Лев Овалов - Двадцатые годы

Предстояло добраться до полустанка, отстоявшего от города в десяти верстах, погрузиться в поезд и к утру прибыть в Орел.

Когда Железнов обратился к заведующему конным двором с просьбой доставить делегатов на станцию, заведующий, грузный, рыхлый, страдающий одышкой мужчина, только засмеялся:

- Вас сколько - пятьдесят? Да у меня и лошадей на всех не найдется! Ничего, дотопаете до станции пешком.

После долгих споров заведующий уступил:

- Ладно, даю экипаж для ответственных товарищей, Ознобишина и вас отвезем, а остальные пусть топают.

Ознобишин кинулся к Шабунину:

- Представляете, Афанасий Петрович? Ознобишин в пролетке, а делегаты догоняют его на своих двоих. В таких обстоятельствах я могу быть лишь замыкающим!

Шабунин, не дослушав, снял телефонную трубку и приказал:

- Отвезти на станцию всех до одного, все экипажи забрать вместе с моим, а нет лошадей, вези сам.

Лошади сразу нашлись, и все средства передвижения мобилизованы - и пролетки, и тарантасы, и дрожки, и даже допотопная линейка, оказавшаяся на конном дворе.

Шума, смеха, криков!

Вечерком, по холодку, доехали до станции, дождались поезда, билеты делегатам начальник полустанка не выдал, хоть и было написано требование, столько билетов просто на нашлось, в вагоны их пускать не хотели, тем более что все ломились в один вагон, разместились с грехом пополам, и

Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем,

Сброшен в море белый враг,

Вейся, вейся, красный флаг!

Так, с прибаутками, песнями, частушками, кто сидя, а кто и стоя, допыхтели до Орла.

Вышли на привокзальную площадь.

Приземистые домишки тонули в предутреннем тумане, воздух наполнен густой, вязкой, промозглой сыростью.

Ребята точно птичья стая, прибитая ветром к земле, невесело поглядывали на грязный и хмурый вокзал. Хотелось вернуться под крышу, на скамейки и хоть чуть подремать...

- Товарищи, пошли, пошли! Доберемся до города, напьемся чаю...

Вот и губкомол!

На лестнице мрак и тишина, двери не заперты, но в серых, неподметенных комнатах тоже тишина и пустота.

- Эй, кто есть?

Сонная безлюдная канцелярия.

"Неужто придется спать на столах, как два года назад? - подумал Слава. - Не может того быть!"

В политпросветотделе кто-то спал на столе, закутанный в солдатскую шинель.

- Проснись, проснись, товарищ, пора идти на бой!..

Шинель сползла медленно на пол, и перед малоархангельцами предстал худой носатый юноша, влажные темные глаза сердито смотрели на делегатов.

Слава узнал Каплуновского, два года назад он назывался завхозом, а теперь - шутки в сторону! - начальник административно-хозяйственного отдела!

- Принимай гостей!

Каплуновский, кажется, еще не совсем проснулся.

- Откуда вы?

- С вокзала!

- Ну и надо было там дожидаться.

- Чего?

- Когда все проснутся.

- А ты что здесь делаешь?

- Я ответственный дежурный.

- Вот и устраивай нас.

- Придется подождать.

Неприветливо встречал их Орел!

Даша и Франя пристроились возле подоконника, сдвинули стулья и, положив головы друг другу на плечи, пытались задремать.

- Где общежитие?

- Общежитие отведено, но я не могу покинуть губкомол.

- Куда ж нам деваться?

- Подождите здесь...

- А селедки ты будешь раздавать? - спросил Слава, вспоминая свое первое посещение губкомола.

- Какие селедки? - высокомерно переспросил Каплуновский. - На этот раз вы будете питаться в столовой.

У Каплуновского все было предусмотрено: когда делегатам появляться, у кого регистрироваться, где обедать и ночевать, не предусмотрено было только, что поезда редко ходили по расписанию и люди были мало расположены ждать...

- Ну вот что, Каплуновский, веди нас в общежитие, - сказал Слава. - Мы устали.

- И не подумаю, - твердо заявил Каплуновский. - Я тоже устал, однако не покидаю свой пост.

- Ну и черт с тобой, - сказал Слава. - Скажи-ка тогда адрес Шульмана.

- Зачем тебе Шульман?

- Не ты, так Шульман отведет нас в общежитие.

- Секретарь губкома поведет вас в общежитие?

- А что он за персона?

- Не дам я вам адреса, не для чего его беспокоить!

Но тут Слава призвал на помощь Тужилина, механика малоархангельской типографии и лучшего организатора занятий по Всевобучу.

- Семен, помоги!

Слава и сам не знал, как Тужилин может помочь, но сила у Тужилина такая, что с ним не справиться никому.

Тужилин не раздумывал:

- Скажешь?

- Нет.

Схватил Каплуновского за руку, завел за спину и слегка выкрутил.

- Что за шутки? Брось, больно!

- Скажешь?

- Я уже сказал... Брось руку! Хулиганы...

Тужилин нажал покрепче.

- Я буду жаловаться!

- Это я буду жаловаться, - сказал Слава. - Говори адрес...

Простейший способ борьбы с бюрократизмом.

- Бро... Бросьте! Ой! Вы мне руку сломаете!

- Нажми, Сеня...

- Свиньи! Два... Дворянская, Третья Дворянская...

- Какая еще там Дворянская?

- Ну, Гражданская. Гражданская теперь.

- А номер?

- Не знаю номера. Мать у него зубной врач. Там вывеска...

Тужилин разжал руку.

- Вы ответите! - завопил Каплуновский. - Я этого так не оставлю... Мужики проклятые!

Но Слава уже манил за собой Ушакова.

- Ребята, мы сейчас. К Шульману и обратно. Не расходитесь...

Кинулись искать Третью Дворянскую.

На их счастье, зубной врач Шульман - "удаление без боли, коронки из золота", - догадалась повесить вывеску на углу улицы.

Неприветлива она, эта улица. Все дома неприязненно отодвинулись друг от друга, а кусты в палисадниках подернуты однообразной блеклой пеленой.

Но вот и вывеска на двери: "Зубной врач Р.А.Шульман".

Ушаков постучал.

- Ты же видишь - звонок!

Звонок тоненько продребезжал за дверью, в доме еще спали, долго никто не открывал, и лишь после второго звонка раздались шлепающие шаги.

Защелкали замки, дверь распахнулась, должно быть, здесь привыкли к неожиданным посетителям.

- Вы не могли прийти раньше?

В дверях пожилая женщина в домашнем халате из розовой фланели.

- Нам Зяму, - неуверенно сказал Слава. - Товарища Шульмана.

- Я понимаю, если бы у вас болели зубы, - заспанным голосом произнесла женщина. - Но к товарищу Шульману вы могли бы прийти попозже.

- Мы по делу, - объяснил Ушаков.

- Все по делу, - сказала женщина. - К нему только и ходят по делу и никогда не дают мальчику выспаться.

Наступая на нее, Ознобишин и Ушаков очутились в передней, на вешалке висело множество пальто и кофточек, а из многочисленных дверей выглядывали непричесанные женские головы.

- Он спит, спит, спит, - шептали они, и это "шпит, шпит, шпит" звучало как заклинание.

- Так что же вам нужно? - спросила женщина в халате.

- Зяму, - виновато повторил Слава. - Понимаете, мы только что приехали и нам просто некуда деваться, а товарищ Каплуновский...