Юрий Никонычев - Грезы Скалигера

22

" Я уже здесь когда-то был! " воскликнул я с удивлением.

" Да, Скалигер! Ты не ошибаешься.

" Но когда?

" Ты только будешь здесь через пятьсот лет.

" А кто же вы тогда, Понтале?

" Я в будущем был твоим школьным учителем Омар Ограмовичем, который встретил тебя после долгих лет разлуки и скончался рядом с тобой на осенней улице. А ты оставил меня и убежал, но я настиг тебя в образе своей внучки, имеющей привычку иногда превращаться в сиамскую кошку.

" Цирюльник, ты бредишь! " воскликнул я.

" Нет, Скалигер. Когда тебе через несколько веков исполнится двенадцать лет, я буду любить тебя и укорять в том, что у тебя нет принципов. И ты согласишься получить их, и получишь вот в такой же комнате у меня на Арбате, " с усмешкой закончил Жан Понтале и потянулся к моей щеке мягкой лягушачьей ладонью.

" О, мерзкий старикан! " только и смог выговорить я с отвращением. Козлоногая фигурка цирюльника, посверкивая желтыми глазами, устремилась ко мне и сжала мое тело в костлявых объятиях. Во мне все напряглось, и я почувствовал, как из меня выбежал двенадцатилетний подросток и заметался по комнате в поисках выхода. Жан Понтале тотчас оттолкнул меня в желтое кресло и в мгновение ока настиг мальчишку, и принялся срывать с него одежду. Он насиловал мое отрочество с наслаждением, покрываясь сладостной испариной, страстно лопоча непристойности, крепко придерживая молочный зад костистыми лягушачьими ладонями. Вначале испугавшийся было подросток теперь ловко подхватывал каждое движение цирюльника, вертко и упруго принимая всем телом его размашистые горячие толчки. Я, словно бездыханная кукла, сидел в желтом кресле и отрешенно наблюдал за актом содомии.

" За этот грех, Понтале, ты окажешься в аду!

" Ты прав, Скалигер, " отвечал мне старик, не прекращая насиловать подростка, " через пятьсот лет и ты, и я, и многие другие будем жить в аду. А пока через твой юный зад я соприкасаюсь с тем будущим, где сдохну в толпе на улице, брошенный тобой.

Многое из того, что мне говорил цирюльник, я не понимал. Слова его о будущем, где мы с ним должны встретиться, где он окажется моим учителем, который меня изнасилует, являлись для меня лишь свидетельством того, что цирюльник Жан Понтале либо безумный старик, либо дьявол, явившийся в человеческом образе. Но то, что он совершал сейчас с двенадцатилетним юнцом, вышедшим ему навстречу из меня, предстало во всей своей циничной полноте. Я страдал, видя, как мой малолетний двойник явно вошел во вкус этого действа и то и дело поворачивал свое бледное лицо, улыбающееся и просящее, к неутихающему развратному старику.

" Я вижу, что ты страдаешь, Скалигер, " обратился ко мне цирюльник, как только насытился мальчишкой. " Не делай этого. Твое настоящее прекрасно: ты сочиняешь свой трактат, который переживет твою нынешнюю плоть и перенесет твой дух в иные сферы, и даст тебе возможность не зависеть ни от времени, ни от пространства. А пока прими этого отрока обратно, " и Жан Понтале подтолкнул ко мне стройного обнаженного подростка.

Он вошел в меня, как входят в реку, бесшумно и быстро, и исчез. Я ощутил себя неким бездонным колодцем, в котором зияющая глубина вечного времени и бесконечного пространства жадно вобрали в себя вошедшую плоть изнасилованного подростка, летящего теперь в феерической круговерти столетий.

Образовавшийся гулкий коридор бытия, как падающая звезда, пронзил мое сознание, и я пожелал исчезнуть в самом себе, но тело мое мне не повиновалось, похожее на большой сафьяновый футляр от медицинского инструментария, который так всегда некстати торчит из моей походной сумки лекаря. "Если будущее таково, что меня там подвергнут насилию, " думал я, " и что я приму это и еще к тому же испытаю удовольствие, если оно таково, что меня будет преследовать в нем безумный старик-учитель с лягушачьими ладонями, то стоит ли желать этого будущего? Я отрекаюсь от него и желаю навсегда остаться в настоящем, в котором рядом со мной молотильщик зерна Жакино и простодушный сапожник Пьер, в котором бедный мессир Жан Пелен, страстный и жадный до клизм, желает мне семейного тихого счастья. Где же вдовушка Николь? Где мои друзья?".

23

" Скалигер, я знаю, о чем ты думаешь, " тихо сказал Понтале. " Твои друзья спят. И будут спать еще очень долго " до тех пор, пока я тебе не расскажу все о себе. Ты еще не являешься тем Скалигером, который должен явиться в будущем. Ты им пока только назвался в тиши своей комнаты, обозначив свое имя на титульном листе работы. Ты " лишь эмбрион настоящего Скалигера, который сможет совершенно спокойно миновать ловушки времени и пространства, совместить в себе образ младенца и старца, грешника и святого, в равной мере возвысить молчание и слово. Когда мы там встретились с тобой, " я умер, но умер, уйдя в прошлое. Я не смог одолеть серафические слои околоземного пространства и вновь начал свой путь здесь " в Монтобране, поскольку знал, что где-то рядом обитаешь ты, " исток будущего Скалигера. Я ждал тебя многие тысячи дней и ночей и дождался. Я вытащил из тебя твое отрочество и изнасиловал его, потому что только таким образом смогу соприкоснуться с грядущим, где мне нет места. Я родился здесь в Монтобране и прошел тяжкий путь познания, брея чужие подбородки, щеки, черепа. Я из будущего своего вернулся в прошлое и живу в этом ненавистном мне прошлом, помня все до мельчайших подробностей из будущего. О, если бы ты знал, что за муки я испытываю!

Никому еще из людей не удавалось пережить все то, что переживаю я: начать свой жизненный путь в полном сознании во чреве пьяной нищенки, которая зачала от проходящего мимо распутного бестолкового школяра. Разрешившись от бремени, нищенка подбросила меня семье цирюльника Клода Понтале, в которой я рос, постигая незнакомый мне мир. Что-то меня удивляло, что-то вызывало во мне смех, но я все же смог приспособиться к восьмидесяти пяти годам жизни в ином веке. У меня было несколько жен, но все они умерли при родах, потому что я являюсь биоорганизмом иного времени. Я понял, что обычный путь проникновения в будущее для меня отрезан. Брея подбородки и черепа монтобранцев, я скопил денег, укрепил дом Понтале, нанял слугу и стал ждать: из своего будущего я знал, что фамилия Скалигер может относиться только к тебе, живущему в Ажене лекарю, который в тайне от всех пишет трактат о слове. Мой Скалигер из будущего и ты, Бордони, нарекшийся Скалигером нынешним - одно лицо. Только ты, Бордони, не ведаешь о своем двойнике из грядущего, не знает этого и Скалигер - мой лучший ученик, хладнокровно бросивший меня на улице мертвым.

Твое появление поможет мне вернуться в свое время, Бордони. Изнасилованный мною твой двенадцатилетний образ теперь стремительно летит сквозь время с моей спермой в будущее, где я вновь стану Омар Ограмовичем и буду учить тебя принципам. Эту ночь ты должен провести, не выходя из желтой комнаты, точно такой же, какая существует там, где гуляет твой двойник, Скалигер.