Сергей Миров - Такая работа

Вот оно. Холодная испарина моментально выкатила на лоб Никодима Велизариевича. Именно сегодня, именно сейчас...

- Погоди. Бабулю не пугай. Я сейчас буду, не поднимай панику. Вы все там?

- Нет... Танька постеснялась подниматься, а этот Патрик с ней на скамеечке сидит, по-английски чешет...

- Хорошо. Сейчас буду.

Юрий медленно поднялся со стула. Совершенно забыв про гостей, он несколько раз судорожно сглотнул, пытаясь что-то сказать. Потом указал пальцем на телефон и хрипло спросил:

- Отец?

Никодим Велизариевич шарил глазами по углам в поисках трости.

- Не знаю. Скорее всего, да. Я сейчас пойду и все сам выясню, потом тебе позвоню. Простите, пожалуйста, но, видимо, поход в ресторан не состоится. Если хотите, можете посидеть здесь, пока кто-нибудь... не знаю... приведет вам внука.

Юрий не глядя подвинул минутную стрелку на одно деление и потянулся за курткой.

- Никодим, я с тобой.

- С ума сошел? Суббота, без двадцати семь! Полная площадь народу! Кто работать будет?

Вдруг Юрий закричал, срываясь на визгливые ноты:

- А ты! Ты будешь работать! Это тебе надо, ты же у нас кровный Колотаев, а я приемыш из детдома! Ты же теперь старший, вот и отвечай за всю свою идиотскую семейку! Ты меня всю жизнь презирал, как и все вы, только Велизарий во мне человека видел! А ты меня даже не пускаешь, чтобы глаза ему закрыть! Где же ты был, когда дед Степан прямо тут откинулся? Сволочи, все вы сволочи! Господи, бред-то какой, двести пятьдесят лет стрелки руками вертеть, а?! Да несись она конем, ваша башня, и стрелки ваши туда же!.. Вот! Пусть товарищ буржуйский шпион их двигает! Он тоже кровный! Давай, Еремей Евстропович, вступай в семейный бизнес, потом у себя в Ливерпуле всем расскажешь, как России гуманитарную помощь оказывал! И уж не переживай так, если даже меня из Мурманска вывезли, на наследство не претендую!

Никодим Велизариевич с размаху залепил ему пощечину:

- А ну, остынь! Не надо ему глаза закрывать, они уже закрыты... спал он. А вы извините нас... Извините, я не знаю, что говорить.

Юрий удивленно потрогал себя за щеку, посмотрел на обратный циферблат, чуть колеблясь, подвинул стрелку еще на минуту и, глядя себе под ноги, произнес:

- Все, - потом огляделся по сторонам и, не глядя на Никодима, пошел вниз по лестнице. На пятой ступеньке он остановился и зачем-то повторил: - Все.

Еремей-Джереми стоял рядом с перепуганной женой и вполголоса что-то говорил ей по-английски. Когда внизу хлопнула дверь, он отвлекся и тихо сказал:

- Мы все поняли, кажется, у вас несчастье. Выражаем свои соболезнования, но, к сожалению, я не имею юридического права делать то, о чем просил Юрий. Мне категорически запрещено совершать в России какие-либо действия, связанные с работой. Внизу стоит машина, которой вы можете располагать в полной мере, кроме того, считаю своим долгом нести финансовые расходы, связанные с... моим дядюшкой Велизарием. Вы идете?

Никодим Велизариевич не знал, что делать. Ни разу за всю его жизнь башня не оставалась пустой. Даже мысль об этом никому из Колотаевых доселе не приходила в голову. А всего-то в двух минутах езды на автомобиле на диване в общей комнате остывал отец.

Вытерев пот со лба и положив под язык еще одну капсулу валидола, Никодим Велизариевич взял трость, помедлил несколько секунд и сделал то, чего не мог себе позволить никогда: подвинул стрелку сразу на десять делений вперед. Гости уже стояли около двери, Никодим Велизариевич надел плащ, кивнул двоюродному брату и начал спускаться.

На улице уже темнело. Ветер снова усилился, начал накрапывать мелкий дождик. Втроем они сели в приятно пахнущий автобус, похожий на рафик, и Никодим Велизариевич объяснил дорогу. Вышколенный интуристовский шофер не произнес ни слова, гости тоже молчали, даже когда на повороте к дому машина обогнала бегущего Юрия.

У подъезда сидели Татьяна с Патриком, видимо, что-то почуявшие. Никодим Велизариевич торопливо прошел мимо, не глядя на них. Старшие гости остались внизу, в квартиру их никто не позвал. Не до политесов. В дверях на лестничной площадке стоял Лешка с дрожащей челюстью.

- Бабуля еще в ванной... Дед, я боюсь.

Никодим Велизариевич взял Лешку за плечо, чуть стиснул пальцы и слегка придержал его, проходя в квартиру. Сняв плащ, он, стараясь ступать неслышно, прошел в общую комнату, где в темноте вовсю орал телевизор.

В прыгающих пятнах от телеэкрана было видно, что на диване без движения с открытым беззубым ртом лежит Велизарий Степанович, на бороде которого белеет высохший творог. Никодим в нерешительности остановился, оглянулся на Лешку, глубоко вздохнул, зажег верхний свет и, не глядя на старика, выключил телевизор.

- Дай телефон. Нужно "скорую" набрать.

- Сейчас!.. - Лешка убежал на кухню.

Никодим Велизариевич подошел к окну, пытаясь сквозь дождь разглядеть стоявших внизу нежданых родственников.

Вот уж и впрямь судьба... Ну да ладно, не до них теперь. Впрочем, надо пригласить, пусть попрощаются, все-таки дядя, - подумал он.

- Никешенька? Ты прости меня, сынок, я, кажется, опять у телевизора заснул... Сейчас уйду, уйду.

В дверях раздался грохот упавшего телефона. Лешка стоял, вылупив глаза, из-за спины его было видно, как в прихожую ворвался запыхавшийся Юрий.

- Где?.. А?.. Ч-черт... - и, увидев поднимающегося с дивана старика, Юрий вдруг в голос завыл и сполз по стене.

- Юрочка? В чем дело, ты почему здесь? А кто же на башне? Вы что, с ума сошли? Там же люди сейчас! Господи, позор-то какой!

Юрий, всхлипывая, встал и поплелся к себе в комнату. Дверь хлопнула, закрывшись на собачку. Лешка незаметно исчез на лестнице, а из ванной послышался возмущенный голос Капитолины:

- В чем дело? Что за дикие звуки? Неужели нельзя хотя бы в такой день вести себя по-человечески?

Никодим Велизариевич помотал головой и подошел к секретеру, в котором всегда лежали сигареты для гостей.

- Ты что, Никеша? Ты ведь уже лет восемь как бросил!

Никодим Велизариевич прикурил, сел на диван к Велизарию, немного еще помолчал и произнес:

- Есть повод, отец. Ты приведи себя в порядок, умойся. Я сейчас гостей приведу.

- Каких еще гостей? На башню бежать надо!

- Ничего, отец. Полчасика перебьются. А гостей этих ты, почитай, восемьдесят лет ждал.

Еще раз затянувшись и затушив сигарету, он обнял отца, тяжело поднялся, снова взял в прихожей свою трость и медленно стал спускаться вниз.

У подъезда, прикрывшись огромным клетчатым зонтом, стояли сэр Еремей с супругой Викторией. Молодые куда-то исчезли, микроавтобус тоже.

Никодим Велизариевич подошел к ним, кашлянул, виновато улыбнулся и сказал:

- Ложная тревога. Еще поскрипит пару лет. Позвольте вас пригласить подняться наверх. Я должен представить вам вашего дядюшку Велизария.