Леонид Нетребо - Пангоды

Это была встреча с Владимиром Кашой, в машине которого Александру довелось как-то ехать в качестве пассажира. Разговорились, Каша прочитал несколько своих стихотворений, которые поразили Александра откровенностью, злостью. В то время произносить подобное вслух считалось небезопасно. Александр даже немного испугался за своего нового знакомого.

Выяснилось, что в Пангодах уже существует "спетое" трио: поэт Владимир Каша и два гитариста, исполняющие песни собственного сочинения, - Александр Сурманов и Вячеслав Базалий, и что есть задумка у этих людей собрать в единый коллектив всех активных любителей авторской песни.

С Базалием Александр встретился в одной из производственных мастерских. Запомнилось, что Вячеслав при разговоре бросал внимательные, заинтересованные взгляды на кучу хлама (состоявшую из старых деталей, досок и т.д.), который "на всякий случай" мирно хранился в углу подсобки. Потом резко встал, нырнул за дверь и извлек оттуда... (Ульриха как током ударило: отчетливо вспомнилось детство - чулан, гитара...) Нет, инструментом это было назвать невозможно: выцветшая, потрескавшаяся промасленная коробка, за какие-то скобки привязаны всего четыре струны одинаковой толщины (оказалось, что это обыкновенная стальная проволока). Верхняя дека была прибита фанеркой от посылочного ящика, под гриф был втиснут отрезок хоккейной клюшки, на котором прочитывался обрывок слова "шайбу"... Видимо, это был экспонат истории пангодинского бардовского движения.

Самое удивительное для Александра было то, что Базалий, поминая добрым словом мастеров Гварнери и Страдивари, стал это чудо настраивать! Поджал плоскогубцами гвозди, подтянул струны, взял первый аккорд и... запел!... В тот момент, глядя на многострадальную "гитару", казалось, воплотившую в себе желание многих пангодинских талантов творить, на этого сильного, красивого поющего человека со сложной судьбой (бывший матрос, боксер), Ульрих окончательно поверил: в Пангодах обязательно будет коллектив авторской песни.

Постепенно группа гитаристов-исполнителей росла и крепла. Одни приходили и уходили, другие оставались. Через несколько лет сформировался постоянный коллектив, в который, кроме названных людей вошли: Тамара Джугань, Олег и Александр Гореловы, Вячеслав Хрусталевич (Уткин), Георгий Алферов, Игорь Яшкин, Сергей Чикилев, Александр Белозуб. У каждого свое направление, от сочинения только стихов или только музыки до исполнения собственных песен.

Каждый из них - история Пангод, частица истории страны. Каждый достоин очерка, фильма.

Первое время репетировали на квартирах, делали концерты "для себя", "огоньки" для родственников по случаям дней рождения и других семейных торжеств. Таким образом, первыми "массовыми" зрителями были жены, дети, друзья... Музыка, песни, гитара - это то, чему они отдавали все свое свободное время.

В конце концов, о них услышали...

Многие считали их чудаками, "странными" взрослыми, впавшими в детство: "нормальные" люди на Севере деньги делают, а эти...

На сцену их вывела директор старого деревянного дома культуры, снесенного в начале восьмидесятых, Нина Ковалева. Впервые именно она назвала этих парней бардами. Концерты стали регулярными, выступали в ДК, выезжали на трассовые объекты Медвежьего. Вскоре появилось название коллектива гитаристов-исполнителей, бардовского клуба - "Северный вариант". Когда активным членом "северян" стала Любовь Паклинова, благодаря ей клуб увидел свет - начались регулярные гастроли в Надым.

Веру Кочневу Александр Ульрих, ставший председателем клуба, вспоминает как маленькую женщину с печально-внимательными глазами, пришедшую однажды на вечер отдыха. Познакомились. Уходя, она обронила: нельзя ограничиваться достигнутым, это равносильно замыканию в себе, еще немного и вы будете работать в режиме самодостаточности, а это - творческая смерть... Она стала им другом, а затем - первым штатным руководителем по оргвопросам при новом Доме культуры "Юбилейный". Начался особый период жизни "Северного варианта": их узнал Новый Уренгой, Салехард, они стали принимать участие в региональных и всероссийских фестивалях авторской песни, стали побеждать в различных номинациях конкурсов, привозить призы. О них стали писать, снимать фильмы. В том числе благодаря их известности, все больше людей в стране стали узнавать о северных Пангодах...

На одной из наших встреч Александр Ульрих сказал:

- "Земной" человек, когда слышит слово "север" представляет верхнюю часть географической карты или, в лучшем случае, - снег, лед... У бывшего северянина другие ассоциации: ягель, морошка, лиственницы, балки, вагончики, зимник, вертолеты... конкретные люди, конкретная - собственная - жизнь. Конечно, мы поем для всех. Но мне всегда, когда готовлю новую песню, представляется именно такой человек - бывший и настоящий северянин, у которого полжизни прошло здесь. Кто знает, может быть у него и останется под занавес жизни всего-то живого от Пангод - магнитофонная кассета с нашими песнями. Я думаю: как Он услышит, как поймет, поверит ли?...

У меня многие спрашивают: зачем тебе это все нужно? Я не говорю им, что у меня дети воспитались на "этом": дочь закончила музыкальную школу с отличием, сын взялся за гитару... - это лично мое. Но я говорю им: я вижу на концертах, что мое творчество задевает человека за живое - он радуется, огорчается вместе со мной.

... Знаю, многие страдают, даже не отдавая себе отчет в том, что это так, от... безразличного отношения к ним окружающих. Так вот: я не безразличен, когда пою для людей. У каждого свое счастье, у меня оно - в этом.

Мне запомнились строчки из стихотворения Александра, которое он тогда прочитал:

Над Пангодами, над страной,

Измученных в "объятьях",

Я отзовусь тугой струной,

Приветствуя собратьев!

И еще:

...А весна, похоже, запоздала.

Снег в июне выбелил рассвет.

Если песня в душу вам запала,

В Пангодах отыщите наш след.