Алексей Писемский - Масоны

Личные воспоминания писателя о масонах-родственниках, среди которых выделялся его двоюродный дядя Ю.Н.Бартенев, сыграли, конечно, в процессе создания романа свою роль, но замысел романа возник не только на основе личных воспоминаний. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что Писемский вплоть до 70-х годов не попытался воспользоваться в своем творчестве этими семейными преданиями и впечатлениями.

Замысел романа о масонстве как некоем положительном начале общественной жизни 20-30-х годов был отражением глубокой неудовлетворенности современной действительностью, в которой Писемский так и не сумел увидеть сил, способных противостоять засилью денежного мешка. Этот разлад с прогрессивными кругами своего времени и был основной причиной обращения Писемского к эпохе, более отдаленной, чем 40-е годы, которые много раз привлекали его творческое внимание. Писемскому казалось, что в 20-30-е годы общественная обстановка в России была более здоровой, чем в последующие десятилетия. Еще в конце 1874 года, то есть за четыре года до начала работы над "Масонами", Писемский, поблагодарив П.В.Анненкова за его книгу "Пушкин в александровскую эпоху", заметил: "Я прочел ее с несказанным удовольствием. Все взятое вами время, по-моему, очерчено с величайшей справедливостью и полным пониманием, и, прочитав ваши сказания о сем времени, я невольно воскликнул: а все-таки это время было лучше нашего: оно было и умнее, и честнее, и, пожалуй, образованнее"*.

______________

* А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 276.

Необходимо, однако, иметь в виду, что в "сказаниях" Анненкова о времени с 1812 по 1825 год на первый план выдвинуто не движение дворянских революционеров, которых биограф Пушкина характеризовал как молодых шалунов, увлекшихся модными политическими теориями, а деятельность так называемого просвещенного дворянства и якобы либеральная политика правительства Александра I. Это позволяет составить представление о том, какие черты избранной эпохи казались Писемскому наиболее положительными.

Действие романа начинается в 1835 году, но в экспозиционных отступлениях то и дело речь идет об Отечественной войне 1812 года и последующем времени. Достаточно сказать, что центральный герой романа, Егор Егорыч Марфин, - участник Отечественной войны и почти все его масонские и просто дружеские связи установились или во время войны, или вскоре после нее. Его молодость и молодость его единомышленников и друзей прошла в годы возникновения декабристского движения. И, тем не менее, об этом историческом факте в романе, по существу, не упоминается, хотя в 70-х годах это уже не запрещалось, и у самого Писемского, в его "Мещанах", прямо говорилось о связи взглядов молодого Бегушева с благородными традициями декабристов. Это умолчание не было следствием отхода Писемского от общественной проблематики, скорее всего оно было результатом пересмотра взглядов писателя на общественную ценность различных идейных течений прошлого, которое еще напоминало о себе и в действительности 70-х годов.

В романе много говорится об истории масонства, подробно, хотя и не без иронии, описываются масонские обряды, но в центре внимания писателя не эта сторона масонского движения. В письме к В.Дерели от 25 января 1879 года имеется такое рассуждение: "Наши собственно масоны были мартинисты... но с вашими (то есть французскими. - М.Е.) мартинистами разнились. И вот, сколько я мог извлечь из чтения разных переписок между масонами, посланий ихних, речей, то разница эта состояла в том, что к масонскому мистическому учению последователей С.Мартена они присоединяли еще учение и правила наших аскетов, основателей нашего пустынножительства, и зато менее вдавались в мистическую сторону"*. Внимание Писемского привлекало не столько масонское учение само по себе, сколько общественная активность "искренних" масонов вроде Марфина или Сверстова. В этом отношении характерно следующее признание Писемского: "Время, взятое мною, весьма любопытно. Я масонов лично знал еще в моей юности и знал их, конечно, с чисто внешней стороны, а теперь, войдя в их внутренний мир, убеждаюсь, что по большей части это были весьма просвещенные и честные люди и в нравственном отношении стоявшие гораздо выше так называемых тогда волтерианцев, которые были просто грубые развратники"**.

______________

* А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 401-402.

** А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 409.

Необходимо, однако, иметь в виду, что эти строки написаны в июне 1879 года, когда была закончена еще только первая часть романа. В процессе дальнейшей работы над романом это категорическое мнение, по-видимому, изменилось. По крайней мере, противопоставление масонов вольтерьянцам в романе, по существу, не отразилось. Да и само масонство в целом представлено в романе не в таком положительном свете, как оно характеризовано в только что цитированном письме. Такие деятельные масоны, как Марфин и Сверстов, представляли собою лишь немногочисленное меньшинство в масонстве. Причем Сверстов, один из самых симпатичных Писемскому героев романа, был весьма далек от масонской ортодоксальности. Большинство масонов в изображении Писемского состояло или из циничных стяжателей и карьеристов вроде губернского предводителя Крапчика, или равнодушных ко всему на свете мистиков, участников кликушеских собраний у Татариновой (Пилецкий, князь Голицын).

Целый ряд признаков позволяет отнести "Масонов" к жанру исторического романа. В романе изображены некоторые сановники, видные масоны, деятели литературы и искусства той эпохи под их собственными именами (М.М.Сперанский, А.Н.Голицын, Сергей Степанович Ланской, М.Пилецкий, П.С.Мочалов, М.С.Щепкин, П.М.Садовский и др.). Однако в своем повествовании Писемский то и дело допускает смещение хронологических границ. В образе Лябьева, например, по признанию самого Писемского, изображен композитор Алябьев, но его процесс, который в романе отнесен к 30-м годам, на самом деле имел место в конце 20-х годов.

"Масоны" были приняты холодно как критикой почти всех направлений, так и большинством читателей того времени. И причины этой холодности заключались не только в предубеждении против Писемского, которое, конечно, сказалось на оценке "Масонов", но и в самом романе.

Лишь в некоторых образах романа, таких, как Крапчик, его дочь Катрин, Тулузов, видно еще свойственное Писемскому в период расцвета его таланта умение создавать жизненно убедительные фигуры. Что же касается тех образов, в которых, по замыслу Писемского, должно было в той или иной мере отразиться положительное начало изображаемой эпохи, то, за небольшими исключениями, в них чувствуется та самая "усталость", на которую в последние годы жизни он так часто жаловался. Многие из этих персонажей введены в роман как будто бы только с чисто иллюстративной целью и отличаются друг от друга едва ли не одними только именами и чином (Сергей Степанович, Батенев, старый Углаков). Наконец, в персонажах, наиболее Писемскому симпатичных, явно видны черты идилличности, авторского умиления, хотя время от времени и приглушаемого легкой иронией.