Николай Никитин - Это было в Коканде

- Это глупо.

- Они пишут, что эмир отправил в Лондон все золото, серебро, драгоценности и каракуль. Все достояние, принадлежащее бухарскому народу.

- Писать можно! Мы, конечно, немало отправляли, - вздохнув, сказал кушбеги.

- Но не все! - перебил его Джемс. - А теперь время пришло! Готовьте караван!

Эти слова были так грубы и наглы по своей откровенности, что даже опытный и привыкший ко всему кушбеги растерялся. "Вот как!" - подумал он, но сделал вид, что ничего особенного не произошло. Он улыбнулся и вежливо спросил резидента:

- Какой караван? Простите, я вас не понимаю! Я повторяю, что Бухара это не Чарджуй.

- Когда она будет Чарджуем, тогда будет поздно! - закричал Джемс. Вы что же... вы хотите совсем порвать ваши взаимоотношения с английскими коммерсантами?

- Простите еще раз! - сказал кушбеги. - Я хочу только вам напомнить, что по существу дела мы и не порывали наших взаимоотношений. Сколько хлопка и каракуля в течение двух последних лет мы переслали за границу, английским купцам!.. Это вам известно?

- Известно. Но мне известно еще и другое. Сколько денег, а не товаров, его высочество вложил за эти годы во французские банки! А не в английские! Повторяю, не в английские!

- Что вы хотите? - уже нетерпеливо, обозлившись, спросил кушбеги.

- Готовьте караван! Готовьте караван! - сказал гость. - Франция вам не поможет. Два месяца тому назад вы не послушались меня. Вы верили афганцам. Вы избегали помощи Англии.

- Мы сами умеем казнить коммунистов.

- Дело не в коммунистах. Народ надо держать под пулей. Сейчас уже поздно. Красная Армия в Кагане. О чем вы спорите, ваше превосходительство? На этих днях будет восстание в Новой Бухаре. Так сказать, под боком. Верите ли вы этому или нет?

- Да, я знаю что это - гнездо, но...

- Господин министр, мои сведения не подлежат сомнению. Ваши шпионы рыщут в Новом городе. Вы осматриваете каждый поезд, каждый вагон, проходящий через станцию Каган. По нескольку раз в день ваши курьеры скачут к вам с донесениями о том, что делается в Новой Бухаре. Вы подтянули к ней свои войска, и горе тем смельчакам, которые пытаются пробраться через эту линию! Мне все это известно. И все-таки вы ничего не знаете! Я говорю вам в третий раз: готовьте караван. Я скажу точно: тридцатого августа из Новой Бухары красные начнут наступать. Можете ли вы исполнить мою просьбу?

Кушбеги, удивленно посмотрев на него, изъявил полную готовность, точность Джемса испугала его.

- Я не уеду отсюда до падения эмирата. А когда его высочество принужден будет бежать, обеспечьте место моим верблюдам и людям в его караване! - сухо сказал Джемс. - Вот и все.

Старик покраснел. Джемс почтительно поклонился:

- Я имею еще частное предложение, ваше превосходительство. Я покорнейше прошу не медлить, собрать всех купцов Бухары и приказать им сегодня же составить несколько транспортов.

- Опять кара-ва-ны?

- Да. Вьючьте золото, серебро, каракуль, шерсть, кожу, шелк и хлопок! Все ценное. Направление - Афганистан и Персия. Через эти страны все дойдет до нас. Уверяю вас, ваше превосходительство, что мы никогда не забудем этой услуги. Да помилует вас аллах! Я говорю откровенно, из дружбы. Когда вы прочтете эти документы, вы поймете меня.

Помедлив секунду, Джемс прибавил:

- Я согласен с мнениями, высказанными там. Мы делаем ошибки, мы не бескорыстные друзья, но все-таки друзья. Большевики уйдут, а мы останемся. Вот что надо помнить, господин министр. Нам с вами по пути, что бы там ни случилось в Афганистане... Не правда ли?

Сказав это и точно издеваясь, Джемс взглянул на кушбеги своими вдруг повеселевшими глазами, передал ему секретный пакет и, крепко пожав ему руку, быстро вышел.

В соседнем зале его ожидали адъютанты и дворцовые слуги. У входа стояла машина. Джемс вместе со своими спутниками выехал из цитадели на Регистан.

Там, как обычно, толкался народ. Возле ларьков вертелись женщины в поисках товара. Они рассматривали разные материи, пробовали их крепость на зуб, тянули их, бранились и торговались с продавцами. В харчевнях пахло дымом, салом и жареным луком. На пыльных коврах сидели люди и ели из чашек, похожих на полоскательницы. У входа сидели на корточках бродячие певцы и задумчиво наигрывали что-то на дутаре**, пощипывая струны. Брели по площади ослы, навьюченные бочонками с водой. Большие мухи гудели над белыми корзинами с матовым крупным виноградом и золотыми августовскими дынями, разложенными прямо на земле. Пахло толпой и пылью.

Оборванные и босые дервиши в халатах, сшитых из лоскутьев, с обнаженными головами либо в остроконечных шапках с меховой оторочкой, с посохами в руке, с продолговатыми чашками из скорлупы кокосового ореха, толпились тут же среди прохожих, останавливали их, выпрашивая подаяние, и оглашали воздух громким пением: "О боже! О вездесущий!"

Приближался вечер. Вспыхивали огни в чайных. С минаретов, надрывая голоса, азанчи вопили о боге. Автомобиль Джемса медленно двигался по узкой улице среди всей этой толпы, среди уличного шума и возгласов. Рядом с машиной вприпрыжку бежал дворцовый слуга в красных штанах. Он замахивался на встречных палкой и кричал им: "Берегись, берегись, берегись!"

В пакете, полученном от Джемса, была копия документа, повлиявшего на эмира.

Эмир, небольшой толстенький человечек, всегда державшийся, даже со своими приближенными, как важная и никому не доступная персона, на этот раз потерял свое самообладание. Полное, чрезвычайно курносое, плоское и желтое, как медный диск, лицо его покрылось пятнами, вспотел затылок. Он поминутно обтирал его большим фуляровым платком. В то же время он делал вид, что не придает этим известиям особенного значения.

Разговор шел в маленьком кабинете рядом со спальней.

Из открытого широкого окна виднелся дворик, засаженный цветущим кустарником и остролистыми кленами. Было тепло. По-вечернему, сильно и пряно, пахли цветы. Журчал фонтанчик. Из его чаши переливалась в водоем стекающая тихо струйка. Журчание воды сплеталось с журчанием из крана в ванной. В атмосфере покоя казалось, что воздух не движется.

Эмир был в туфлях и домашнем халате, стеганном на гагачьем пуху: он готовился принимать ванну.

- Ты волнуешься, как женщина... - сказал эмир министру. - Или как мальчик... Что с тобой? Ну, прочитай еще раз эти известия... Только спокойно... Мы обсудим сейчас каждую фразу.

Чарджуйский агент Джемса, богатейший фруктоторговец, сообщал о конференции бухарских революционеров в Новом Чарджуе.

- Да, я знаю это, это не новость, - нетерпеливо проговорил эмир, сидя на низком диванчике и выпятив брюшко. - Мы ведь арестовали одного из главарей.

- Да, ваше высочество... И не только одного. Многих, кто не успел удрать. Я был предусмотрителен. Но дело не только в этом... Агент пишет, что генерал Фрунзе по прямому проводу разговаривал с ними...