Лев Овалов - Двадцатые годы

А пока что уездный комитет комсомола обсуждает персональное дело Ушакова.

Его осуждают за то, что он связался с артелью мещан, арендующих фруктовый сад у горсовета, что за плату вскапывал огороды, за участие в Церковном хоре...

Впрочем, согласен с этим и сам Ушаков.

Ознобишин тоже осуждает Ушакова, но говорит и о том, какой это ценный и талантливый человек...

Франя Вержбловская даже пожалела Никиту:

- А почему бы не создать хоровой кружок при клубе?

Железнов пошел дальше:

- Попросим отдел народного образования оплачивать Ушакову из средств, ассигнованных на внешкольную работу...

Ушаков сидел расстроенный и счастливый, выговор он заслужил, но снисходительность товарищей говорила о многом.

И только в конце заседания Коля Иванов спросил:

- А все-таки, ребята, кто же написал эту анонимку?

- А ты как думаешь? - обратился Железнов к Ушакову.

- Не знаю, - искренне признался Ушаков. - Ни на кого не могу согрешить.

- А все-таки? - настаивал Иванов. - Неужели у тебя нет врагов?

Ушаков задумался.

- Пожалуй, что и есть...

И дал достойный и правильный ответ:

- У меня те же враги, что и у Советской власти.

32

Точно руки обиженных женщин, тянутся хрупкие ветви кленов, трепещут в воздетых кверху руках желтые и розовые платочки, а ниже поникли кусты шиповника, листва облетела, но еще блестят на солнце покрытые лаком оранжевые ягоды, будто кораллы развешаны на ветвях, а еще ниже островки повядшей серо-зеленой травы, пахнущей зверьем, лесом, изморозью. Последние причуды осени.

Федосей приколачивает у крыльца отставшую дощечку - тюк-тюк по гвоздику, тюк-тюк по гвоздику...

Вот уж кто заботится о сохранности астаховского дома, будто век ему в нем коротать!

Нет, чтобы подумать о себе, - полураздет, полуразут, ведь зима на дворе...

- Боишься, Федосыч?

- Кого?

- Зимы, Федосыч.

- А чего ее бояться? Смена времен...

Слава в Успенском, получил недельный отпуск "по семейным обстоятельствам" - "надо повидаться с мамой, тысячу лет не видел", - да и, кроме мамы, есть с кем еще повидаться, а сам все говорит и говорит с Федосеем...

Вошел в дом, в комнату, где жили мама и Петя, мама сидела за столом, проверяла тетради.

- Откуда ты?

- Приехал повидаться с тобой.

- Но ведь и не без дела?

- Без дела!

Он приник к матери, поцеловал руку, потерся головой о ее волосы...

- Надолго?

- На неделю.

- Ты давно не баловал нас с Петей своим присутствием...

Какая мама хрупкая и трогательная! Он давно уже перерос маму, впрочем, не так давно, - давно ли он вместе с мамой цеплялся за вагонные поручни, и мама умоляла пассажиров пожалеть замерзшего ребенка...

- Ну а как вы?

- Как видишь, живем.

Мама не вдавалась в подробности.

Достал из портфеля коробку конфет и бутылку сухого крымского вина скромные дары нэпа, появлявшиеся иногда в Малоархангельске.

Мама укоризненно покачала головой:

- Ты бы лучше купил себе носки.

- Петя на хуторе?

- Как всегда.

- Кто вместо Ивана Фомича?

- Евгений Денисович, сразу же занял его квартиру.

- Ирина Власьевна уехала?

- Еще летом.

- А как он с тобой?

- Вежлив и равнодушен.

Разговаривали обо всем и ни о чем, перескакивали от предмета к предмету.

- Мама, я пройдусь?

- Ну вот, а говорил, что приехал к нам.

Заходит к Тарховым. Отец Валерий возится в огороде. Соня играет на старом клавесине. Нина читает.

Идет навестить Введенского. Дверь забита крест-накрест досками. Уехал? Слава об этом еще не слышав.

Не выдерживает и заходит в исполком, хотя дал зарок не появляться попусту в исполкоме.

Там мало что изменилось, за своим дамским столиком Дмитрий Фомич, а за столом Быстрова Данилочкин.

- Прибыл порастрясти наш молодятник? - спрашивает Данилочкин.

- Да нет, Василий Семенович, - отвечает Слава. - Отпуск, приехал повидаться с мамой. Погуляю немножко, отосплюсь.

- Добро, - соглашается Данилочкин. - Да и за девками пора уже тебе бегать, эвон как вымахал, был воробьем, а стал соколом.

- Ну какой из меня сокол, - смеется Слава.

Однако он не избегает встреч, нет, не с девками, а со старыми товарищами, заходит к Ореховым, к Елфимовым, к Кобзевым, все уже повзрослели, у каждого свои интересы, но с Ознобишиным говорят охотно и откровенно.

Вечером мама отпраздновала приезд Славы, вернулся с хутора Петя, сели за стол втроем, откупорили вино, разлили по чашкам.

- Я даже вкус вина забыла, - сказала мама.

Утром Петя позвал Славу на хутор:

- Походим по саду, поможешь перебрать яблоки.

- Попозже, - сказал Слава. - У меня в Успенском дела.

Павел Федорович выглядел пришибленным, еще сильнее пожелтел лицом. Зато Марья Софроновна располнела еще больше.

- Завтракать с нами, - пригласила Марья Софроновна.

Слава отказался:

- Меня Сосняков ждет.

Соснякова помянул ради отговорки, но тот сам неожиданно пожаловал к Астаховым.

- Слав, чего ж ты, второй день здесь, а в волкомол не заходишь?

Волкомпарт и волкомол помещались уже в разных комнатах, дядя Гриша нашел себе вдову, переселился, в его половине расположился волкомпарт, а волкомол остался в старом помещении.

- Просторно стали жить, - похвалил Слава.

- Полный порядок, - самодовольно подтвердил Сосняков.

Новый стол в волкомоле, новые стулья и незнакомая девица с русой косичкой и в белой блузочке.

- А это кто?

- Технический секретарь.

- Откуда?

- Из Коровенки, Таня Савичева.

- Что-то не помню.

- А мы ее недавно приняли в комсомол.

При Ознобишине технического секретаря не было, сам справлялся со всей канцелярщиной, волкомол при нем часто бывал на замке, а теперь, видно, девчушка эта сидит здесь весь день.

- На какие шиши ее содержите?

- За счет волнаробраза, числится уборщицей школы.

- Дела наши хочешь посмотреть? - Соснякову явно хотелось похвастаться своей канцелярией. - Дай-ка, Таня, папочку с протоколами.

Таня распахнула дверцы шкафа, этого, должно быть, и хотел Сосняков, все дела разложены по полочкам, по папочкам, полный порядок.

Протоколы Слава не стал смотреть, заговорил о том, что его больше всего волновало.

- Что-то от тебя комсомольцы бегут? - упрекнул он Соснякова.

Тот хмыкнул.

- Случайные люди, настоящие никуда не денутся.

И в чем-то прав, те, кто держится за комсомол, не будут манкировать собраниями или месяцами не платить членские взносы, Сосняков наводит в своем хозяйстве порядок.

- Ты надолго? - спросил Сосняков.

Слава соврал:

- Завтра или послезавтра уеду...

- Значит, у тебя к нам ничего? - обрадовался Сосняков.

- Видимо, так...

Вечером Слава добрел до избы Денисовых, на крыльцо выбежала девчоночка лет десяти, худенькая, белобрысенькая, сестра Маруси, нетрудно угадать.

- Вам чего?