Григорий Петров - Рассказы

Потом император, отец мой, Павел Петрович. Босой, в ночной рубашке, за ширмами прячется... Голос у Федора Кузьмича дрожит, губы трясутся. - Я ведь в убийстве отца не виновен! Нет на мне его крови! Они же мне обещали! Слово дали! Я и клятву с них взял - не посягать на его жизнь! Они обманули меня! - Конечно, обманули! - утешает его Арсений.- Это такой народ. - Граф Панин меня уговаривал. Говорил: для спасения России. Император должен подписать отречение! Надо его заставить... Если, говорил, этого не случится - революция будет! Народ, мол, требует. Еще сказал: чтобы приготовить яичницу, надо разбить яйца. - Интересно, что он имел в виду? - спрашивает Арсений. - А я все для отечества! Хотел Россию спасти! Думал, как лучше. Ведь в стране-то что творилось? Воровство, грабеж, взятки. Злоупотребления на каждом шагу. Никто не стыдится негодяев, если у тех деньги. Честь и совесть забыты! Какое нравственное унижение великого государства! - Вы не переживайте,- говорит Арсений.- Сейчас все то же самое. Как было, так и осталось. - Я отца потом уже увидел в парадной зале, на панихиде... - не слышит его Федор Кузьмич.- Раскрашенный, как кукла. Шляпу ему на лицо надвинули, чтобы синяк закрыть. Шея платком замотана. Его шарфом задушили. А мне сказали: удар у него апоплексический... Скончался, мол, от удара...- Федор Кузьмич залился слезами. Я не хотел принимать корону... Супруга меня уговорила, Елизавета Алексеевна... Надо, сказала, смотреть на свое царствование как на искупление... Арсений уже и так старика успокаивал и этак - ничего не помогало. Весь день он сидел у Федора Кузьмича, до самого вечера. А на другой день - новое событие, совсем уже чудноЂе. Пошел Арсений с Васеной Власьевной за хлебом. Идут они обратно из булочной, а возле подъезда Луиза с третьего этажа, с подружками. Лицо опухшее, накрашенное. Ее в доме все знают: Луиза - гулящая. Каждый вечер нового гостя к себе ведет. А тут она с подругами, пиво из банок пьют. И вдруг Луиза бросает банку в сторону и идет навстречу Арсению. - Что же ты, дружок? - говорит.- В гостях у меня был, а денег не платишь... - Ступай отсюда! - начала было Васена Власьевна.- Иди своей дорогой! А Луиза как на нее накинется: - А ты за своим лучше гляди! Не отпускай от себя! Чтоб не гулял! Подруги Луизины хохочут, прямо помирают со смеху. Васена Власьевна на Арсения смотрит, понять ничего не может. А Арсений вдруг и говорит: - Дай ей денег, моя ласточка. Заплати... Пусть идет себе... - Как заплати? - так и взвилась Васена Власьевна.- Ты что же, был у нее? Говори, был? И тут она прямо при всех, на улице - по щеке Арсения. А тот только руками разводит, успокаивает ее: - Это ничего, ничего... Вернулись домой, Васена Власьевна Арсения из комнаты гонит: - Не смей больше ко мне подходить! Так до самого вечера сидел Арсений на кухне, в окно на улицу глядел. Потом Федор Кузьмич к себе его позвал, устроил на ночь. Пальто старое на полу расстелил, под голову - тряпки какие-то. Арсений только лег, глаза так и стали сами слипаться. - А ведь я предупреждал его, чем все это кончится,- вдруг говорит Федор Кузьмич. - Кого? - отозвался сквозь сон Арсений. - Бонапарта... Предсказывал, что случится... Не поверил он мне тогда, не послушался. Вот и пошел войной... Утром Васена Власьевна в дверь стучит, Арсения обратно зовет. Пришел Арсений, а в комнате Лукичева Капа. - Ты уж прости нас,- говорит.- Это все дурак мой. Пошутить вздумал... Выпивши был... Луизку - гулящую подговорил. Напоил ее пивом, она и выступила. Веселились они... Ты уж прости... - Да что там! - машет рукой Арсений.- И вспоминать нечего! Лукичева Капа даже прослезилась. - Вот какой у тебя муж, Васена,- говорит.- Прямо Божий человек... - Божий-то Божий,- отвечает Васена Власьевна.- Только вот нищий и босой! Дома-то ни копейки! Вон Зинюхины как живут! Вертятся круглый год! То шапки к зиме шьют, то игрушки детские. Перед Пасхой всегда веночки могильные мастерят. А этому все нипочем, всем доволен, и все ему хорошо! А когда Лукичева Капа ушла, говорит Арсению: - Я тут белье свое собрала... Все стираное, чистое... Ступай на вещевой рынок, продай что можно... Смотри только - не продешеви! Цену я там тебе написала... - Белье, так белье,- вздохнул Арсений. Собрала ему Васена Власьевна сумку, набила доверху и отправила из дома. На рынке Арсений нашел место возле забора, разложил товар, стоит, ждет. А вокруг знакомых - полным-полно. Все мимо ходят, только потешаются: - Ты что это, Арсений? Бельем женским торговать вздумал? - Что за цены, Арсений? Вон в магазине новое - дешевле. Кто у тебя купит? - Шел бы ты домой, Арсений! Не позорься! Собирай свои тряпки и ступай! - Как же можно? - пугается Арсений.- Жена наказала продать! Потом ребята какие-то стали вокруг бегать, пыль, грязь прямо на белье. Рядом торговец небритый, в телогрейке и с костылями под мышкой. - А ну прочь отсюда! - погрозил он ребятам костылем. Вся телогрейка его была увешана боевыми орденами и медалями: "За боевые заслуги", "За взятие Берлина", "За освобождение Киева". - Не нужны медальки для коллекции? - обращался он к прохожим. Многие подходили к нему, покупали. - Друзей моих усопших награды,- говорил небритый.- Продаю для поддержания вдов. Нужда заставляет... А как все распродал, исчез куда-то. Перед самым закрытием рынка вновь объявился, уже без костылей. Подходит к Арсению, вином от него за версту тянет. - Все стоишь? - спрашивает.- Так ничего и не продал? - Поглядел по сторонам, потом говорит: - Ладно... Я сегодня бесовское сотворил... Теперь надо богоугодное... Давай свой товар! Все покупаю! И пачку денег из кармана вытаскивает. Арсений, конечно, ни в какую. Видит, что выпил человек, зачем же пользоваться? А небритый чуть ли не в драку: подавай белье - и все тут! - Желаю супруге подарок сделать! Так все и забрал, вместе с сумкой. Дома Васена Власьевна глянула на Арсения, руками всплеснула: - Потерял! Так я и знала! А Арсений деньги ей протягивает. - Продал я, да лучше бы не продавал. Вроде как обманул человека... Он же выпивши был... Ночью Арсений спал плохо, все видел перед собой небритого в телогрейке, только вместо орденов и медалей весь он увешан бельем женским. А тут еще за стеной, у Федора Кузьмича, шум какой-то - голоса, шаги, стулья двигают: никак не уснуть. Васена Власьевна то и дело колотила в стенку: - Совсем спятил, полоумный? Это же надо! На разные голоса разговаривает! Утром, как встали, она сразу на кухню. Только Федор Кузьмич из комнаты, она к нему: - Ты что же, душегубец, спать людям не даешь? Санитаров, что ли, вызывать? А Федор Кузьмич спокойно так, даже равнодушно: - Гости у меня были... Васена Власьевна по лбу себе постучала. - Гости? Ночью? Совсем рехнулся! Тут и Арсений следом выходит. - В самом деле, что за гости? Кто к вам приходил? Федор Кузьмич, видно, не слышал - ничего не ответил. А как Васена Власьевна ушла, говорит Арсению: - Пастырь мой приходил и наставник! Архимандрит Фотий.Читать дальше