Лев Овалов - История одной судьбы

Анна озадачила приглашенных Некоторые пытались было доложить... о готовности к севу. Анна оборвала их.

- Вы это потом доложите. Лично мне, в кабинете.

Она не позволяла рапортовать. Она завела агрономический разговор. Хороша у вас кукуруза? А как лунку делаете? По скольку зерен кладете? Как заделываете? Объясните, объясните другим...

Жуков тоже вошел во вкус разговора. Анна советовалась с ним перед совещанием, изложила ему свой план беседы. Он жался, но согласился. А потом увлекся, стал спрашивать, рассказывать, где что видел...

"Вы записывайте, - твердила Анна собравшимся. - Не надейтесь на память. Потом расскажете дома В бригадах. В звеньях. Учитесь! Учитесь друг у друга..."

Получился деловой разговор. Люди не пошли даже обедать. Порядок нарушился. Спорили, расспрашивали, ссорились. Но это были добрые ссоры...

Когда все разъехались и они остались втроем, Анна, Щетинин и Жуков, она, сама не доверяя себе, с беспокойством обратилась к обоим:

- Получилось?

- Поживем - увидим, - осторожно ответил Жуков.

- Непривычно, - пожаловался Щетинин. - Будет нам от Ивана Степановича.

Анне и самой было непривычно, но на этот раз она готова была спорить с Тарабриным.

Он вернулся на пятый день. Сводку о ходе сева ему передавали в Пронск ежедневно, но никто не осмелился сказать, что на этот раз сев проходит без уполномоченных. Тарабрин узнал об этом по возвращении.

Он явился утром в райком, прошел к себе и только тогда вызвал Гончарову.

- Что это вы тут без меня натворили?

- Но ведь сев идет не хуже, чем в прошлом году, Иван Степанович.

- Почему не послали уполномоченных?

Анна набралась решимости.

- Целее будут.

Тарабрин вспыхнул.

- Оторвали полеводов от сева. Устроили какой-то семинар...

- Но ведь так лучше, Иван Степанович. Я сама агроном...

Он сухо поглядел на Анну.

- Здесь вам не сельхозотдел. Здесь райком, и вы прежде всего партработник.

- Иван Степанович...

- Вам было сказано?

- Я все взвесила, прежде чем принять решение.

Тарабрин откинулся на спинку кресла.

- Анна Андреевна, я задам вам лишь один вопрос: кто здесь первый секретарь - вы или я?

Анне не хотелось ответить так, как хотелось Тарабрину. Не хотела она отвечать, как школьница, что, мол, вы, конечно, а я только старалась...

- А я здесь что - пешка? - вызывающе ответила Анна. - Я вас уважаю, Иван Степанович, но ведь и я тоже.

- Я вас слушаю, слушаю, - холодно произнес Тарабрин. - Объясняйтесь.

- Я привыкла доверять людям, вот мое объяснение, - сказала Анна.

- Доверять, но и проверять, - поправил Тарабрин. - Вы забыли это партийное правило.

- Не каждый день и не по всякому поводу, - отрезала Анна. - Недоверие к людям меня не устраивает.

Тарабрин побледнел. От удивления и от возмущения Вот как она заговорила! Вот тебе и скромный, уступчивый агроном из "Рассвета"...

- Вас? - иронически переспросил Тарабрин.

- Не меня лично... - Анна спохватилась. - По-моему, это не устраивает партию...

Тарабрин не повышал голоса, не менял позы.

- Рано вы стали говорить за партию!

- А я всегда за нее говорила, - тихо сказала Анна. - Вы не помните, а я помню, как вы у меня, у беспартийной, грозились отнять партбилет.

Тарабрин с интересом посмотрел на собеседницу.

- Кажется, я ошибся в вас...

- Нет, - ответила Анна. - Ни я в вас, ни вы во мне не ошиблись, дело у нас с вами одно.

XXXVII

Второе столкновение с Тарабриным у Анны произошло из-за масла, из-за коровьего масла, которого сурожцы не видели в продаже уже несколько месяцев.

Анна пришла на работу, развернула районную газету и так и ахнула! Полугодовой план по сдаче молока выполнен! Июнь еще не кончился, а план выполнен. Сто процентов. Даже с какими-то десятыми. Анна знала положение дел в районе. С кормами на фермах не густо, надои невелики, район не мог выполнить план. К концу июня должны были набрать девяносто пять, девяносто шесть процентов. И то хорошо. А тут - на тебе!

Анна принялась изучать сводку.

"Красный партизан" - на последнем месте. Семьдесят процентов. Правильно. У них ни кормов, ни голов... За чей же счет выполнен план? На первом месте "Ленинский путь". Сто двадцать. Ну, допустим, там люди оборотистые. Впрочем, у них с кормами лучше, чем у других. "Рассвет"... Сто девять... Враки! Что касается "Рассвета", Гончарову не проведешь, Анна не хуже Мосолкиной знает положение дел в "Рассвете". С кормами там уже весною было туговато. Не могли они выполнить...

Анна позвонила в "Рассвет". Вызвала Челушкина. Челушкин сменил ее на посту секретаря парторганизации.

- Григорий Федорович, откуда вы столько молока взяли?

Он замялся.

- Марья Филипповна надоила.

- Нет, серьезно.

Челушкин задал дипломатический вопрос:

- А вы для чего - хвалить или ругать?

- Ну как же хвалить, когда это невозможно?

Она почувствовала, ее собеседник задумался.

- Анна Андреевна, я итоги не подбивал. По-видимому, набрали. Василий Кузьмич с Малининым считали. Я ведь надои не проверяю...

Раздражение все сильнее овладевало Анной.

- Позовите-ка к телефону Мосолкину. Найдите ее, и пусть она мне позвонит. Впрочем, нет... - Анна передумала. - Григорий Федорович, не говорите, что я звонила. Я сама приеду...

Она еще не очень-то ясно отдавала себе отчет, почему сообщение о выполнении полугодового плана по молоку привело ее в такое раздражение. Очень уж кстати была эта сводка. Дела в районе шли не блестяще. Район, правда, не числился в отстающих, но и хвастаться было нечем. В области давно поговаривали, что Тарабрин засиделся в Суроже. Сводка по молоку на какое-то время затыкала критикам рты.

На войне малейший самообман нередко приводил людей к гибели. Обман нарастает, как лавина. Ложь ложью погоняет. Сводка о молоке была фальшивой. Анна еще не знала подробностей, но это-то она знала. Не упоминайся в сводке "Рассвет", она, может быть, прошла бы мимо, но "Рассвет" не мог выполнить план на сто девять процентов...

Она позвонила Тарабрину.

- Иван Степанович, хочу съездить в "Рассвет".

Тарабрин даже не спросил - зачем.

- Пожалуйста. Можете взять машину. Я буду в городе.

В Мазилове Анна проехала прямо на ферму.

- Ну как, девочки, дела?

Дневная дойка только что кончилась. Зоя Черемисина, одна из лучших доярок, откинула с ведер марлю.

- Смотрите. Это от всей моей группы.

- Маловато.

- Кормим слабо.

- А вас премировать собираются.

- Не откажемся...

Анна нашла Мосолкину.

- Марья Филипповна, как у вас план?

- Что-то около ста.

- А в Кузовлеве?

- Поменьше.

- А как же в сводке?

- А это уж вы Василия Кузьмича спрашивайте...

Василий Кузьмич был где-то на сенокосе, его нашли, привели, он вошел обрадованный, улыбающийся. Он уважал Анну, считал ее чуть ли не представителем "Рассвета" в райкоме.