Алексей Писемский - Мещане

- Не сошлись характерами, как говорят... Кутил он очень и других женщин любил, - проговорила она и вздохнула.

- Поди ты, какое дело! - произнес как бы с участием Хмурин. - Значит, ради сиротчества вашего надобно вам сделать уступочку эту! - присовокупил он, усмехаясь.

- Ради сиротчества моего мне уступите, - повторила Домна Осиповна тоже с улыбкою.

Хмурин еще раз усмехнулся.

- Только дело такое, сударыня, по номинальной цене я не могу вам продать, прямо выходит двадцать тысяч убытку; значит, разобьемте грех пополам: вы мне накиньте десяточек тысяч, и я вам уступлю десяток.

- Ни за что, ни за что! - полувоскликнула Домна Осиповна. - Я так решилась, чтобы непременно по номинальной цене!

- Что ж решились? - возразил опять усмехаясь и с некоторым даже удивлением Хмурин. - Мало ли на что человек решится, что ему выгодно.

- Нет, кроме того, серьезно, меня обстоятельства вынуждают к тому. Ваши бумаги сколько дают дивиденту?

- Прошлый год дали по пятнадцати рублей на акцию.

- Поэтому я всего буду получать двенадцать тысяч, а мне из них по крайней мере тысяч семь надобно отправить к мужу в Петербург...

- Разве у него своего ничего уж нет? - спросил Хмурин.

- Ни рубля!.. Ну, пожалуйста, добрый, почтенный Сильвестр Кузьмич, продайте! - упрашивала Домна Осиповна.

- Да дайте, по крайней мере, за восемьдесят-то - восемьдесят пять, отвечал ей тот, продолжая усмехаться.

- Но у меня и денег таких нет - понимаете?

- Это что же, рассчитаем: не хитро.

- Нет, пожалуйста, умоляю вас, - перебила Хмурина Домна Осиповна.

Тот покачал головой.

- Делать нечего-с! - сказал он не совсем, кажется, довольным голосом. Приезжайте завтра в контору.

- Можно? - спросила с нескрываемым восторгом Домна Осиповна.

- Приезжайте-с, - повторил еще раз Хмурин.

- Merci! Я за это пью здоровье ваше! - продолжала Домна Осиповна и, чокнувшись с Хмуриным, выпила все до дна.

В продолжение всего этого разговора Бегушев глаз не спускал с Домны Осиповны. Он понять не мог, о чем она могла вести такую одушевленную и длинную беседу с этим жирным боровом.

Вскоре подали блюдо, наглухо закрытое салфеткой.

Янсутский сейчас же при этом встал с своего места.

- Это трюфели a la serviette*, - сказал он, подходя к Бегушеву, с которого лакей начал обносить блюдо.

______________

* в салфетке (франц.).

Бегушев на это кивнул головой.

- Благодарю вас, я трюфели ем только как приправу, - проговорил он.

- Но в этом виде они в тысячу раз сильнее действуют... Понимаете?.. воскликнул Янсутский.

Бегушев и на это отрицательно покачал головой.

Янсутский наклонился и шепнул ему на ухо:

- Насчет любви они очень помогают!.. Пожалуйста, возьмите!

- Нет-с, я решительно не могу их в этом виде есть! - сказал Бегушев.

Янсутский, делать нечего, перешел к Тюменеву.

- Надеюсь, ваше превосходительство, что вы по крайней мере скушаете, проговорил он. - Насчет любви они помогают! - присовокупил он и тому на ухо.

- Будто? - произнес Тюменев.

- Отлично помогают! - повторил Янсутский.

Тюменев взял две-три штучки.

- Et vous, madame?* - обратился он к Меровой.

______________

* А вы, сударыня? (франц.).

- Елизавете Николаевне мы сейчас положим, - подхватил Янсутский и положил ей несколько трюфелей на тарелку.

- Но я не хочу столько, куда же мне?.. - воскликнула та.

- Извольте все скушать! - почти приказал ей Янсутский.

- Трюфели, говорит господин Янсутский, возбуждают желание любви, сказал m-me Меровой Тюменев, устремляя на нее масленый взгляд.

- Каким же это образом? - спросила она равнодушно.

- То есть - вероятно действуют на нашу кровь, на наше воображение, старался ей растолковать Тюменев.

- А, вот что! - произнесла Мерова.

- Что ж вы так мало скушали?.. Стало быть, вы не желаете исполниться желанием любви? - приставал к ней Тюменев.

- Нисколько! - отвечала Мерова.

- Почему же?.. Может быть потому, что сердце ваше и без того полно этой любовью?

- Может быть! - проговорила Мерова.

- Интересно знать, кто этот счастливец, поселивший в вас это чувство? спросил Тюменев, хотя очень хорошо знал, кто этот был счастливец.

- Ах, этот счастливец далеко теперь, - сказала с притворным вздохом m-me Мерова.

- Где ж именно? - полюбопытствовал Тюменев.

- Да на том свете или в Японии. Что дальше?

- Тот свет, полагаю, дальше.

- Ну, так он на том свете.

- Трюфели-c! Трюфели! - говорил в это время Янсутский, идя за лакеем, подававшим это блюдо Хмурину.

- Отворачивайте, батюшка! Идите с богом!.. Стану я эти поганки есть!.. - отозвался гость.

Янсутский обратился к Офонькину.

- Voulez vous?* - сказал он.

______________

* Хотите? (франц.).

- Oui*, - отвечал тот тоже по-французски.

______________

* Да (франц.).

- А вам, конечно, все остальное? - спросил Янсутский графа Хвостикова.

- Но не отсталое, заметь!.. - сострил, по обыкновению, граф Хвостиков.

Лакей поставил перед ним все блюдо. Граф принялся с жадностью есть. Он, собственно, и научил заказать это блюдо Янсутского, который сколько ни презирал Хвостикова, но в гастрономический его вкус и сведения верил.

Домна Осиповна между тем все продолжала любезничать с Хмуриным, и у них шел даже довольно задушевный разговор.

- Я супруга вашего еще в рубашечке знал... У дедушки своего сибиряка он воспитывался, - говорил Хмурин.

- А вы и дедушку, значит, знаете? - спросила довольно стремительно Домна Осиповна.

- Господи, приятели исстари... старик знатный... самодуроват только больно!

- Это есть немножко! - подхватила Домна Осиповна.

- Какое немножко!.. В Сибири-то живет - привык, словно медведь в лесу, по пословице: "Гнет дуги - не парит, сломает - не тужит..." Вашему, должно быть, супругу от него все наследство пойдет? - спросил Хмурин.

- Вероятно ему, он самый ближайший наследник его... Впрочем, ему и этого состояния ненадолго хватит.

- Чтой-то этакой-то уймы... Вам уж надобно его попридержать!

- Как же я могу попридержать его, когда я не живу с ним, - возразила с грустною улыбкою Домна Осиповна.

- Сойдетесь! Мало ли люди сходятся и расходятся. Вы, как я имею честь вас видеть, дама умная этакая, расчетливая, вам грех даже против старика будет; он наживал-наживал, а тут все прахом пройдет.

- Ничего я теперь не могу сделать! - сказала Домна Осиповна решительным тоном.

- И что же, дедушка теперь знает, что вы в разводе?

- Не думаю! По крайней мере я к нему не писала, а муж... не знаю.

- Тот не напишет, побоится; а то бы старик давно его к себе призвал и палкой отдул.

В это время обед кончился. Лакеи подали кофе и на столе оставили только ликеры и вина.

- Mesdames! - воскликнул Янсутский. - Угодно вам, как делают это английские дамы, удалиться в другую комнату или остаться с нами?

- Я желаю остаться здесь! - отозвалась первая Домна Осиповна. - Вы остаетесь, ma chere? - спросила она Мерову.