ему так верили! - стал таким бессовестным.

Еще бы - родную дочь хочет одурачить, обманом выдать за старого полковника. Все деньги у него на уме! А нет на тебя погибели!.. И хотелось девушке крикнуть ему: "Иван Иванович, то есть нет - Хома, вы же нас учили не обманывать, а сами!.." Но и до сих пор побаивалась если не своего бывшего учителя, то его жены Евфросинии Петровны. Еще матери нажалуется...

Ах, как досадовала Яринка, когда приехали к сотнику сваты от того чертового деда-полковника, а Галя и понятия не имеет, что они не от ее любимого!

А когда стала бедняжка перевязывать сватов рушниками, Яринка не выдержала и со слезами на глазах крикнула:

- И что ты, дурная, делаешь?!

Но вот появился кстати Назар Стодоля со своим побратимом Гнатом, и девушка даже кулаком о кулак стукнула - ага-а, будет вам свадьба!..