Иван Подсвиров - Погоня за дождем

Тесть намерен взять не менее восьми фляг майского меда.

Он впервые выехал на кочевку за двести пятьдесят километров от Красногорска, от родного дома. В начале мая он обычно держал свои ульи в саду, а с наступлением тепла и дружного цветения трав перебирался в недальнюю балку, к Червонной горе, и был там до осенних холодов. Обычно у него случалось две качки, первая - во второй половине июня. Филипп же Федорович в поисках раннего весеннего цветения отбывал из Красногорска, подальше от студеных горных ветров, в конце марта или в начале апреля и кочевал по Ставропольскому краю, иногда захватывая и соседнюю Калмыкию. За сезон ему удавалось сделать четыре-пять качек. Соблазнившись его примером, тесть тоже решил попытать счастье, тем более что подвернулись хорошие компаньоны, оба на колесах.

- В нашем деле, Петр Алексеевич, главное - разведка, - скрипя нарами, поучал меня тесть. - Вовремя найти подходящее место и поспеть к основному взятку - это все равно что в срок жениться. Прозевал - молодку потерял...

Расспросив меня о Наде и вполне удовлетворившись моими ответами, в которых не было и тени намека на сложные обстоятельства нашей семейной жизни, тесть перевернулся на бок и уснул. За дощатой стеною все еще раздавались соловьиные трели.

Я думал о пасечниках. Интересные люди! Между ними, я подозреваю, есть свои и даже сложные, запутанные отношения, разобраться во всем будет не просто.

Тем лучше. Это в какой-то мере встряхнет меня, избавит от скуки. Многие из них, пожалуй, достаточно богаты, один мой тесть - исключение, он не умеет копить на черный день, дожил до седых волос и не почувствовал вкуса к деньгам. Как они появляются у него - так же, с невероятной быстротой, исчезают, растекаются песком сквозь пальцы. Кто он? Беспечный человек или фатальный неудачник, призванный изо дня в день корпеть, не ведать покоя и отдыха?.. А Матвеич и Филипп Федорович - мужики с норовом, каждый знает, чего он стоит.

Времени у меня достаточно, чтобы разглядеть их вблизи, под микроскопом, как пчел. Нет, право, странные люди. Я как-то и не представлял себе таковых. Надеялся встретить обыкновенных благообразных дедков с дымарями, с деревянной посудой, грязных и обросших, - и вдруг столкнулся с приличными пенсионерами, которые имеют собственные машины и наверняка недурные счета в сберкассах. Это лишний раз служит мне доказательством того, что я, увлекшись собою, своим внутренним миром, порядочно отстал от действительной жизни.

Придется наверстывать упущенное, может, это пойдет мне на пользу.

Пробудился я с восходом солнца. Ветер дул с севера, лес шумел, кусты мотало. Несмотря на это, пчелы вылетали из летков и устремлялись вдоль просеки за добычей.

При дневном свете я лучше разглядел нашу пасеку.

В ней сорок девять ульев разной окраски - белой, желтой, голубой, коричневой либо смешанной: корпус, например, голубой, надставка на нем коричневая, а крыша мышиного цвета. Ульи старые, с кое-где подгнившими досками, с облупившейся или потрескавшейся краской.

Их неуклюжий вид производит невыгодное впечатление в сравнении с аккуратными, стандартными ульями Матвеича, выкрашенными в голубые и белые тона. Подлетные доски у нас выпилены из обыкновенных чурок, у соседей соединены с ульями и при надобности легко закрываются на застежки. Пасека Гордеича тоже аккуратная, тщательно подобранная. В ней преобладают однокорпусные ульи, но есть и громоздкие, двухкорпусные.

Все закрыты на крючки, а у Матвеича под крышами висят черные, похожие на гирьки замки.

Тесть прихватил с собою медогонку и воскотопку да про запас - штук восемь пустых ульев. Шоферы все это пока оставили дома. В любой день они могут смотаться в Красногорск и привезти то, что им понадобится. Моему старику вряд ли улыбнется такая возможность; он молодец, полностью не надеется на благосклонность компаньонов. В деле, где пахнет деньгами, может случиться всякое. Лучше быть настороже и не терять благоразумия.

Наш контрольный улей - стояк гордо возвышается на весах посередине первого ряда. Контрольный улей Матвеича - лежак помещен в центре его пасеки и сверху прикрыт прозрачной целлофановой пленкой - от дождя.

Весы Матвеичу добровольно уступил Гордеич, так как он не нашел у себя достойного улья, по которому можно правильно судить о величине ежесуточной прибыли, а вот лежак с голубой обводкой и двумя замочками подходит по всем статьям: в прошлом году он подарил Матвеичу семьдесят килограммов меда, пчелы из зимовки вышли у него здоровые; сейчас густо делают облеты, дружно плодятся и носят нектар и пыльцу... Пчелы роем клубятся у лежака, струйками вонзаются в прозрачный воздух. И наш контрольный не дремлет, тоже вовсю старается. Тесть ласково называет его "трудоночью", потому что он раньше начинает и позже других, уже в сумерках, заканчивает работу. Торопясь, обгоняя друг дружку, пчелы тащат в него золотистые обножки пыльцу с акации.

И все равно Матвеич всех превзошел, твердо сохранив за собою звание "культурного" пчеловода. У него был крохотный, со шкатулку, улей для воспитания и вывода маток, но и это бы не так бросалось в глаза и не подавляло моего тестя, если бы у Матвеича не было еще одной диковинки, предмета его постоянной гордости - наблюдательного улья на шесть рамок со стеклянными боковыми стенками, снаружи задвинутыми деревянными дверцами. С великой осторожностью открывая эти дверцы, Матвеич часами просиживает у наблюдательного улья, изучает жизнь пчел и записывает в тетрадь все, что происходит внутри гнезда в течение суток.

В первое утро, пока я интересовался пасекой, выспрашивая у стариков подробности, тесть сварил на дымном керогазе (он величает его "мангалом") суп и понес кастрюлю к будке Матвеича, возле которой они привыкли разделять трапезу.

- Ветер, Федорович... Худо! Пчелы неважно танцують.

- Ничего, уляжется.

- Хотя бы. А то пожарить... высушить нектарники.

Спустя полчаса они занесли в "Победу" порожние фляги, взяли баллон и ведро и, оттащив в тень брезент, помчались в Лесную Дачу. Я остался один. Впрочем, неверно. Я как-то упустил из виду, что на пасеке вместе с нами живет очень доброе, симпатичное создание по кличке Жулька - собака Матвеича. Ростом она невелика, с комнатного пуделя, с хвоста до макушки угольно-черна и необыкновенно весела, проворна. Встретила она меня весьма дружелюбно, я дал ей хлеба, потрепал по-за ушами - и с той минуты мы друзья. Она бегает за мною, вертится у ног, играет и, подскакивая, доверчиво заглядывает в глаза.

- Жулька! - сказал я ей. - Пока наши вернутся, давай погуляем.

Она взвизгнула, согласно вильнула хвостом, и мы пошли к степи.

16 мая

Хотя поверху шел напористый ветер и мотало кусты вдоль просеки, в самом лесу, когда я сворачивал и углублялся в него, было спокойно, душно. На солнцепеке низко подрубленные пни (недавно лес прочищали) пузырились теплой пеною, а в кустах свидены как ни в чем не бывало порхали и перекликались птицы. Жулька иногда замирала на стойке, навостряла маленькие уши...