Иван Подсвиров - Погоня за дождем

Нередко мы находимся в положении людей, которые за деревьями не видят леса - настоящего, глубинного, с незамутненными ключами и неисповедимыми извечными тайнами, с великими его радостями.

С думой об этом я вернулся на пасеку.

...Мед льется. Спасибо серой горной кавказской пчеле. Отличная порода! Я счастлив, но иногда, как рябь на воде, набегает посторонняя дума: точно ли спасает меня пчела, не губит ли?

К обеду было три килограмма, еще три налилось к сумеркам. Новый рекорд пасеки!

Марья Гавриловна побрила Гордеича, сменила его черную шляпу на светлую, с дырочками. Раздетая до пояса, в цветастом лифе, как молодая, юлит она возле мужа и щебечет ласточкой, всплескивает руками, потеряв всякую осторожность. На счастье чернявой хохлушки, пчелы не жалят: им сейчас не до нее.

- Ну, ёк-макарёк! - гоголем похаживает Гордеич и с вызовом глядит на жену. - Набьем восемь фляг или не набьем?!

- Тише! - прикладывает она пальцы к губам, счастливая. - Даст бог, набьем...

Супруга Матвеича в предвкушении взятка нежится под зонтом. Сам же Матвеич, как врач в халате, возится неустанно с ульями. Мы с тестем надраили песком фляги, проверили инструмент и утвердили медогонку в пристройке. На вечерней заре искупались в теплой воде акведука.

Завтра - качать. Наконец-то нам повезло. Веселое будет дело!.. Встал месяц - щедро рассыпал серебро по каналу. Слитки колышутся на середине, переливаются, манят, всплескивают игривой белой рыбицей.

26 июля

Завтракаем рано; вместо обеда выпиваем по кружке молока с медом, ужинаем при свете фонаря. В остальные часы спим либо работаем как одержимые. Тесть выбирает рамки и носит мне в пристройку. В продолжение дня я редко отхожу от медогонки, кручу и кручу барабан. Лепит на стены густо: соты, почти не запечатанные, снизу доверху залиты жидким, светло-янтарным медом.

За три дня мы наполнили двенадцать фляг. Тесть сбегал на ближнюю ферму, оттуда по телефону связался с районной пчелоконторой и попросил прислать заготовителя, с тарой. Пока он вернулся назад, по дороге искупавшись в канале, подоспел вызванный фургон. Заготовитель принял мед оптом, вручил тестю документы на получение денег, а в обмен на занятые фляги дал нам порожние. Тесть отблагодарил заготовителя ведром меда и взял с него обещание снова заехать спустя три-четыре дня. Тот начал было упрашивать компаньонов тоже сдать мед государству - жены Матвеича и Гордеича наотрез отказали.

Из боязни продешевить наши шоферы по ночам отвозят мед домой. По всей вероятности, они продадут его в Кисловодске язвенникам или в Анапе - детям из санаториев либо рискнут и на самолете "ТУ-104" слетают на базар в Астрахань, где много приезжего народа с деньгами, - так ведь делают пчеловоды-промышленники, тот же Филипп Федорович.

Пока мы один раз прокачали, пчелы вновь залили пустые соты - и мы выбираем отяжелевшие рамки по второму заходу. Весело мы качаем, с прибаутками! Мухи липнут и мельтешат перед глазами, но это неудобство мало расстраивает нас: мед, мед течет! Это важнее всего. Ради него мы вынесли муки и унижения, мокли под дождем и томились в неизвестности. Вытерпели. Что теперь для нас мушиные укусы!

...По-моему, мы трудимся не хуже пчел и, несмотря на бурное сопротивление, успеваем отнимать у них все запасы подчистую. Живее будут вертеться, принесут!

Ничего. На то они и пчелы, чтобы носить. А мы - люди, чтобы забирать. В биологическом отношении между нами непроходимая, жуткая пропасть. Понадобились миллионы лет, пока мы стали людьми, то есть мыслящими индивидуумами. Пчелы же застыли на ранней стадии эволюции с однажды отштампованными инстинктами.

Мы изучили их и обращаем себе на пользу.

Снова до капельки мы вытряхнули мед, в полной уверенности, что пчелы восполнят потерянное, и снова сдали заготовителю двенадцать фляг. В Изобильном наш взяток заметили: к нам заехал секретарь райкома партии Костин, мужчина молодой, энергичный, с красивой проседью в плотном каштановом чубе. Сразу обнаружилось его знакомство с моим тестем: их свело то самое дело о неухоженном кладбище. Между ними затеялся разговор о прежнем: тесть напомнил о бросовых усадьбах, о пустующем черноземе, Костин сказал, что он уже смотрел огороды и согласен с ним: нужно по-хозяйски прибрать к рукам. Матвеич с Гордеичем стояли перед ними по струнке, слушали с почтительным подобострастием на вытянутых лицах: все-таки редкий гость - первый секретарь!

Далее выяснилось, что ни одна колхозная пасека не дала за этот сезон столько меда, сколько накачали мы, поэтому Костин, озабоченный состоянием пчеловодства в районе, начал дотошно интересоваться опытом стариков. Мой тесть выложил все наши кустовые секреты.

- Мы, Сергей Петрович, не сидим сиднями. На первом плане у нас разведка. Откачались - и в путь, к новым медоносам. Делаем ночные броски!.. А подсолнушек сейте разный. Не гонитесь за одними семечками, не обделяйте пчелишек и детишек.

Примостившись на краешке улья, Костин подбадривал тестя теплым взглядом карих проницательных глаз и записывал в блокнот наиболее важные советы. Тем временем Матвеич с Гордеичем, несколько оправившись от неловкости, выставили перед гостем по чашке меда, и Костин отведал из каждой, обволакивая густо ломоть.

- Спасибо вам. Славный медок! Выходит, при желании в крае, да и в стране, можно получать его в несколько раз больше, чем мы получаем. Хорошо бы вам, Илья Федорович, выступить на совещании пчеловодов.

Польщенный предложением секретаря, тесть немного помялся:

- Неудобно. Скажут: личная у него пасека, а тоже вылез на трибуну.

- Пасека ваша, но дело, которым вы занимаетесь, благородное и далеко не личное. Общественное. Не опасайтесь, Илья Федорович. Вас поймут правильно. Поделитесь опытом, расскажете о нуждах...

Костин попросил у него домашний адрес, поблагодарил стариков за угощенье и стал прощаться.

- Толковый секретарь! - тесть провожал восхищенным взглядом отъехавшую от пасеки черную "Волгу".

- Уважительный, - присовокупил Матвеич, ладонью вытирая пот со лба. Молодчина... Да как бы нам, Федорович, хужей не стало. Не прижмуть частника?

- Тебе русским языком сказано: у нас дело общественное. Лучше будет!

- Вам, Федорович, виднее. Вы поедете в Ставрополь на совещание.

- Выступлю! Все расскажу как есть! - сиял тесть. - Надо, хлопцы, чуток подсобить колхозам. Захирели у них пасеки.

Взяток пошел на убыль: ранний подсолнух отцвел.

Супруги компаньонов отбыли. До новой качки. Малопомалу пчелы переключились на петров батыг и жабрей.

Но мы не унываем: рядом плантация позднего подсолнуха с редкими яично-шафранными всплесками мелких шапок. Немного спустя он весь зацветет, и опять начнется медовая страда. Мы должны поточить ножи и наладить расшатанные центробежки - словом, быть наготове. Наши ульи недосчитались многих пчел, преждевременно сгоревших на лету, в ненасытной жажде работы.