Борис Зайцев - Ариадна

Машинъ. — Да… ничего. Вотъ и шумъ вышелъ. (Арiаднe.) Хорошо еще, ножку себe не зашибли. А то недeльки бы двe похромали… какъ лошадка закованная. (Полежаеву.) Такъ какъ же насчетъ шестереньки? Стало быть, къ вашему приказчику?

Полежаевъ. — Конечно, конечно.

Машинъ. — Такъ-съ. А засимъ, мое почтенiе. (Подаетъ Арiаднe руку.) Всякихъ благъ. (Отходя, какъ бы про себя.) Я и номерокъ помню… сто семьдесятъ, а …

Арiадна(вполголоса). — Блаженни чистiи сердцемъ. (Минуту сидитъ молча, какъ бы въ глубокомъ утомленiи. Полежаевъ встаетъ, дeлаетъ къ ней шагъ.) Ай, не наступи! Наступишь.

Полежаевъ. — На кого… на что?

Арiадна. — Вонъ Божья коровка ползетъ, по хворостинкe. (Показываетъ пальцемъ.) Дай сюда. (Полежаевъ подаетъ ей прутикъ). Ты бы и раздавилъ. А это, можетъ, у нихъ все равно, что Иванъ Иванычъ. Тоже, можетъ, по прутику ползетъ и про какую-нибудь шестереньку думаетъ. Но не нашу, а какъ у нихъ тамъ полагается.

Полежаевъ(наклоняется, цeлуетъ ея руку). — Все такая же, Арiадна.

Арiадна. — Нeтъ, не такая. Я теперь не такая. Когда мы путешествовали… ну, раньше, ты мнe разъ читалъ, какъ святой Францискъ всeхъ птицъ любилъ, звeрей. И разъ даже пожалeлъ волка, изъ Губбiо. Я вотъ теперь — этотъ самый волкъ. Одичалый. Очень одичалое существо. (Пауза). Божья коровка, божья коровка, гдe мой милый живетъ? Смотри… полетeла. (Съ горечью). Къ нашему дому. Такъ что выходитъ, этотъ милый — ты. (Бросаетъ прутикъ).

Полежаевъ(серьезно). — Да, я.

Арiадна. — Такъ было. Но не теперь.

Полежаевъ. — Ты нарочно… ты… изъ автомобиля… нарочно?

Арiадна молчитъ. Въ пруду гаснетъ розовая заря. Надъ паркомъ, блeдно-фіолетовая, обозначилась огромная луна. Арiадна оперлась подбородкомъ на перила, смотритъ въ прудъ.

Арiадна. — Меня куда-то уноситъ. Я лечу… И все дальше, отъ тебя дальше. (Встаетъ и опускается къ водоему). Мнe самой страшно. Что же мнe дeлать? Пусто очень, холодно. Точно вонъ въ тeхъ небесныхъ пространствахъ я мчусь…

Полежаевъ. — Ты улетаешь? Но тогда, знай…

Арiадна. — Я видeла нынче образъ смерти. Какъ близко! Какъ желанно!

Полежаевъ. — Арiадна, остановись!

Быстро входитъ Игумновъ.

Арiадна. — А, вотъ кто. Поди сюда. (Игумновъ приближается). Далекó идешь?

Игумновъ. — Далéко.

Арiадна. — Ближе стань.

Игумновъ(нетерпeливо). — Да чего тебe? (Подходитъ вплотную. Она смотритъ ему въ глаза внимательно и упорно.)

Арiадна. — У тебя глаза сумасшедшiе. Знакомые.

Игумновъ(свиститъ.) — Э вуаля ту?

Арiадна(зажала въ обeихъ рукахъ по цвeтку). — Вынь, Сергeй.

Игумновъ. — Паче и паче Арiадна бeснуется… (Вынимаетъ оба). Ну, хорошо? (Она молчитъ. Онъ отходитъ). Да, передай женe, что я дня три не вернусь. (Уходитъ.)

Арiадна. — Не захотeлъ гадать. (Луна нeсколько поднялась. Ея лучъ играетъ въ струe, бeгущей изъ античной маски). Въ холодной струe блеститъ луна. Я чувствую смерть. Спокойное, великое ничто .

Полежаевъ. — Но тогда ты — не одна.

Арiадна. — Ахъ, не одна?

Полежаевъ. — Смерть тогда не для тебя одной.

Арiадна(холодно). — Этого я не знаю.

Полежаевъ. — Посмотримъ.

Кабинетъ Полежаева — большая комната, съ дверью на балконъ. Довольно много книгъ. Письменный столъ посреди. На немъ бронзовый бюстъ Данте. По стeнамъ фотографiи: прямо предъ зрителемъ средина фрески Рафаэля «Аѳинская школа». Позднiй вечеръ. День рожденія Аріадны. Въ домe гости. Дверь на балконъ отворена. На столe небольшая лампа подъ зеленымъ шелковымъ абажуромъ. У пiанино Лапинская(аккомпанируя себe, напeваетъ):

Какъ невозвра-атная струя

Блеститъ, бeжитъ и исчеза-етъ,

Такъ жизнь и юность убeга-етъ…

Входятъ Генералъи Полежаевъ.

Генералъ. — А-а, мы, кажется, мeшаемъ.

Лапинская(прерывая музыку). — Ничего, п’жжалуйста. Если секреты, я уйду.

Полежаевъ. — Какiе секреты.

Лапинская(продолжая наигрывать):

Въ га-аремe такъ исчезну я-а!

Генералъ. — Стихи, полагаю, Пушкина. Но мотивъ-съ?

Лапинская. — «Такъ жизнь и ю-ность убeгаетъ»… Мотивъ — это просто я запомнила, разъ въ Москвe поэтъ стихи свои читалъ… да онъ ихъ не читалъ, а такъ, знаете, пeлъ и раскачивался. (Встаетъ и изображаетъ, какъ раскачивался). Многiе смeялись, а мнe понравилось. Очень, по-моему, пронзительно.

Генералъ. — Я и говорю: для настоящей русской дeвушки непремeнно надо меланхолическое, изволите ли видeть, пронзающее. Об-бязательно!

Лапинская. — Что-жъ, тогда я пупсика изображу (Играетъ)

Генералъ. — Э-э, я противъ крайностей. Est modus in rebus. А-ха-ха… Золотое правило мeры. Я западникъ. Сторонникъ западной культуры.

Полежаевъ(подаетъ ему книжку). — Вотъ вамъ Западъ. Книга, напечатанная въ Луккe, въ 1788 г. (Со вздохомъ). Да, это я, конечно, тоже люблю.

Генералъ(разсматриваетъ). — Гольдони, мило. (Лапинская встаетъ и подходитъ.) А-а, какъ тогда издавали-съ.

Лапинская. — Переплетъ больно хорошъ.

Генералъ. — Позвольте. Къ печати разрeшилъ «докторъ священной теологiи, Франческо Франчески». А-ха-ха-ха! Да, но я, собственно, не о томъ… а больше о нашей отечественной культурe. Истерiя-съ! Нервозность. Вотъ основа души.

Лапинская(отходитъ, садится на диванъ съ ногами). — Сейчасъ генералъ насъ и прохватитъ. (Вздохнувъ). Что называется, съ перцемъ. По-военному.

Генералъ. — Прохватывать незачeмъ-съ. Я самъ, знаете ли, поклонникъ женщинъ, особенно русскихъ… а-ха-ха… но посудите сами: Арiадна Николаевна, милeйшая, эксцентричная наша хозяйка и нынe именниница…

Лапинская. — Рожденница.

Генералъ. — Виноватъ! Изящнeйшая рожденница… и тeмъ не менeе… я очень извиняюсь передъ Леонидомъ Александрычемъ, но вeдь это фактъ, что тогда, во время пресловутаго катанья на автомобилe, и она, и мой Алексeй были на волоскe… такъ сказать, отъ весьма непрiятныхъ послeдствiй.

Лапинская. — Да ужъ прямо говорите: чуть не расквасились.

Генералъ. — Это называется — быка за рога. Очень мило, романтично, игра съ опасностью, но согласитесь…

Лапинская. — Арiадна возненавидeла вашего пасынка. Говоритъ, что онъ — трусъ.

Генералъ. — И снова ‑ чисто русскiй взглядъ на храбрость. Человeкъ не желаетъ свертывать себe шеи ни съ того ни съ сего — и онъ трусъ. А между тeмъ…

Въ двери съ балкона показывается гость, сосeднiй помeщикъ.

Перелeшинъ(въ бeломъ жилетe, невысокiй, полный. Видимо, выпилъ. Лицо красное, усы нeсколько взбиты). — Кабинетъ! Это хозяинъ, генералъ, барышня… забылъ, какъ звать, но представленъ. (Неожиданно низко кланяется Лапинской.) Еще разъ! На всякiй случай. (Полежаеву.) Въ поискахъ за содовой. Тамъ, это, знаете, бенедиктинчики, мараскинчики… Ну, и Арiадна Николаевна старается — гостепрiимная хозяюшка у васъ, вполнe такая привeтливая. Да. Сейчасъ и всe сюда идутъ, просятъ Анну Гавриловну спeть… а-а… съ гитарой, цыганщину всякую.