Александр Найденов - Сухой остаток

- Разве так много нужно?

- За полгода, около тридцати тысяч. Под ногами тоже ведь не валяются. Главный бухгалтер договаривается в банке - может быть, получит кредит...

Трофимов записывал на видеокамеру интервью, а сам ликовал, потому что такие подарки, как это происшествие журналистам выпадают не часто. Во-первых, тема для сюжета была весьма актуальна: по всей стране народу задерживают зарплату, во-вторых, решение проблемы предложено достаточно интригующее - стало быть, зрители не выключат телевизор, пока не узнают, чем закончилось дело,- а ведь это в искусстве тележурналистики главное. Но лично для Виктора Васильевича самым приятным в этой ситуации было то, что на съемку имелось в избытке времени: можно было поснимать тщательно, художественно - как ему хотелось снимать.

Виктор Васильевич достал из автомобиля свой японский качественный штатив, отбежал от дома, заснял неподвижный общий план, так называемую "географию места действия": в кадре поместились верхние этажи кирпичной коробки, подъемный кран и на стреле его маленькой пылинкою - человек. Он вернулся к вагончику и успел запечатлеть группу беседующих начальников; сделал укрупнение - записал выражение лица полного директора; заметил деталь - золотую печатку на директорском пальце,- и тоже ее заснял. После этого они с Николаем рванули в подъезд, перескакивая через ступени, пробежали несколько этажей, там встретили на лестничной площадке возле окна четверых женщин в строительных робах. Николай попросил их сказать что-нибудь в камеру. Одна женщина согласилась.

- Скажите, что вы думаете про выплату зарплаты на вашей стройке?

- Что я думаю?- переспросила женщина.- Я думаю, что .............все дальнейшие слова ее пришлось, по цензурным соображениям, в сюжете заглушить писком, получилось очень забавно.

Выбежав на крышу, Трофимов поймал в объектив человека поверх стрелы. Тридцатикратное увеличение дало возможность заснять его поясным планом. Иванин, охарактеризованный хулиганом, оказался невзрачнейшим мужичонкой. В черно-белом стекле окуляра, Виктор Васильевич с удивлением разглядел, что Иванин улыбнулся ему. Операторское чутье тут же подсказало Трофимову, как можно обыграть этот кадр - осторожно, кончиком пальца надавив рычажок трансфокатора, Виктор Васильевич записал на видеопленку плавный отъезд от усмехающегося Иванина до самого общего плана: с тонкими, далекими заводскими трубами, с маленькими многоэтажками, с крошечными тополями внизу - чтобы зрителю ясно сделалось, с какой высоты над городом посмеивается мужичонка в черном пиджачке и в кирзовых сапогах.

- Виктор Васильевич, направо смотри!- прокричал ему репортер.

Трофимов развернул за рукоятку штатив и заметил в окуляре, что по лестнице подъемного крана кто-то взбирается. Он укрупнился - стало видно, что лезет женщина и держит в правой руке строительную вачегу.

- Деньги, деньги ему несут!- угадал Николай.

Иванин, услыхав от женщины, что она подняла ему деньги, начал осторожно, на своих затекших ногах, перехватываясь руками за трос, пробираться по стреле к стояку крана. Получив у женщины заработную плату, он собрался спускаться на землю. Виктор Васильевич и Николай, что было духу, ломанулись по ступенькам вниз с крыши высотки. Трофимов опередил Николая, выбежал из подъезда на строительную площадку, где удачно заснял, как охранники в камуфляже окружили Иванина и отконвоировали к вагончику. Николай подоспел к ним возле самых дверей, начал требовать, чтобы его с Трофимовым тоже впустили внутрь.

В вагончике толстяк директор, взмахом короткой толстой руки указав на стул, велел чтобы Иванин садился.

- Ты хоть понимаешь, что ты нас всех, все строительное управление опозорил?!- возвышаясь над Иваниным своим округлым телом, гневно заговорил директор.- Где такого ухаря только нашли, а, Константин Митрофанович? Да что он, пьяный?- хищно спросил директор, обратив внимание, что Иванин все время, пока его вводили и усаживали на стул, не переставал ласково улыбаться, оглядывая странными округленными глазами людей в вагончике.Ну-ка, доктор, осмотрите его,- обратился он к врачу "скорой помощи".

Иванин, продолжая улыбаться, затряс головой, давая знать, что он трезвый - у него просто был легкий шок...

После разговора с начальством Трофимов впервые за много лет почувствовал, что он счастлив. Он шел с работы, глядел на лица прохожих и пытался угадать, кто еще из них видел его репортаж? Никто не обсуждал вчерашних новостей, бедно одетые не возмущались, что народу не выплачивают зарплату, богатые не совестились - лица были такие же, как всегда,- и все равно, Трофимову казалось: мире что-то должно измениться.

В конце недели, в четверг, наметилась вторая любопытная съемка - у Трофимова состоялась беседа с Татьяной Гавриловой, корреспонденткой Восьмого канала, которая в выпусках новостей отвечала за освещение событий культуры. Она сказала, что будет делать репортаж о теперешнем, бедственном состоянии российского кинематографа.

- Виктор Васильевич, вы как старый киношный волк, озвучите, может быть, свои мысли по этой проблеме?- спросила она.

Трофимов после заминки ответил, что поскольку специализация у него узкая: он документалист,- то и разбирается он только в документальном кино; а кроме того, он всего-навсего оператор и, стало быть, красноречию не обучен.

- Татьяна, есть у меня один друг, опытный режиссер. Никто лучше режиссеров тебе про кино не расскажет,- посоветовал Виктор Васильевич. Режиссера, сказал он, зовут Сергеем Павловичем Симко. Когда закрывали киностудию он забросил режиссуру, занявшись в своей родной деревне плотницким делом.

Татьяне Гавриловой это показалось занятным, она попросила Виктора Васильевича организовать с Симко встречу.

Деревня Бобровка, в которой обосновался Симко, была расположена на удалении сорока километров от города, немного в стороне от оживленного Сибирского тракта. Подъезжая на другое утро к деревне, Трофимов видел из окна автомобиля бугристые уральские, засеянные рожью поля, сосновые золотистыми стволами и колючей зеленью наполненные перелески; жмурясь, глядел на солнце,- видел, как торопится оно, мелькает между вершинами деревьев, летит в ту же сторону, куда несется автомобиль. Татьяна Гаврилова дремала на переднем сиденье, водитель, пригибаясь к рулю, сосредоточенно всматривался в повороты асфальтовой узкой дороги.

У околицы деревни, Трофимов попросил водителя остановиться, вытащил камеру из салона и стал снимать панораму.

- Отчего так воет? Виктор Васильевич, слышите - в ушах? А ведь, кажется, ветра почти нету?- спросила, выйдя из машины и разминая ладонями поясницу, Гаврилова.

- Таня, а ты внимательнее, ты сюда посмотри. Вот он, ветер, но только он теплый,- ласково возразил Трофимов, шевеля улыбкой свою бороду и усы. Он наклонился, поставил камеру на запыленную щебенку, записал на видеопленку, как покачивается от ветерка пышный стебель придорожного великолепного ковыля.