Павел Нилин - Знакомство с Тишковым

- Его бы самого тут окунуть, пестромордика!

Сергей Варфоломеевич подходит к Перекресову и повторяет те же самые слова о директоре МТС Битюгове. Но Перекресов молчит. Он внимательно смотрит, как полуголые парни работают в реке.

В руках у парней трос. Они укрепляют его в воде у невидимого трактора, вылезают на берег, прыгают на берегу, гогочут.

"Им, пожалуй, не так уж холодно, - поглядывает на них и Сергей Варфоломеевич. - Им это все равно что баловство".

А давно ли он сам был такой же молодой, как эти парни! И не боялся никакой простуды. Да он и сейчас еще не старый. Всего под сорок. Но все-таки...

Сергей Варфоломеевич опять было задумался о своей жизни, но вдруг увидел, что Перекресов и Григорий Назарович подняли сырую, мохнатую плаху и понесли ее на мост, где рабочие уже настелили несколько досок.

- Еще бы одну, вот с этой стороны, - показывает Перекресов. - И мы свободно проедем.

Сергей Варфоломеевич тоже поднимает мокрую, скользкую плаху, но она очень тяжелая. Он даже не думал, что она такая тяжелая.

- Давайте вместе, - берется за другой конец плахи рыжеватый паренек, только что вылезший из воды и натянувший сапоги. - Держите ее покрепче, а то она в случае чего придется мне прямо по ногам.

Но Сергей Варфоломеевич чувствует, что не удержит плаху, и в пояснице вдруг вспыхивает резкая боль. А надо удержать. Он кряхтит и напрягает все силы, будто в этой плахе сейчас сосредоточивается его главный жизненный интерес, будто по тому, как он донесет эту плаху, люди станут судить, годится ли он еще на что-нибудь.

На его счастье, к ним подбегает, весело блестя очками, Григорий Назарович. "Милый ты человек, - думает про него Сергей Варфоломеевич. Просто спас ты меня. Просто спас".

А Григорий Назарович, уложив на мосту плаху, бежит к жеребцу, вскинувшему голову и яростно заржавшему. Вот сейчас он встанет на дыбы, оторвется от телеграфного столба и умчится вместе с пролеткой, без седоков, в привольную степь, еще не зазеленевшую, но уже готовую зазеленеть.

Григорий Назарович отвязывает жеребца, похлопывает его ладонью под гривой и выводит к мосту.

6

Пролетка теперь свободно переезжает мост и катится по неожиданно хорошей, или, лучше сказать, по удовлетворительной дороге. Это, должно быть, сами колхозники из Желтых Ручьев ее наладили. А может быть, и не они. Тогда кто же?

Во всяком случае, Сергею Варфоломеевичу это пока неизвестно. Ему помнится только, что и тут, за мостом, дорога была всегда плохой.

До войны, задолго еще до войны, он сюда часто ездил. Не в пролетке, а верхом. У него тут девушка знакомая жила - Клавка Бескудникова. Бедовая девушка! Она уехала отсюда на строительство какое-то. Давно уехала. А он женился на другой, хотя любил Клавку. Но на Клавке он бы все равно не женился: уж очень бедовая она была...

Небо опять прояснилось. Солнце снова нагревало лакированную обшивку и бронзированные поручни пролетки.

Солнце теперь ярко осветило всю окрестность - и поля, и перелески, и дальше длинные холмы, под которыми, говорят, захоронены то ли татары, то ли другие чужеземцы, в древние времена пытавшиеся захватить эти земли.

Холмы уже прогрелись под солнцем. На них рыжеет прошлогодняя трава. А под холмами кое-где до времени не растоплены пестрые островки снега, но рядом с ними уже пыхтят тракторы, постреливая сизыми дымками. И дымки эти ползут по влажной земле. Или это сама земля, только что оттаявшая, дышит сизоватым паром, похожим на дымки?..

Воздух насыщен запахами перегноя, сосны и полой воды, только что освободившейся ото льда, - бодрящий душу воздух. Но Сергея Варфоломеевича он уже не бодрит, не веселит, а скорее тревожит.

Весна в его жизни давно уже связана не с весельем, а с огорчениями.

Как стает снег, так и начинаются неприятности с севом, с инвентарем, с отстающими колхозами. И по каждому случаю надо давать объяснение, выслушивать упреки, опасаться выговоров или еще чего-нибудь похуже...

А потом приспеют лето, осень, связанные с новыми тревогами.

Только зимой, пожалуй, и вздохнешь немножко. Но тут опять же вскоре начинается подготовка к весне.

Так вот и живет Сергей Варфоломеевич из года в год. Конечно, он не жалуется. И смешно было бы жаловаться: уж если взялся за гуж - не говори, что не дюж.

Просто всякие мысли сейчас бродят в его голове.

А Перекресов что-то пишет. Как переехали мост, он сразу же вынул из кармана блокнот и что-то записывает, а что - разобрать со стороны невозможно. Будто он не буквы, не слова записывает, а знаки какие-то ставит. Да Сергей Варфоломеевич и не сильно старается заглядывать к нему в блокнот. Это, пожалуй, и неудобно. Пусть пишет. Сергею Варфоломеевичу-то какое дело?..

Хотя чем-то записи все-таки беспокоили его. И ему все более казалось странным, просто невероятным, что вот такой важный человек, секретарь обкома, вдруг решился поехать зачем-то, даже не на машине, в эти самые Желтые Ручьи. Ну пусть оттуда, из Желтых Ручьев, пришла кляуза в обком. Но можно было бы в таком случае послать инструктора туда или комиссию, как это водится. А он, секретарь обкома, для чего-то сам поехал. А для чего?

И что он вывезет оттуда? Какая польза будет? Ведь даже у Сергея Варфоломеевича, на что уж он небольшой работник - не такой большой, все-таки скопится за сегодняшний день большая почта. Тут и то, что надо прочитать и понять, и то, что самому надо подписать и отправить.

А секретарю обкома, не то что председателю райисполкома, пишут отовсюду: и из Москвы, и со всей области. Это, наверно, вот такая пачка за каждый день. А он поехал в Желтые Ручьи. А зачем?

Виктор Иванович, бывало, тоже разъезжал, но у того была другая хватка. И что бы теперь ни говорили про него, Сергей Варфоломеевич всегда будет вспоминать прежнего секретаря обкома добрым словом. Всегда будет вспоминать, хотя и имел от него неприятности.

Виктор Иванович любил, что называется, накачать работников. Бывало, он проедет, так только треск стоит. Этому, тому - всем раздаст, если задержались с уборкой или хлебозаготовками. Зато он зла не помнил. А Перекресов еще не известно, что за человек. Всего про него еще не известно.

Сергей Варфоломеевич улыбнулся, вообразив, как повел бы себя Виктор Иванович, если б на его пути оказался расшатанный мост и к тому же утопленный трактор. Да он бы душу вытряс и из председателя райисполкома, и из того же Битюгова - директора МТС! Он бы уж его нашел! А этот ничего. Только записывает в блокнот. Может, про это как раз и записывает. Но что-то больно много пишет, как резолюцию готовит для партактива.

Всю дорогу Перекресов называл Сергея Варфоломеевича уважительно на "вы" и неизменно по имени-отчеству, чего никогда не делал Виктор Иванович, любящий всех называть только по фамилии и на "ты". Но мало кто обижался. А этот, пожалуй, слишком вежливый, и от этой вежливости получается какая-то жесткость.