Игорь Наталик - Светотени

*

ПРИГЛАШЕНИЕ В ПУТЬ

Быть рядом с тобой, недосягаемой, совершенно невыносимо. Но настанет зима, и вновь мы случайно встретимся. Рано или поздно это обязательно произойдет. Если ты только захочешь - дверь и сердце открыты.

А теперь приглашаю тебя немного попутешествовать. Я только расставлю тонкие вешки. Остальное увидишь сама. Словно воочию.

Ты этому порадуешься и удивишься.

Мой дух, бегущий и смятенный, вспять обернулся, озирая путь...

*

ЗЕЛЕНАЯ ПОРОСЛЬ

По-видимому, одна из важных особенностей характера дальневосточников ярко выраженное стремление к жизненной экспансии. И это не просто способность, а привораживающее и органически присущее им свойство.

Не удивительно, что оно проявляется у потомков именно тех первопроходцев, которые шли из Европы к Тихому океану. Даже имена у них были "шагающие" и энергичные, как бы выделяющие сыновей поиска и удачи из общей весьма энергичной массы.

И вновь сквозь давящие мостовые прорывается их мощная, пассионарная, зеленая поросль.

*

ХАБАРОВСК

Душа "города на топоре" временами звучит как орган. Она словно продувается через мощные трубы - бывшие купеческие речки Чердымовка и Плюснинка.

До сих пор (словно садовник, не проснувшийся от народных гуляний и фейерверков) стоит дом начала ХХ века с надписью над парадным подъездом: НОМЕРА. А вот стоявший рядом храм из розового камня был воровски взорван в безвременье храмоборчества.

Издалека на неудержимо пухнущий город испуганно смотрит сопка "Два брата", которую воспринимаю совсем не по-братски: как нежные женские груди.

Российский размах полей да амурский замах здесь чувствуется полною мерой.

Они утоляют тоску.

Перехватывающий дыхание простор и чуткий покой обволакивают сердце, охлаждают чело, радуют глаз.

Душа взвивается ввысь над нержавеющим лезвием реки, натянутым струной мостом, прихотливыми одеждами берегов.

Над всем живым этим чудом.

*

СЕКРЕТНЫЙ ГОРОД-БЛЮДЦЕ

Наш пароход замедляет свой бег.

Словно немного запыхался.

По тщедушному (как бы молящему о пощаде), зыбкому мостику, не оглядываясь, скорее уходим прочь от воды.

Ноги обретают опору, оглаживают и ощупывают твердь.

Наконец-то "маятник" остановился, и Время на цыпочках замерло перед памятным валуном.

На ладони город-блюдце. Завораживает и манит противоположный правый берег: крутой и сказочно живописный.

Словно кто-то упрямый и щедрый небрежно махнул наотмашь кистью. И красок не пожалел. Если и здесь когда-нибудь (не дай Бог) природу изведут, то уйдет она молодою.

*

НИЖНЯЯ ТАМБОВКА

И дернуло же нас лететь в Нижнюю Тамбовку на вертолете.

Да еще летчик попался экий охальник.

Завидев, что среди пассажирок - в основном молодухи с малыми детьми, этот джигит за время полета поизголялся над ними вволю. Воздушная яма следовала за ямой - прямо американские горки какие-то. Разве что в штопор свой вертолет не направлял. Всех выворачивало много раз наизнанку. Но зато и по морде на земле получил он по делу. С оттяжкой.

Тетя Таня в Тамбовке встречала нас хлебосольно. А Сергей организовал фантастическую рыбалку. Таких сазанов я в Амуре отродясь не видывал. На огромную сковороду помещалась лишь часть одной туши. А голова и хвост, казалось, смогли бы достать до земли. Но все лишнее быстро отсеклось, и вот красавец вовсю сердито шкворчал, вертясь с боку на бок.

На мою тихую реплику, что жарим без масла, никто не ответил. Но в считанные минуты сазан уже плавал в чем-то своем: золотистом, жирном и божественно-ароматном. Такого рыбного "шашлычка на ребрышках" не отведывал в жизни уже никогда.

Вот так Тамбовка.

Да еще Нижняя.

*

ВЛАДИК

Во Владике больше всего поражает кладбище моряков. Это - вековая память моря о человеческом бесстрашии. После него вся городская "бронированная" земля и холмы воспринимаются как продолжение дремлющего океана. Хотя на самом деле вблизи эти холмы теплее и мягче. А при солнце они, словно русалочки, радостно плещутся в зелени и цветах.

И все же здесь во всем чувствуется скрытая океанская мощь и некое напряжение океанского дна.

Волны суши перекликаются с морскими валами.

Будто великан, недоуменно проснувшись и встав посреди города, трубит в Золотой Рог.

А море всей душой отзывается и приветствует косынками чаек, бликами, свежим дыханьем глубин.

*

ЧЕХОВСКИЙ ОСТРОВ

Прежде, чем нам удастся шагнуть с материка на Остров, расскажу, почему он называется так необычно.

По легенде, когда в устье Амура замаячили размытые очертания гор, адмирал Невельской спросил у одного из проводников-аборигенов: "Что впереди?". Тот ответил длинно: "Сахалян улла манга хата - черные горы в устье мутной реки".

Островная природа притягательна и необыкновенна. Здесь - почти субтропики.

Больше, чем двухметровая трава, огромные зонтичные, не оскудевшие горные речки. Свирепого вида "горбыли" во главе косяков горбуши, от века спешащей на нерест в верховья.

Особенно поражают места, где в спящий океан можно зайти далеко, оставаясь по пояс в воде. Сверкает шальная мысль дойти так до американского континента - вдруг и они тоже навстречу пойдут?

В пояснице острова - черные острые пики обгоревших деревьев. Лес мерцающих черных теней. Это - шрамы былой войны.

Океан за спиною нередко балует штормами. Страшная встряска глубин цунами - постоянно как бы нависает над нами, словно слоновья нога над людским муравейником.

*

ПЕРВОЕ ИЮНЯ

Сегодня день защиты будущего. Защиты нежных ростков души от воинственных взрослых.

У старших поколений сильно развито чувство тревожного времени. Постоянно присутствует ощущение бывшей и возможной беды. И ведут себя они соответственно: словно навсегда эвакуированы из Детства. Но многие все же помнят и прочно держат в сердцах, что выросли они именно оттуда - из этих темно-колючих и сопливых зарослей. И собственные внуки - постоянно перед глазами.

Так что ж и они хотят, чтобы их дети начали чингисханить? Зачем? Непостижимо. Стремление к уничтожению Будущего - это какой-то прогрессирующий паралич души.

Детство спит. Как похожи во всем мире тихие колыбельные без слов. Как доверчиво разметались во сне наши дети.

Они слабыми руками своими каждого взрослого за сердце хватают.

*

ВДОХНОВЕНИЕ

По-видимому, каждый человек, подрастая, должен иметь время, чтобы сесть на пенек, но не для того, чтобы съесть пирожок.

Назовем его Временем Голодного Раздумья.

Терзающая душу жажда и неведомая ранее тоска однажды привели меня в скукоженный, промезший Академгородок. Поразили воображение и Дом Ученых , и "Тэдди Бэя Клаб", и дорожки, таинственно обтекающие сосны и оканчивающиеся лесенками в никуда. Санаторная табличка "Лес на отдыхе!" здесь давно никого не удивляет.