Лев Овалов - Двадцатые годы

Она произносит какие-то общие фразы, но сейчас они звучат священным напутствием.

- Разрешите идти?

- Идите, - соглашается она. - Мне нужно хоть немного поспать. Товарищ Пысин организует отъезд, вам дадут литературы...

Славушка тихо закрывает дверь и возвращается в канцелярию. Пысин дремлет за столом, уронив голову на руки.

- Товарищ Пысин! - шепотом зовет Славушка.

Он тотчас поднимает голову.

- Товарищ Самойлова сказала...

- Я все знаю, - говорит Пысин. - Вы получите литера и литературу, доедете со своим товарищем до Орла, там сделаете пересадку. Змиевка занята белыми, добирайтесь до Залегощи...

Все уже предусмотрено, Шифрин ждет Славушку, им выдают хлеб за вчерашний день и за сегодняшний, дают по пачке литературы. Пысин не провожает их.

- Спросите на станции дежурного.

Мальчиков сажают в первый же поезд, идущий в сторону Орла. Сажают даже в классный вагон. Но дальше коридора не пускают. Коридор заставлен какими-то баллонами. Проводник в черной шинели смотрит на мальчиков с состраданием. "Не курить", - говорит проводник. Солнце показывается из-за туч. Светлые тени бегут за окном. "Отрада". Кто-то что-то кричит в тамбуре: "Что за станция?" - "Отрада". Вагон качнуло. Вот и все, сейчас поедем.

- Что за литературу нам дали? - задумчиво интересуется Шифрин, рассматривая книжки.

Политические брошюры. Пьесы. Стихи. Даже стихи.

Вот и поехали. Отрада отходит назад.

- Вы, ребята, сядьте на свои книжки, - советует проводник, - так вам будет способнее.

Какую глупость он говорит: сидеть на литературе!

33

Поезд, на который посадил мальчиков политотдельский товарищ Пысин, миновав все препятствия, благополучно приближался к Орлу.

- Ты слезешь? - спросил Шифрин, выглядывая в окно.

- Не знаю, - вяло отозвался Славушка. - Надо спешить...

Шифрин чувствовал себя уже дома.

- Как ты думаешь, мы не набрались вшей? - задумчиво спросил он.

- Не знаю, - равнодушно ответил Славушка. - Меня это не интересует.

- To есть как не интересует? - возмутился Шифрин. - Как только вернемся, надо сейчас же прожарить белье! - Он находил время даже для санитарно-гигиенических советов. - Я думаю, тебе необходимо остановиться в Орле, - сказал он затем. - Ты еще неизвестен в губкомоле, и тебе следует...

- А где остановиться? - сказал неуверенно Славушка. - Я никого здесь не знаю...

Впрочем, один знакомый у него уже есть в Орле, за три дня знакомства он привык к Давиду, не было сомнений, что Давид предложит остановиться у него.

- Ты сможешь переночевать в губкомоле или даже у нас в райкоме, сказал Шифрин. - В конце концов это не проблема...

Нет, к себе он не звал. В голосе его какая-то сухость, он как-то странно напряжен... Славушке даже неудобно за Шифрина. Тот еще не договорил, как Славушка решил не задерживаться в Орле, не хочет он гостеприимства ни губкома, ни райкома, ответ Шифрина задел его. Черт с ним, с Орлом, надо поскорей добираться до своего Успенского!

- Не остановлюсь я в Орле, - твердо сказал Славушка. - Тем более что и в политотделе советовали не задерживаться, даже записку дали...

У него действительно была записка на имя коменданта станции Орел, подписанная самой Самойловой, в ней предписывалось "оказать товарищу Ознобишину содействие в дальнейшем следовании...".

В Орле мальчики еще на ходу выскочили из вагона. Шифрину, должно быть, не терпелось отправиться поскорей в город. "Ну, бывай", - поторопил его Славушка. "Когда будешь в Орле, заходи", - сказал Шифрин. Пожали друг другу руки и расстались, Шифрин побежал со своей литературой к выходу, а Славушка со своей отправился искать коменданта. Мальчика без задержек посадили в поезд на Елец. Поезд был самый обычный или, вернее, необычный, обыкновенный пассажирский поезд, потому что в ту пору пассажирские поезда ходили нерегулярно и редко. Вагоны были переполнены, помощник коменданта довел мальчика до паровоза, попросил машиниста ссадить паренька в Залегощи, Славушка и проехал всю вторую половину пути на паровозе, оберегая свои книжки от мазута и копоти.

На Залегощи тоже все сложилось удачно: ни белых, ни красных; красных и не могло быть, а белые рвались вперед, мало заботясь о тылах, в расчете на кулаков и помещиков.

Славушка прошел через грязный заплеванный вокзал и зашагал на Верхнее Скворчее, помахивая свертком с литературой, легкомысленно, потому что, попадись он со своими советскими брошюрками в руки какому-нибудь Кияшко, ему бы головы не сносить.

Все-таки Скворчее он обошел стороной, чтоб случайно не попасться кому не надо на глаза, и вдруг впереди, у ракиты, похожей больше на растрепанный веник, чем на дерево, увидел какого-то человека, тот полулежал на земле и что-то или кого-то высматривал.

Славушка задумался: идти или не идти, но убегать тоже опасно, пошел вперед.

Но уже через несколько шагов побежал, а человек встал и заулыбался, похлопывая себя веточкой по ноге.

Еремеев! Как он здесь очутился?

И бог ты мой, а говорят еще, что мечты не сбываются, вот, они перед ним, все успенские коммунисты, и, главное, Быстров, сам Степан Кузьмич Быстров собственною своею персоной!

- Я так и думал, что возвращаться будешь через Залегощь, - говорит он. - А мы тут порядок неподалеку наводили. Отдал?

- Отдал.

- Кому?

- Начальнику политотдела.

- А это что?

- Литература.

- В политотделе снабдили?.. Логунов! Забери у Ознобишина книжки, небось намучился с ними. Завезете потом в Успенское.

Спускаются в ложок, здесь и кони и Маруська, запряженная в любимую быстровскую бедарку. Быстров отдает какие-то распоряжения, отряд разъезжается в две стороны, а сам Степан Кузьмич указывает Славушке место рядом с собой и гонит Маруську прямо по жнивью.

- Мы куда? - не выдерживает Славушка.

- В Ивановку.

- А не в Успенское?

- Зачем рисковать?

- А как мама?

- Порядок.

- А вообще в Успенском?

- Тоже порядок.

И вот они уже на задворках Ивановки, Быстров опять въезжает в какой-то овражек.

- Светло еще, отдохнем.

Маруську Быстров не распрягает, не привязывает, никуда не уйдет от хозяина, впрочем, и привязать не к чему, вытаскивает из-под сиденья домотканую дорожку, кидает на землю. "Поспи покуда..." Славушка ложится и сразу же, как по приказу, засыпает.

В темноте подъезжают к школе. Славушка только тут догадывается - к Александре Семеновне. Она встречает их на крыльце, и вот они в ее комнате, все здесь, как и у ее подружки Перьковой, такой же стол, такая же этажерка, такая же кровать, только канарейки у Перьковой нет, а у Александры Семеновны на столе клетка с канарейкой.

- Вот ты и у меня, - сказала мальчику Александра Семеновна. - Слышала я о твоих похождениях...

До чего у Александры Семеновны уютно и просто!

- Будете есть?