Виктор Нель - Звезда и шар

Еще раз для порядку поворошив облипшие жирным черноземом клубни, он выдернул щупы из мешка и откинулся на стуле. Стрелки обоих радиометров вдруг сдвинулись одновременно. Афанасий Лукьянович замер пораженно. Картина не связывалась. Рентгены подскочили в момент отвода щупов. Он сунул щупы обратно. Потом вынул, помахал ими в воздухе. Ничего не менялось, оба прибора согласно показывали ровный, чуть выше нормы, уровень радиации.

"Это общий фон в помещении", - подумал он и вспотел.

-- Кто сейчас только зашел, а?

-- Я, -- раздался тихий голос завсектором токсикологии Петра Николаевича Малинина. Из мешка в его руках пожухло свисала головка редиски.

-- Подойдите к столу, говорю вам.

Петр Николаевич сделал несколько шагов. Стрелки лучемеров дрогнули и поползли вверх. Толпа раздалась по углам, Афанасий Лукьянович привстал и вжался в стену.

-- Поставьте мешок на стол.

Малинин поставил, неуютно озираясь. В наступившей мертвой тишине вдруг стало слышно как в кармане у Афанасия Лукьяновича оживленно застрекотали гейгеры. Как заклинатель, змей он медленно и с опаской сделал несколько пассов щупом над редиской. Стрелки не реагировали.

"Это не здесь, это, наверное, он сам", - подумал Афанасий Лукьянович.

-- Это что-то на вас самом, да, -- произнес он севшим голосом, и бросил Малинину похожий на авторучку счетчик Гейгера. -- поводите по одежде, говорю вам.

Белый, как ватман, Петр Николаевич поводил... Когда он, согнувшись, приблизил прибор к красивым темнобордовым ботинкам на высоком каблуке, стрекотание слилось в громкий треск и индикатор на торце прибора затрепыхался оранжевым.

Сотрудницы с воплями начали покидать помещение. Митя задержался в проходе и оглянулся.

-- Откуда у вас обувь? -- спросил Афанасий Лукьянович и вдруг резким движеним, по военному, надел противогаз.

-- Из Чернигова, -- почти теряя сознание, пробормотал Малинин, -- я там у тетки отдыхал. Но ведь это же далеко?

Афанасий Лукьянович тихонько отполз за бронеплиту.

-- Ой, голубчик, вы что, не знаете, как заражение атомного следа распространяется? -- услышал Митя голос, глухо пробивающийся сквозь противогаз. -- Избавьтесь от обуви незамедлительно, скажу я вам.

57.

Тяжелая сумка с бутылью била по ноге, мешая идти. Палыч направлялся к дыре в стене, отделявшей Калининский рынок от территории научной части объединения.

Встреча делегаций дружественных республик прошла успешно.

-- Харош кынжал, -- сказал Ахмед, разглядывая Борькину продукцию. -Горэц бэз кынжала кто? Вэртолот бэз пропэллера!

Он помолчал, любуясь солнечными бликами на никелированном лезвии.

-- Получай! -- он передал Палычу огромную, пятилитровую бутыль, в которой плескалось что-то мутное. -- Висшей пробы чача! Как слэза!

На лице Вадима играла улыбка. Со стороны это особо заметно не было. Понурые пешеходы, норовящие попасться ему на пути с троллейбусной остановки, никогда бы этого не сказали, даже если бы им пришло в голову оторваться от песочно-солевой слякоти под ногами. Оторваться от тусклых мыслей и глянуть на невзрачного человечка в замызганных казенных портах с полоской недоотмытого автола поперек лысины. Вадим умел скрывать эмоции.

Он уже видел, как войдет он в слесарку, как, не говоря никому ни слова, пройдет к рабочему месту. Как медленно, по одному, уложит друг к дружке девять текстолитовых кубов первого слоя, как установит точно посередке центральный узел, отфрезерованный из бронеплиты. Хотя, нет! Он досадливо поморщился. Вначале надо вывинтить болты.

Вчера вечером, в нетерпении, он испробовал болты по месту. Насадил на них пружины с термодатчиков мандрела и завинтил все шесть болтов в центральный узел накрепко, нарезая резьбу в податливом композите.

Да так и оставил. До утра.

А утром не сразу пошел на работу. Какая-то неведомая сила потянула его кругами по пустырю, потом к пункту стеклотары, и только через два часа выпустила на троллейбусную остановку.

... Всего-то и было от улыбки - морщин несколько лишних да дрожание в углах рта легкое. Родная мама не сказала бы, что улыбается. А вахтерша Вероника приметила.

-- С утра набрался поди, -- сказала она ласково, -- в цех идешь?

Вадим будто очнулся на мгновение:

-- Что ты, баба дурная, понимаешь!

Сказал, а сам понял, настроения мне сегодня ничем не собьешь, день великий. Он провернул турникет и широко шагнул в в проем цеховой двери.

... Уже занеся одну ногу в дыру, Палыч оглянулся и вдруг застыл на месте. Невдалеке, рядом с оранжевой бочкой стояли явно импортные темнобордовые остроносые ботинки на высоких каблуках. Палыч опасливо поднял один ботинок. Ботинок был практически новый, на вывалившемся языке белела надпись: "Београд".

58.

Палыч воодушевленно дернул за согнутый крюком болт, заменявший в слесарке дверную ручку.

-- Мужуки, бля, живем! -- грохнул он дном бутыли о табурет, -- пять литров чачи, это вам не денатурат хлюпать!

Никто не отозвался. Палыч огляделся. Борька деловито протирал ветошью станину. У стойки с фрезами с отчаянным лицом стоял Митяй, перебегая взглядом с Борьки на сидящего на полу Вадима.

-- Вадим, -- начал Митя неуверенно, -- я же не знал, я просто попросил Бориса наладить мандрел.

-- Ты еще на колени встань, да лбом побейся перед говнюком! -- сказал Борька зло, -- нехер собственность разбазаривать!

Тут Палыч заметил на полу перед Вадимом раскуроченный вдупель центральный узел. Болты были погнуты, выдернуты с корнем, некоторые перекушены пополам.

-- А то, млять, повадился разбазаривать, -- процедил Борька сквозь зубы -- науке надо аппарат налаживать, а он - пружины пиздить!

-- Зачем ломать-то было, -- чуть не плача, пробормотал Вадим, -- где я теперь болтов найду...

-- Ешшо я об этой тряхомудине думать буду, -- продолжал Борька сквозь зубы, -- Левша нашелся, умнее других, туда же, собственность разбазаривать!

-- Так ты сам нержавейку берешь на ножи, и текстолит... -- опрометчиво начал было Вадим, но Борька оборвал его резко:

-- Слыхали пидора, а? Я, что ли, аппарат разкурочил? Я!? Ножи, говоришь? А кто спирт жрал за ножи, а? С твоего кубона много тебе налили? Или нальют?

-- Борь, ты того, не очень, -- миролюбиво протянул Палыч, -- гляди, я чачу принес, счас нальем, а Вадя, он того, он ничего, смирный, людей не трогает.

Борька взорвался: -- Да пусть тронет, вот ужо порадуюсь, уебу макаку разводным! А то плохо ему с народом, в академики намылился, а сам добро разбазаривает. А ты, старый, не лезь, а то и тебе перепадет.

Он вдруг замолк, оглядывая Палыча.

-- Ты чего, старый, вырос что-ли? Приосанился, гляжу... Ёд-бегемот, боты-то где такие спер? Тоже в цеху стыдно, как этому мозгатому, прикинуться решил, старый?

-- А с рынка ботинки, с рынка, -- самодовольно начал Палыч, покачиваясь на семисантиметровых каблуках, -- старые, видать ктой-то выкинул.