Лев Овалов - История одной судьбы

- Какое там перевозиться, - ответил Алексей. - Переноситься. Ты посиди, Аня, побеседуй с мамой. Пойду схожу в райпотреб, на конный двор, попробую раздобыть подводу.

Анна еще утром уложила вещи - было их не так уж много, несколько узлов, два чемодана, кровать, стол да шкаф, купленные ею вскоре после приезда в Сурож.

Она осталась наедине со свекровью.

"Значит, здесь, - подумала Анна, - здесь мне теперь жить. Правильно ли я поступила? Алексей - человек серьезный, положительный, по всему видно, но вот свекровь... Какой-то окажется она?"

- Вас Надеждой Никоновной звать? - спросила Анна.

- Какая я тебе Никоновна? - возразила свекровь. - Раз мать, так уж матерью и зови.

Это были обещающие слова - не так нуждалась в матери Анна, как Женя нуждалась в бабушке.

- Ведь у меня дочка, знаете? - спросила Анна.

- Знаю, - сказала свекровь. - Говорил. В детский сад много платишь?

- Восемьдесят.

- Вот еще, - сказала свекровь. - Лучше лишнее платьишко купить.

- Там будет видно.

- А чего видеть? Ребенку дома спокойнее, и деньги целее.

"Может, она и вправду будет Жене бабушкой, - подумала Анна. - Еще не старая, здоровая, бодрая. Скучно, наверно, сидеть одной..."

Сидеть и ждать Алексея тоже было скучно, Анне казалось, что свекровь знает о ней все и только поэтому не задает вопросов. Но та все-таки не выдержала.

- Алексей-то сколько получает у вас? - спросила она.

- Восемьсот. Или около. Не знаю точно.

- Восемьсот... - Свекровь поджала губы. - Не говорит, хоронится... Она что-то считала в уме. - А сама сколько?

- Тысячу сто.

Свекровь обтерла ладонью рот.

- Да, сдвинулось все. Чтоб баба больше мужика?! Конечно...

Она с уважением посмотрела на Анну.

- Агроном?

- Агроном.

- Не зря училась.

Свекровь замолчала, замолчала надолго, все что-то соображала про себя. Занимать невестку не видела, кажется, надобности.

Алексей появился часа через два. За окном загромыхала повозка, хлопнула дверь, он вошел с узлами.

- Принимайте!

Анна встрепенулась, сразу стало легче, как только появился Алексей. По крайней мере не нужно было гадать, о чем раздумывает свекровь.

- А Женечка?

- Не дала твоя хозяйка, - весело объявил Алексей. - Сказала, сама принесет.

Аня поднялась.

- Сиди, сиди, - сказал он жене. - Управлюсь.

Он втащил чемоданы, кровать, стол.

Анна помогла ему сгрузить шкаф.

- На спину, на спину! - крикнул он. - Наваливай!

Она удивилась, с какой легкостью понес он в дом платяной шкаф. Даже чудно стало, что такой сильный человек сидит целыми днями в канцелярии, перебрасывая на счетах костяшки.

Сразу стало спокойно на душе. С таким не пропадешь. Он как-то удивительно легко и быстро внес вещи, ненадолго скрылся, пошел отвести лошадь, вернулся все такой же веселый и оживленный, помог все расставить, шутил, был внимателен, ласков, даже брови перестал хмурить.

Мимоходом подмигнул матери.

- На ужин-то припасла? Как-никак свадьба!

Мать вздохнула, решительно пошла в кухню.

- Аня, Алексей. Берите... - Показала на свою кровать. - Берите, повторила она. - Куда мне этот станок? Я свое отыграла. Бери, бери...

Она настояла, чтобы взяли ее кровать, себе за печку поставила узкую койку сына.

Аня еще разбирала вещи, когда тетя Дуся принесла Женечку.

- Вот и от меня подарок, - сказала она, передавая девочку Анне. - С новосельем.

Она оглядела комнату, одобрительно кивнула.

- Здесь будет сподручнее...

Она все время обращалась к одной Анне, точно ее одну и видела, взгляд ее скользил куда-то мимо Бахрушиных.

- Заходи, однако, не забывай, - обратилась она опять к Анне.

- Ну что вы, тетя Дуся... - Анна пригласила ее: - Ужинать!

- Благодарствуйте, - отказалась тетя Дуся. - Гришка ждет, заест он меня...

Она так и не осталась ужинать, расцеловала Женечку и ушла.

Вот он - первый ужин в новом доме, в новой семье!

Алексей ухаживал за молодой женой, подвигал к ней тарелки, накладывал еду. Он даже за матерью ухаживал, та с любопытством посматривала на сына.

- Вижу, вижу, - сказала она не без одобрения. - Прибился, значит, к берегу...

Алексей кивнул:

- Прибился, мама.

Свекровь улыбнулась невестке.

- С этим он у меня не торопился.

Анна бросила на мужа любопытный взгляд.

- Почему не торопился?

Свекровь вздохнула.

- Да он самого себя только по праздникам любит, куды ж ему...

- Это вы, мама, бросьте, - перебил ее Алексей. - У нас с Аней серьезные чувства.

- А я ничего не говорю...

Свекровь не спеша убрала со стола.

- Идите уж, - сказала она молодым. - А внучечку я к себе возьму. Чтоб не мешала.

- Нет. Женечка будет спать возле нас, - твердо ответила Анна. - Дороже Женечки для меня нет никого.

Надежда Никоновна искоса взглянула на сына. Алексей промолчал, но за столом сразу повеяло холодком.

- Ладно, пойдем, - отрывисто проговорил Алексей, выходя из-за стола. Успеем еще разобраться, кто дешевле и кто дороже.

Встала и Анна, взяла дочь на руки, шагнула к двери.

- Спокойной ночи, - сказала она свекрови.

- Спите, спите, - пробормотала в ответ свекровь.

В доме Бахрушиных началась новая жизнь.

XIII

До чего ж заунывна бывает иная дорога! Тянется, тянется, без конца, без края, без вешки, без следа, да и не нужны ни следы, ни вехи. Бегут две темные колеи, бегут себе да бегут куда-то. Попади в колею колесом и катись по дороге. Заунывно как-то, да ничего, и до тебя так жили, и после тебя будут жить...

Так и потекла жизнь в семействе Бахрушиных. И обижаться нет как будто причин, и радоваться нечему. С утра на работу, к вечеру домой. В общем хозяйстве с деньгами стало посвободнее, появилась возможность и лишние вещички купить, и лишнюю бутылочку выпить. Кому что!

Зина, глядя со стороны на Бахрушина, не раз говорила Анне:

- Счастливая вы, Анна Андреевна! Такой мужик, как Алексей Ильич, ни на кого больше не поглядит. Приобрел что надо и успокоился.

Но сама Анна не была уверена, годится ли ей порядок, установленный в доме Бахрушиных.

Жили вместе, а дышали врозь. Алексей таился от матери, мать таилась от Алексея. Деньги тоже каждый придерживал при себе. Алексей с неохотой давал матери на хозяйство, но, давши, не мог добиться от нее при нужде ни копейки.

Такие же отношения пытались они установить с Анной. Но ее щедрость, свобода, с какой она жила, обезоруживали их, она по природе не была мелочной, и, общаясь с ней, трудно было размениваться на мелочи.

Днем Женя оставалась с новой бабушкой. Девочка не жаловалась на нее, стала только менее разговорчивой, притихла. У Ксенофонтовых ее голосок по всему дому звенел, а теперь она чаще говорила шепотом.

Анна не замечала, чтобы свекровь обижала Женю. Та не останавливала девочку, не бранила, но людская черствость связывает ребенка больше, чем любые замечания.