Лев Овалов - Двадцатые годы

Липы распушились в небе, и под сенью царственных красавиц тянулись вверх высокие вишневые деревья, на верхушках которых заманчиво алели крупные ягоды. Невозможно сдержать искушение, да и кто в шестнадцать лет удержится от такого соблазна! Слава забыл, что он ответственный работник уездного масштаба... Мальчишка, которому в пору обтрясывать чужие яблоки и общипывать чужие вишни! Да и не так уж он накажет своих хозяев, если нарвет горсть-другую...

А как залезть?

До веток с ягодами с земли не дотянуться, стволы тонковаты, полезешь обломятся, а ягод хочется!

Полез Слава на липу, выбрал, что поближе к вишням, с ветки на ветку: выгнулся, зацепить, притянуть...

Жужжат пчелы, чирикают невидимые птахи, солнце льется сквозь зелень, такой замечательный день, все хорошо и светло...

И вдруг - голоса! Мужские бранчливые голоса. Откуда они доносятся? Из-за сарая?..

Еще заглянет кто-нибудь в сад! Вот когда Слава вспомнил, что он секретарь укомола. Залез в чужой сад рвать вишни... Лишь бы не заметили! Слава подтянулся повыше, спрятался в листву, благо она густая-густая...

Даже дыхание сдерживает, точно могут услышать!

Так и есть, идут...

Пятеро или шестеро, солидные дядьки, бородатые, усатые, серьезные такие, и с ними старик хозяин. У двух или трех веревки в руках...

Чего они ищут?

Идут между яблонь, заглядывают в канаву...

- Да здеся он, здеся, куды ему деться, - бормочет дед. - Не ходил он на улицу, я б уследил...

О ком это он?

"Да это же обо мне, - думает Слава. - Зачем я им понадобился?"

- Да где же он? - сердится один из мужиков на хозяина. - Язви тя в душу, не мог присмотреть!

- Да здеся он, в саду, куды ж ему деться, убей меня бог.

Слава прижимается к стволу.

Он начинает понимать Кузнецова: Прохоров утонул, Водицын помер от неизвестной болезни, на селе тишина, комсомольцы боятся назваться комсомольцами, нападет какая-нибудь хворь и на Славу...

"А если меня найдут?" - думает он.

Надо было захватить с собой наган, хоть какая-то все же защита...

У двух мужиков в руках оброти.

- Да где ж ён?

- А ты за кусты глянь!

- Вот тебе и добыли!

- Была бы оброть, а коня добудем!

Это его ищут, и оброти для него припасли, накинут через голову, и конец тебе, товарищ Ознобишин...

Его ищут по всему саду, заглядывают через забор, но никто не догадывается поглядеть вверх, поискать меж ветвей.

Молчи, Ознобишин, не дыши!

- Упустил ты его, старый черт, - говорит кто-то.

- Куда он денется! - говорит другой. - Лошадка его на месте.

Гурьбой уходят обратно за сарай, голоса стихают...

Но ты молчи, молчи, не шевелись, можешь не можешь, а продержись до вечера, ночью выберешься...

Однако он не белка, не так-то просто прокуковать на ветке весь божий день!

Время тянется медленно, не слышно больше ничьих голосов, должно быть, ушли, ищут по другим местам.

Кузнецов как в воду глядел. Мешал этим мужикам Прохоров, мешал Водицын, теперь приехал будоражить людей какой-то ферт из Малоархангельска...

Кто-то прыгает с забора!

Да это Васька! Тот самый Василий, что провожал его ночью...

Слава не дышит.

Васька осторожно слоняется по саду.

- Эй, ты... Как тебя... Ознобишин! Славка!.. Покажься...

Зовет, но совсем негромко, точно сам таится.

- Да не бойся ты...

Эх, была не была, нельзя всем не верить!

Слава осторожно раздвигает ветви, просовывает сквозь них голову.

- Чего тебе?

Васька замирает, кажется, он перепуган еще больше, чем Слава.

- Убивать тебя приходили!

- Я пережду.

Не надо бы это говорить, вдруг выдаст?

- Ты что? Найдут, догадаются, уходить надо.

- А как лошадь вывести?

- Догонят тебя с лошадью...

Василий Давыдов... Вчера секретарь укомола понятия о нем не имел, а с сегодняшнего дня запомнит на всю жизнь.

- Убьют они нас с тобой...

Василий боится, по нему видно, он и не скрывает этого, и все же пришел спасать.

- Что же ты предлагаешь?

- Покуда те по селу рыщут, конопляниками до ложбинки, а там в рощу - и давай бог ноги!

- Запутаюсь...

- А я тебя провожу.

Василий рискует головой.

Стеной стоит конопля, темно-зеленая, густая, укрытие для ухажеров и дезертиров!

Страх подгоняет, а осторожность придерживает, пробираются не спеша, заметить их в зарослях конопли невозможно.

Ложбинка.

Вся на виду, да ничего не поделаешь.

- Теперь беги...

Василий хлопает Славу по плечу и уползает подальше в коноплю.

Слава бежит, открыто бежит, самое опасное перебежать ложбину, но вот и поросль молодых дубков, и орешник, и, продираясь сквозь кусты, бежит Слава, Луковец позади, уже далеко позади, а в соседнюю деревню охотники за черепами не сунутся.

Все-таки он старался держаться в тени, страх сильнее разума, старался идти не по самой дороге, а по обочине, чуть что - и в кусты!

Слава проходит какую-то деревеньку, доходит до Губкина. Здесь ни прятаться, ни скрываться незачем, здесь его знают, и он всех знает, ему находят подводу, и к вечеру он въезжает в Малоархангельск.

Сразу в уездный комитет партии!

Идет к Кузнецову, заглядывает по пути в приемную, там посетители, суета, значит, Шабунин вернулся, но посылал Славу Кузнецов, перед ним и нужно отчитаться о поездке.

Кузнецов за столом, обложенный книгами, сочиняет очередной доклад.

- Вернулся? - спрашивает Кузнецов. - Что-то скоро?

Ознобишин улыбается - сейчас улыбается, а утром было не до улыбок.

- Пришлось поторопиться.

- Так много неотложных дел в укомоле? - не без иронии спрашивает Кузнецов.

- Да, пожалуй, что и в укомоле, - соглашается Слава.

- А что в Луковце? - интересуется Кузнецов. - Удалось что-нибудь прояснить? Что говорят?

- А ничего не говорят.

- Так-таки ничего?

- Ничего.

- Похоронили и забыли?

- Похоронили, но не забыли. Молчат.

- Что-то ты загадками говоришь.

- Убили Прохорова и Водицына.

Кузнецов недоверчиво смотрит на Ознобишина.

- Ты рассказы о Шерлоке Холмсе читал?

- Читал.

- Суток не провел в Луковце, а уже во всем разобрался.

- Чего уж разбираться, коли меня самого убить хотели.

- Тебе не показалось?

- Чего уж казаться. Пришли душить. Открыто, утром...

Кузнецов обе руки на стол, вонзил глаза в Ознобишина:

- Ну-ка, ну-ка...

Слава рассказал все, как было.

Кузнецов помрачнел.

- Значит, не обмануло нас наше чутье... - Он ласково посмотрел на Ознобишина. - Молодец! Что думаешь дальше?

- Завтра посоветуемся, пошлем туда человек четырех, свяжемся с волкомом партии, пусть займутся...

- Правильно, - одобрил Кузнецов. - Мы тоже подскажем волкому.

- А что касается гибели Прохорова...

- Что касается Прохорова и Водицына - это уж не твоя забота. Ваше дело - наладить массовую работу, а по части преступлений найдутся специалисты покрепче. Посоветуемся еще с Афанасием Петровичем, а пока иди к себе, поговори с ребятами...