Владимир Набоков - Отчаяние

На шестой день моего пребыванiя вeтер усилился до того, что гостиница стала напоминать судно среди бурнаго моря, стекла гудeли, трещали стeны, тяжкая листва с шумом пятилась и разбeжавшись осаждала дом . Я вышел было в сад , но сразу согнулся вдвое, чудом удержал шляпу и вернулся к себe. {175} Задумавшись у окна среди волнующагося гула, я не разслышал гонга и, когда сошел вниз к завтраку и занял свое мeсто, уже подавалось жаркое -мохнатые потроха под томатовым соусом -- любимое блюдо доктора. Сначала я не вслушивался в общiй разговор , умeло им руководимый, но внезапно замeтил , что всe смотрят на меня.

"А вы что по этому поводу думаете?" -- обратился ко мнe доктор .

"По какому поводу?" -- спросил я.

"Мы говорили, -- сказал доктор , -- об этом убiйствe у вас в Германiи. Каким нужно быть монстром , -- продолжал он , предчувствуя интересный спор , -- чтобы застраховать свою жизнь, убить другого -- --".

Не знаю, что со мной случилось, но вдруг я поднял руку и сказал : "Послушайте, остановитесь..." и той же рукой, но сжав кулак , ударил по столу, так что подпрыгнуло кольцо от салфетки, и закричал , не узнавая своего голоса: "Остановитесь, остановитесь! Как вы смeете, какое вы имeете право? Оскорбленiе! Я не допущу! Как вы смeете -- о моей странe, о моем народe... Замолчать! Замолчать! -- кричал я все громче. -- Вы... Смeть говорить мнe, мнe, в лицо, что в Германiи... Замолчать!.."

Впрочем всe молчали уже давно -- с тeх пор , как от удара моего кулака покатилось кольцо. Оно докатилось до конца стола, и там его осторожно прихлопнул младшiй сын ювелира. Тишина была исключительно хорошаго качества. Даже вeтер перестал , кажется, гудeть. Доктор , держа в руках {176} вилку и нож , замер ; на лбу у него замерла муха. У меня заскочило что-то в горлe, я бросил на стол салфетку и вышел , чувствуя, как всe лица автоматически поворачиваются по мeрe моего прохожденiя.

В холлe я на ходу сгреб со стола открытую газету, поднялся по лeстницe и, очутившись у себя в номерe, сeл на кровать. Я весь дрожал , подступали рыданiя, меня сотрясала ярость, рука была загажена томатовым соусом . Принимаясь за газету, я еще успeл подумать: навeрное -совпаденiе, ничего не случилось, не станут французы этим интересоваться, -- но тут мелькнуло у меня в глазах мое имя, прежнее мое имя...

Не помню в точности, что я вычитал как раз из той газеты -- газет я с тeх пор прочел немало, и онe у меня нeсколько спутались, -- гдe-то сейчас валяются здeсь, но мнe некогда разбирать. Помню, однако, что сразу понял двe вещи: знают , кто убил , и не знают , кто жертва. Сообщенiе исходило не от собственнаго корреспондента, а было просто короткой перепечаткой из берлинских газет , и очень это подавалось небрежно и нагло, между политическим столкновенiем и попугайной болeзнью. Тон был неслыханный, -- он настолько был непрiемлем и непозволителен по отношенiю ко мнe, что я даже подумал , не идет ли рeчь об однофамильцe, -таким тоном пишут о каком -нибудь полуидiотe, вырeзавшем цeлую семью. Теперь я впрочем догадываюсь, что это была уловка международной полицiи, попытка меня напугать, сбить с толку, но в ту минуту я был внe себя, и каким -то пятнистым взглядом попадал то в одно мeсто столбца, то в {177} другое, -- когда вдруг раздался сильный стук . Бросил газету под кровать и сказал : "Войдите!" Вошел доктор . Он что-то дожевывал . "Послушайте, -- сказал он , едва переступив порог , -- тут какая-то ошибка, вы меня невeрно поняли. Я бы очень хотeл -- --"

"Вон , -- заорал я, -- моментально вон ". Он измeнился в лицe и вышел , не затворив двери. Я вскочил и с невeроятным грохотом ее захлопнул . Вытащил из -под кровати газету, -- но уже не мог найти в ней то, что читал только-что. Я ее просмотрeл всю: ничего! Неужели мнe приснилось? Я сызнова начал ее просматривать, -- это было как в кошмарe, -- теряется, и нельзя найти, и нeт тeх природных законов , которые вносят нeкоторую логику в поиски, -- а все безобразно и безсмысленно произвольно. Нeт , ничего в газетe не было. Ни слова. Должно-быть я был страшно возбужден и безтолков , ибо только через нeсколько секунд замeтил , что газета старая, нeмецкая, а не парижская, которую только-что держал . Заглянув опять под кровать, я вытащил нужную и перечел плоское и даже пашквильное извeстiе. Мнe вдруг стало ясно, что именно больше всего поражало, оскорбительно поражало, меня: ни звука о сходствe, -- сходство не только не оцeнивалось (ну, сказали бы, по крайней мeрe: да, -- превосходное сходство, но все-таки по тeм -то и тeм -то примeтам это не он ), но вообще не упоминалось вовсе, -- выходило так , что это человeк совершенно другого вида, чeм я, а между тeм , не мог же он вeдь за одну ночь разложиться, -напротив , его физiономiя должна была стать {178} еще мраморнeе, сходство еще рeзче, -- но если бы даже срок был большiй, и смерть позабавилась бы им , все равно стадiи его распада совпадали бы с моими, -- опрометью выражаюсь, чорт , мнe сейчас не до изящества. В этом игнорированiи самаго цeннаго и важнаго для меня было нeчто умышленное и чрезвычайно подлое, -получалось так , что с первой минуты всe будто бы отлично знали, что это не я, что никому в голову не могло придти, что это мой труп , и в самой ноншалантности изложенiя было как бы подчеркиванiе моей оплошности, -оплошности, которую я конечно ни в коем случаe не мог допустить, -- а между тeм , прикрыв рот и отвернув рыло, молча, но содрагаясь и лопаясь от наслажденiя, злорадствовали, мстительно измывались, мстительно, подло, непереносимо -- -

Тут опять постучались, я задохнувшись вскочил , вошли доктор и жеран . "Вот , -- с глубокой обидой сказал доктор , обращаясь к жерану и указывая на меня, -- вот -- этот господин не только на меня зря обидeлся, но теперь оскорбляет меня, не желает слушать и весьма груб . Пожалуйста, поговорите с ним , я не привык к таким манерам ".

"Надо об ясниться, -- сказал жеран , глядя на меня исподлобья. -- Я увeрен , что вы сами -- --"

"Уходите! -- закричал я, топая. -- То, что вы дeлаете со мной... ?то не поддается... Вы не смeете унижать и мстить... Я требую, вы понимаете я требую -- --"

Доктор и жеран , вскидывая ладони и как заводные переступая на прямых ногах , затараторили, тeсня меня, -- я не выдержал , мое бeшенство прошло, {179} но зато я почувствовал напор слез и вдруг , -- желающим предоставляю побeду, -- пал на постель и разрыдался.

"?то все нервы, все нервы", -- сказал доктор , как по волшебству смягчаясь.

Жеран улыбнулся и вышел , нeжно прикрыв за собой дверь. Доктор налил мнe воды, предлагал брому, гладил меня по плечу, -- а я рыдал и, сознавая отлично, даже холодно и с усмeшкой сознавая, постыдность моего положенiя, но вмeстe с тeм чувствуя в нем всю прелесть надрывчика и какую-то смутную выгоду, продолжал трястись, вытирая щеки большим , грязным , пахнувшим говядиной, платком доктора, который, поглаживая меня, бормотал :

"Какое недоразумeнiе! Я, который всегда говорю, что довольно войны... У вас есть свои недостатки, и у нас есть свои. Политику нужно забыть. Вы вообще просто не поняли, о чем шла рeчь. Я просто спрашивал ваше мнeнiе об одном убiйствe".