Владимир Набоков - Отчаяние

"О каком убiйствe?" -- спросил я всхлипывая.

"Ах , грязное дeло, -- переодeл и убил , -- но успокойтесь, друг мой, -- не в одной Германiи убiйцы, у нас есть свои Ландрю, слава Богу, так что вы не единственный. Успокойтесь, все это нервы, здeшняя вода отлично дeйствует на нервы, вeрнeе на желудок , что сводится к тому же".

Он поговорил еще немного и встал . Я отдал ему платок .

"Знаете что? -- сказал он , уже стоя в дверях . -- А вeдь маленькая графиня к вам неравнодушна. Вы бы сыграли сегодня вечером что-нибудь на роялe {180} (он произвел пальцами трель), увeряю вас , вы бы имeли ее у себя в постели".

Он был уже в коридорe, но вдруг передумал и вернулся.

"В молодые безумные годы, -- сказал он , -- мы, студенты, однажды кутили, особенно наздрызгался самый безбожный из нас , и когда он совсeм был готов , мы нарядили его в рясу, выбрили круглую плeшь, и вот поздно ночью стучимся в женскiй монастырь, отпирает монахиня, и один из нас говорит : "Ах , сестра моя, поглядите в какое грустное состоянiе привел себя этот бeдный аббат , возьмите его, пускай он у вас выспится". И представьте себe, -- онe его взяли. Как мы смeялись! -- Доктор слегка присeл и хлопнул себя по ляжкам . Мнe вдруг показалось -- а не говорит ли он об этом (переодeли... сошел за другого...) с извeстным умыслом , не подослан ли он , и меня опять обуяла злоба, но посмотрeв на его глупо сiявшiя морщины, я сдержался, сдeлал вид , что смeюсь, он , очень довольный, помахал мнe ручкой, и наконец , наконец оставил меня в покоe

Несмотря на каррикатурное сходство с Раскольниковым -- -- Нeт , не то. Отставить. Что было дальше? Да: я рeшил , что в первую голову слeдует добыть как можно больше газет . Я побeжал вниз . На лeстницe мнe попался толстый аббат , который посмотрeл на меня с сочувствiем , -- я понял по его маслянистой улыбкe, что доктор успeл всeм разсказать о нашем примиренiи. На дворe меня сразу оглушил вeтер , но я не сдался, нетерпeливо прилип к воротам , и вот показался автобус , я замахал {181} и влeз , мы покатили по шоссе, гдe с ума сходила бeлая пыль. В городe я достал нeсколько номеров нeмецких газет и за одно справлялся на почтамтe, нeт ли письма. Письма не оказалось, но зато в газетах было очень много, слишком много... Теперь, послe недeли всепоглощающей литературной работы, я исцeлился и чувствую только презрeнiе, но тогда холодный издeвательскiй тон газет доводил меня почти до обморока. В концe концов картина получается такая: в воскресенiе, десятаго марта, в полдень, парикмахер из Кенигсдорфа нашел в лeсу мертвое тeло; отчего он оказался в этом лeсу, гдe и лeтом никто не бывал , и отчего он только вечером сообщил о своей находкe, осталось неясным . Далeе слeдует тот замeчательно смeшной анекдот , который я уже приводил : автомобиль, умышленно оставленный мной возлe опушки, исчез . По слeдам в видe повторяющейся буквы "т" полицiя установила марку шин , какiе-то кенигсдорфцы, надeленные феноменальной памятью, вспомнили, как проeхал синiй двухмeстный кабрiолет "Икар " на тангентных колесах с большими втулками, а любезные молодцы из гаража на моей улицe дали всe дополнительныя свeдeнiя, -- число сил и цилиндров , и не только полицейскiй номер , а даже фабричные номера мотора и шасси. Всe думают , что я вот сейчас на этой машинe гдe-то катаюсь, -- это упоительно смeшно. Для меня же очевидно, что автомобиль мой кто-то увидeл с шоссе и не долго думая присвоил , а трупа-то не примeтил , -- спeшил . Напротив -парикмахер , труп нашедшiй, утверждает , что никакого автомобиля не видал . Он подозрителен , {182} полицiи бы, казалось, тут -то его и зацапать, -вeдь и не таким рубили головы, -- но как бы не так , его и не думают считать возможным убiйцей, -- вину свалили на меня сразу, безоговорочно, с холодной и грубой поспeшностью, словно были рады меня уличить, словно мстили мнe, словно я был давно виноват перед ними, и давно жаждали они меня покарать. Едва ли не загодя рeшив что найденный труп не я, никакого сходства со мной не замeтив , вeрнeе исключив а прiори возможность сходства (ибо человeк не видит того, что не хочет видeть), полицiя с блестящей послeдовательностью удивилась тому, что я думал обмануть мiр , просто одeв в свое платье человeка, ничуть на меня не похожаго. Глупость и явная пристрастность этого разсужденiя уморительны. Основываясь на нем , они усомнились в моих умственных способностях . Было даже предположенiе, что я ненормальный, это подтвердили нeкоторыя лица, знавшiя меня, между прочими болван Орловiус (кто еще, -- интересно), разсказавшiй, что я сам себe писал письма (вот это неожиданно!). Что однако совершенно озадачило полицiю, это то, каким образом моя жертва (слово "жертва" особенно смаковалось газетами) очутилась в моих одеждах , или точнeе, как удалось мнe заставить живого человeка надeть не только мой костюм , но даже носки и слишком тeсные для него полуботинки (обуть то его я мог и постфактум , умники!). Вбив себe в голову, что это не мой труп (т. е. поступив как литературный критик , который, при одном видe книги непрiятнаго ему писателя, рeшает , что книга бездарна, и уже дальше исходит из {183} этого произвольнаго положенiя), вбив себe это в голову, они с жадностью накинулись на тe мелкiе, совсeм неважные недостатки нашего с Феликсом сходства, которые при болeе глубоком и даровитом отношенiи к моему созданiю прошли бы незамeтно, как в прекрасной книгe не замeчается описка, опечатка. Была упомянута грубость рук , выискали даже какую-то многозначительную мозоль, но отмeтили все же аккуратность ногтей на всeх четырех конечностях , при чем кто-то, чуть ли не парикмахер , нашедшiй труп , обратил вниманiе сыщиков на то, что в силу нeкоторых обстоятельств , ясных профессiоналу (подумаешь!), ногти подрeзал не сам человeк , а другой.

Я никак не могу выяснить, как держалась Лида, когда вызвали ее. Так как , повторяю, ни у кого не было сомнeнiя, что убитый не я, ее навeрное заподозрили в сообщничествe, -- сама виновата, могла понять, что страховыя денежки тютю, и нечего соваться с вдовьими слезами. В концe концов она вeроятно не удержится и, вeря в мою невинность и желая спасти меня, разболтает о трагедiи моего брата, что будет впрочем совершенно зря, так как без особаго труда можно установить, что никакого брата у меня никогда не было, -- а что касается самоубiйства, то вряд ли фантазiя полицiи осилит пресловутую веревочку.

Для меня, в смыслe моей безопасности, важно слeдующее: убитый не опознан и не может быть опознан . Меж тeм я живу под его именем , кое-гдe слeды этого имени уже оставил , так что найти меня можно было бы в два счета, если бы выяснилось, кого {184} я, как говорится, угробил . Но выяснить это нельзя, что весьма для меня выгодно, так как я слишком устал , чтобы принимать новыя мeры. Да и как я могу отрeшиться от имени, которое с таким искусством присвоил ? Вeдь я же похож на мое имя, господа, и оно подходит мнe так же, как подходило ему. Нужно быть дураком , чтобы этого не понимать.