Тихон Пантюшенко - Главный врач

- Пожалуйста, - кивнул Сомов.

Наталья разыскала дежурную медсестру и, не скрывая гнева, спросила:

- Екатерина Мирославовна, вы понимаете, что делаете? Час назад я отдала вам в руки амбулаторную карту Тереховой, а теперь ее уже нет. Вы этим и себе, и Инне Кузьминичне таких неприятностей наживете, что долго придется расхлебывать.

- Но я искала, Наталья Николаевна. Я что... мое дело маленькое.

- Бросьте притворяться. Это, повторяю, случилось не вчера, а не больше часа назад. Вот сейчас товарищ из министерства заставит вас писать объяснительную. А там я не знаю, что будет, - решила припугнуть медсестру Наталья.

Подействовало. Екатерина Мирославовна для видимости покопалась в бумагах еще немного, потом, оглянувшись, нет ли кого поблизости, протянула карту:

- Только не выдавайте меня, пожалуйста. Инна Кузьминична приказала ее спрятать и говорить всем, что затерялась.

- Так-то лучше, - сказала Наталья.

В кабинете Норейко тем временем по-прежнему царило неловкое молчание. Сомову в общих чертах все уже было ясно. Чтобы чем-нибудь заняться, он достал носовой платок, снял очки и стал их тщательно протирать. Потом посмотрел через стекла на свет, подышал на них с обеих сторон и снова протер. Надев очки и поправив дужки, потер пальцами свой мясистый нос. Что бы еще сделать? Достал из бокового кармана расческу и раз-другой провел ею по большой отнюдь не за счет волос голове. Все это он проделывал молча. Давать какую-либо оценку случившемуся было еще рано.

Пал Палыч Линько тоже молчал. Он изредка вынимал носовой платок, разворачивал его, обкладывал свой крючковатый нос и сморкался. Звук при этом получался громкий, почти трубный. Пал Палыч оглядывался по сторонам и виновато произносил: "Извините". Время от времени он смотрел в окно. Там, за садом, на высоких деревьях уже хлопотали у своих гнезд грачи. Их карканье доносилось даже сюда, в кабинет главврача. И у них споры, а иногда и драки из-за места под солнцем.

Норейко сидела за своим столом, хотя обычно руководитель, к которому приезжают с проверкой, уступает место гостям. Весь ее вид говорил о том, что ее незаслуженно обидели, что она пока вынуждена с этим мириться, но что со временем она докажет свою правоту, выведет кое-кого на чистую воду.

Вошла Титова.

- По ошибке в другое место положили, - ответила на вопросительные взгляды гостей. У Инны Кузьминичны резко сузились зрачки. Это сделало ее похожей на пойманного хищного зверька, готового в любую минуту вцепиться в неосторожно подставленную руку.

Сомов взял амбулаторную карту, медленно перелистал, выписал из нее кое-какие данные и сказал:

- Ну вот, теперь все ясно. Давайте поговорим еще с самой больной. Хотя вы, кажется, намеревались направить ее в районную больницу?

- Да, собирались, - ответила Наталья.

- А почему не сразу в онкологический диспансер?

- Формальность. Онкологический диспансер принимает больных только по направлению районного онколога.

- Если дело только в этом... Впрочем, направляйте в районную больницу. Кстати, ехать нам вместе, по дороге и поговорим.

Неприятный осадок остался на душе у Натальи. Она-то знает, кто написал жалобу в министерство, но многие будут думать, что это дело ее рук. Правда, Сомов сказал, что не она автор письма. Но кто этому поверит? Норейко так прямо и сказала: "А кто же еще?" Дело, конечно, не в том, кто написал. Но лучше было бы, если бы этот случай обсудили на конференции врачей района. А так о Поречской больнице станет известно из приказа по министерству. Будет упомянута и ее фамилия. Наказать не накажут, ее вины нет, но все равно неприятно. А жизнь-то, оказывается, сложная штука. Другой раз возьмет тебя в такой оборот, что голова кругом. Сейчас одна отдушина - зайти в палату, в которой лежат Алесь и Юрий. Их состояние уже не вызывает опасений. Они даже шутят. Правда, шутки, надо сказать, мрачноваты.

- Как сегодня чувствуют себя герои дорожного происшествия?

- Эх, Наталья Николаевна, - первым отозвался Юрий. - Перевели бы вы меня в другую палату.

- Переведут, не беспокойся, - сказал старший лейтенант. - Вот только поправишься - и переведут. Правда, там не будет таких удобств.

- Вот, видите, Наталья Николаевна. Ну как мне смотреть на товарища старшего лейтенанта. Прямо живой укор.

- Укор - это дело такое. Не укоряла же тебя совесть, когда угонял машину.

- Тогда я был выпимши, - дурашливо сказал Юрий.

- Выпимши... Будешь теперь сам помнить и десятому закажешь. Ну а у вас как дела? - спросила Наталья старшего лейтенанта.

- Дела у него лучше некуда. Забота со всех сторон, - ответил за Алеся Юрий. - Меня, например, подполковники не навещают.

- Трепач ты, Юра, - улыбнулась Наталья. - Ты, наверное, будешь шутить и в своем заключительном слове?

- Это уж точно. Скажу: "Граждане судьи, я считаю, что чем суровее наказание, тем глубже осознает подсудимый свою вину. Поэтому прошу вас наказать Юрия Андрица по самой страшной статье, какая только есть в нашем уголовном кодексе".

- А не считаешь ли ты, товарищ Юрий Андриц, - спросил Алесь, - что твои дурацкие шуточки могут тебе дорого обойтись?

- Как бы не так. С дурака меньше спрос.

- Еще и как могут. Возьмут граждане судьи да и удовлетворят твою просьбу.

- Думаете, товарищ старший лейтенант, что могут удовлетворить?

- Обязательно удовлетворят, - в тон Юрию ответил Алесь.

- Тогда надо будет переделать заключительное слово.

- Был тут заведующий хирургическим отделением, - сказала Наталья старшему лейтенанту. - Вас хотят перевести в районную больницу.

- Ни за что, - испугался Алесь.

- Почему?

- В дороге могут сместиться эти самые... обломки, отломки.

Хотя это было сказано серьезным тоном, Наталья, однако, уловила в нем оттенок лукавства.

- Не беспокойтесь. Все будет в наилучшем виде.

- Кроме того, я не хочу, чтобы меня вел другой врач.

- Да какое это имеет значение?

- Большущее имеет значение, - вмешался Юрий. - Старший лейтенант, Наталья Николаевна, влюбился в вас.

- Еще что-нибудь придумай, Юрий, - смеясь и пытаясь обратить сказанное Андрицем в шутку, ответила Наталья.

- Да ничего я не придумываю. Перед вашим приходом, Наталья Николаевна, товарищ старший лейтенант сказал: "В жизни не видел такой красивой девушки, как наша Наташа".

- Ну и балаболка же ты, Андриц! - почти крикнул Алесь. - Не так я сказал.

- А как? - задал явно провокационный вопрос Юрий.

- Я сказал... - тут Алесь с трудом, превозмогая боль, вытащил из-под головы подушку и бросил ее в Андрица. - Теперь уже мне приходится просить вас, Наталья Николаевна, перевести меня в другую палату. Не могу поручиться за себя. Изувечу этого трепача и пойду вместе с ним на казенный харч.

- А я прошу вас, Наталья Николаевна, записать в историю болезни про все угрозы товарища старшего лейтенанта.