Лев Овалов - Двадцатые годы

Мальчики шли от вагона к вагону, на них никто не обращал внимания, и Шифрин заунывно повторял все тот же вопрос:

- Где ЧОН... ЧОН? Где ЧОН?

- А иди ты со своим ЧОНом...

Наконец какой-то железнодорожник сжалился над ними:

- Какой вам еще ЧОН, ребята?

- Орловский, коммунистический отряд. Часть особого назначения. Выходили на поддержку...

Железнодорожник меланхолично свистнул.

- Тю-тю ваш ЧОН! Давно уж в Орле.

- Не может быть!

- Когда еще погрузились! Паровоз, что их возил, давно вернулся...

- Предательство! - возмутился Шифрин. - Бросить своего бойца...

Ну и ночь! В сизый сумрак врисовываются черные квадраты. Чиркнут спичкой, мелькнет вдали тусклый фонарь, и опять ночь черным-черна, и сырость, и грязь, и холод, и все на ощупь.

- Что же делать?

- Знаешь что? - Славушка взял Шифрина за плечо. - Давай рванем?

- Куда?

- На фронт. - В темноте продолжалась исступленная погрузка, все что-то волокли, тащили, поднимали, запихивали в вагоны, матерились и волокли снова. - Чувствуешь, куда?

- На фронт.

- Вот и мы...

- А кто нас возьмет? Кроме того, ты сказал, тебе нужно в политотдел?

- А мы доберемся до политотдела и попросимся.

- Тебе сколько лет?

- Какое это имеет значение!

- Есть постановление - ребят моложе шестнадцати лет в армию не направлять.

- В бою не интересуются возрастом бойцов!

- Верно, но их возрастом интересуются до того, как пошлют в бой.

- Можно и нарушить постановление...

- А комсомольская дисциплина? Да ты и не удержишь винтовки! Попросимся на политработу...

С этим Славушка готов согласиться, быть политруком привлекательней, чем таскать винтовку. Случается, слово разит сильнее пули: "Товарищи! В этот решительный час... Когда решается судьба... Ррродины и ррреволюции! Умрем или..."

- Ты думаешь, могут послать?

- Попробуем прежде найти политотдел.

Они опять идут вдоль вагонов, и никому нет до них дела.

- А если мы вражеские лазутчики? - глубокомысленно замечает Славушка. Высматривай, сколько влезет?

- А революционное чутье? - возражает Шифрин. - Были бы мы лазутчики, нас давно бы загребли...

Остановились у штабного вагона.

- Вам что, ребята? - интересуется часовой.

- Командира, - строго произносит Шифрин.

- Для чего?

- Мы из Коммунистического союза молодежи.

- Залазьте, - разрешает часовой. - Кличьте Купочкина.

В фонаре над дверью тускло мерцает стеариновая свеча. Стелются черные тени. Кто храпит, кто сопит, кто вовсе не подает признаков жизни. Поди узнай командира!

- Товарищ Купочкин! - неуверенно лепечет Шифрин. - Нам товарища Купочкина!

- Чевой-то? - спрашивает кто-то с верхней полки.

- Нам Купочкина...

- А ну подходьте... - И, когда мальчики подошли: - Вы кто есть?

- Представители РКСМ.

- На фронт проситесь? Ладно, сидайте. Утром разберемся.

- Мы разыскиваем политотдел армии, - произносит Шифрин индифферентным тоном. - Не будете ли вы так любезны?..

- А сюда зачем попали? - Собеседник спускает с полки ноги в громадных яловых сапогах. - Документы есть?

Шифрин протягивает комсомольский билет, но Купочкин даже не берет его в руки, - что можно рассмотреть в таком мраке?

- Ребята вы, ребята... - Он сочувственно рассмеялся. - Куда забрели! Политотдел за Орлом. До него еще... - Осторожно спустился громадный мужчина, поставить мальчиков на плечи друг другу, может быть, и сравняются. - Что с вами делать... - Потянулся, зевнул, и вдруг к выходу. - Ладно!

Выпрыгнул из вагона, затопал по шпалам, Шифрин и Славушка за ним.

Дотопал до паровоза, что глядел в сторону Орла, - паровоз и два вагона.

- Везут в политотдел типографию, - объяснил мальчикам и кулаком забарабанил в стенку.

Дверь отодвинулась.

- Чего?

- Слушай, Снежко, - сказал Купочкин. - Вы скоро?

- Чичас.

- Захвати двух комсомольцев, им до зарезу нужно в политотдел.

- Нехай, - ответствовал Снежко. - Только зараз.

Купочкин подсадил мальчиков.

В теплушке темно.

- Ложись у стенки, - скомандовал, видимо, все тот же Снежко. - И не гугукать, люди спят...

В темноте кто-то сопел. Под ногами шуршала солома. Ребята сели на пол, прижались друг к другу.

- Вот видишь, - шепотом сказал Шифрин.

- Что? - шепотом спросил Славушка.

- Едем в политотдел.

Поезд и вправду вскоре пошел.

Проснулись мальчики от холода. Сквозь оконца под крышей просачивался серый рассвет. Какие-то машины, ящики, тюки, в углу что-то накрыто брезентом. И нигде никаких людей.

Вагон тряхнуло, и поезд остановился.

Славушка вскочил.

Брезент вдруг зашевелился, из-под него вылез молодой парень в ватной телогрейке, только-только пробиваются усы, следом за ним мрачный пожилой солдат в длинной шинели, подпоясанной широким рыжим ремнем.

- Добренького утречка, - сказал парень. - Приехали.

Он подошел к двери, поднатужился...

И не успевает дверь откатиться, как в вагон заглядывает военный в фуражке и суконной гимнастерке, перетянутой портупеей.

- Товарищ Снежко! - выкрикивает он. - Вы что, шутите? Добираетесь третий день!

- Не давали паровоз, - мрачно заявляет парень.

Оказывается, он и есть Снежко.

- Революция не считается с отговорками! - кричит военный в портупее и указывает на мальчиков: - Это кто?

Снежко не теряется:

- Погрузочная команда.

- И со столькими людьми вы не могли вырвать паровоз?!

Снежко оборачивается.

- Смир-но! - командует он. - Товарищ завагит! Типография доставлена, погрузочная команда готова к выгрузке.

- Не заправляй мне баки, Снежко, - усмехается завагит. - Все равно я буду вынужден доложить о вашей безалаберности Розалии Самойловне!

- Не надо! Не надо, товарищ завагит! Нам с Егором и так... - Снежко в отчаянии смотрит на своего спутника в длинной шинели. - Егор, подтверди!

Егор размашисто крестится.

- Беспременно...

- Выгружайтесь! - кричит завагит. - Жив-ва!

Снежко тотчас оборачивается к мальчикам:

- А ну ребят... Начали!

Приходится расплачиваться за проезд, нельзя подвести Снежко, и, наконец, просто надо помочь, двоим тут не справиться.

- Быстрей, - приказывает завагит. - Розалия Самойловна ждет...

Это имя, можно сказать, вдохновляет Снежко. Вагон выгружают за какой-нибудь час. Мальчики трудятся в поте лица.

- Теперь можете быть свободны, - великодушно отпускает их Снежко, созерцая груз на перроне. - На подводу мы как-нибудь сами с Егором...

Шифрин облегченно вздыхает.

- А где политотдел?

- Вон! - указывает Снежко. - За деревьями лавка, а за ней большой дом.

32

Станция как станция. Платформа как платформа. С одной стороны туалет, с другой - пакгауз. Колокол. Затхлые помещения. Булыжная площадь. Мужиков человек сто. Домики. Палисадники. Телеги. Лошади у заборов. Но мальчикам все это ни к чему. Товарищи Шифрин и Ознобишин торопятся.