Федор Зарин-Несвицкий - Борьба у престола

При входе в аудиенц – залу их встретил капитан Альбрехт, стоявший в дверях и отсалютовавший фельдмаршалам.

– Ты разве начальник караула? – спросил его пораженный фельдмаршал Михаил Михайлович.

– Начальник дневного караула, ваше сиятельство, – ответил Альбрехт.

Михаил Михайлович нахмурился.

–= Отчего меня не известили о прибытии семеновцев и преображенцев? – спросил Василий Владимирович. – Кто здесь распоряжался?

– По повелению ее величества сегодня войсками гвардии командует генерал Салтыков, – ответил Альбрехт.

Фельдмаршалы переглянулись.

– Василий Владимирович, ужели мы обыграны? – тихо произнес Михаил Михайлович.

Василий Владимирович покачал головой. Дмитрий Михайлович подошел к Матюшкину и Трубецкому.

– Что все это значит? – спросил он.

– Императрица пожелала выслушать сама мнения шляхетства, – уклончиво ответил Матюшкин.

Черкасский был, видимо, взволнован. Стоящий рядом с ним Кантемир что‑то горячо говорил ему.

Огромная зала вся гудела от сдержанных голосов, и в этом сдержанном гуле было что‑то гневное и угрожающее. Из толпы офицеров иногда вырывались громкие фразы:

– Кто смеет ограничивать волю государыни?! Долой верховников!..

Верховники слышали это, видели враждебные взгляды и чувствовали приближающийся какой‑то роковой момент.

Но вот все стихло.

Широко распахнулись двери, и в предшествии церемониймейстеров с золотыми жезлами вошла императрица» За ней следовала блестящая свита офицеров, ее статс – дамы и фрейлины.

Императрица казалась очень бледной в своем траурном платье, с небольшой короной на голове. Она выглядела моложе и стройнее. Большие черные глаза сверкали решимостью и словно затаенной угрозой. Впереди статс – дам шла герцогиня Мекленбургская, отдала всем поклон и опустилась в кресло.

Взойдя по ступеням трона, императрица остановилась, отдала всем поклон и села. Как‑то напряженно и нервно прозвучал ее голос, когда она обратилась к присутствующим:

– Для блага моих подданных решила я выслушать мнения представителей» общества» о лучшем государственном устроении империи нашей. Не о благе своем помышляем мы, но токмо о благе державы нашей, вверенной нам всемогущим Богом. – Она замолчала и устремила напряженный, ожидающий взор на князя Черкасского.

Грузная фигура князя Черкасского заколыхалась. Он двинулся к трону в сопровождении Татищева, державшего в руках челобитную.

Все словно замерли.

Верховники подались вперед и тесной группой стояли почти у самых ступеней трона.

– Ваше величество удостоит выслушать всеподданнейшую челобитную всего шляхетства, – низко склоняясь, произнес Черкасский и, сделав шаг в сторону, уступил место Татищеву.

Бледная Анна кивнула головой.

Татищев выступил вперед и громким голосом начал читать.

Челобитная начиналась благодарностью императрице за подписание кондиций, но вместе с тем говорила, что» в некоторых обстоятельствах тех пунктов находятся сумнительства такие, что большая часть народа состоит в стороне предыдущего беспокойства», что еще не были в Верховном совете рассмотрены представленные шляхетством мнения и потому представители» общества» всепокорно просят императрицу, дабы императрица всемилостивейше соизволила» собраться всему генералитету, офицерам и шляхетству по одному или по два от фамилий рассмотреть и все обстоятельства исследовать, согласным мнением, по большим голосам форму правления государственного сочинить и вашему величеству к утверждению представить».

Верховники вздохнули свободнее по выслушании челобитной.

Анна расстроенно и смущенно оглянулась вокруг. Она сразу словно опустилась, глаза ее погасли. Она не того ждала. Ее обнадежили, что ее будут просить о восстановлении самодержавия! А теперь опять то же! И опять эти верховники настоят на своем проекте, и опять она останется у них в несносном порабощении!

– Нечего обсуждать, – раздался вдруг голос из толпы гвардейских офицеров, – быть самодержавству по – прежнему!

– По – прежнему! По – прежнему! – раздались голоса.

– Обсудить! Обсудить! – раздались новые крики. Невероятный шум поднялся в аудиенц – зале.

– Господа представители шляхетства! – закричал Василий Лукич, поднимая руку.

Шум на мгновение смолк.

– Надлежит все обсудить зрело, с соизволения всемилостивейшей государыни. Мы купно рассмотрим проект Верховного совета.

– Не хотим!

– Обсудить!

– Самодержавие!

– Долой врагов отечества!

Снова раздались крики.

Императрица протянула руку, и крики смолкли. Бледный, с горящими гневом глазами, обратился Василий Лукич к князю Черкасскому.

– Вот что вы сделали! – крикнул он. – Кто позволил вам присвоить право законодателя?

Черкасский вспыхнул, и среди наступившей тишины громко прозвучал его ответ:

– Делаю это потому, что ее величество была вовлечена вами в обман; вы уверили ее, что кондиции, подписанные ею в Митаве, составлены с согласия чинов государства, но это было сделано без нашего участия и ведома! Ваше величество, – обратился он к императрице. – Благоволите учинить на челобитной свою резолюцию.

Он взял из рук Татищева челобитную и, поднявшись по ступеням трона, коленопреклоненно подал ее императрице.

– Вашему величеству лучше удалиться в кабинет, – раздался спокойный и властный голос Василия Лукича, – и там вместе с Верховным советом спокойно обсудить шляхетскую челобитную.

Анна растерялась. Она боялась ослушаться Верховного совета. Она не решалась взять из рук Черкасского челобитную и не находила слов ответить Василию Лукичу.

– Теперь нечего рассуждать, сестра, – решительно произнесла герцогиня Екатерина, стоявшая за креслом императрицы, – надо подписать!

Она вырвала челобитную из рук Черкасского и положила на колени Анны. В ту же минуту она вынула из кармана маленькую чернильницу в виде флакончика духов и перо.

– Пусть это падет на меня, – добавила она. – Если надо за это заплатить жизнью – я первая приму смерть!

Как в тумане, Анна взяла из рук сестры перо и написала на челобитной: «Учинить по сему».

Василий Лукич кусал губы. Дмитрий Михайлович был сильно взволнован.

– Это что же! – сказал он стоявшему с ним рядом брату – фельдмаршалу. – Они решают, помимо нас? Что же мы?

– Нас, кажется, обыграли, – мрачно ответил фельдмаршал.

Крики и шум возобновились снова. Императрица сошла с трона и удалилась во внутренние покои.

Оживленно переговариваясь, офицеры и шляхетство направились к выходу, но в эту минуту появился Семен Андреевич Салтыков и объявил желание императрицы, чтобы шляхетство немедленно обсудило поданное ей прошение и в тот же день представило бы ей результаты своих совещаний.