М Польский - Новые Мученики Российские

Охарактеризовав самую "технику" создания настоящего дела посредством чисто механического соединения отдельных производств и протоколов, ни по содержанию, ни по времени событий, не имеющих ничего общего, Гурович восстановил со всеми подробностями историю возникновения дела.

Он обрисовал все прошлое Митрополита, указав на те черты его характера и деятельности, которые уже известны читателям. "Одна из местных газет, сказал он, между прочим, - выразилась о Митрополите (по-видимому, желая его уязвить), что он производит впечатление "обыкновенного сельского попика". В этих словах есть правда. Митрополит совсем не великолепный "князь церкви", каким его усиленно желает изобразить обвинение.

Он смиренный, простой, кроткий пастырь верующих душ, но, в этой его простоте и смиренности - его огромная моральная сила, его неотразимое обаяние. Пред нравственной красотой, этой ясной души, не могут не преклониться даже его враги. Допрос его трибуналом у всех в памяти. Ни для кого не секрет, что в сущности, в тяжелые часы этого допроса, дальнейшая участь Митрополита зависела от него самого. Стоило ему чуть-чуть поддаться соблазну, признать хоть немногое из того, что так жаждало установить обвинение, и Митрополит был бы спасен. Он не пошел на это. Спокойно, без вызова, без рисовки он отказался от такого спасения. Многие ли из здесь присутствующих - я говорю, конечно, и о людях на него нападающих - способны на такой подвиг. Вы можете уничтожить Митрополита, но не в ваших силах отказать ему в мужестве и высоком благородстве мысли и поступков".

{50} Далее, Гурович очертил деятельность петроградского О-ва православных приходов, положение местного духовенства, настроение верующих масс ... Особенно подробно остановился защитник на главарях "живой церкви", в которых он усматривал истинных виновников и творцов настоящего дела. Он предсказывал, что советская власть рано или поздно разочаруется в этих ныне пользующихся усиленным фавором - людях. Создаваемая ими "секта" не будет иметь успеха - это можно сказать наверно.

Слабость ее не только в отсутствии каких либо корней в верующем населении и не в неприемлемости тех или иных ее тезисов. В истории бывали примеры, что и безумные, в сущности, идеи и секты имели успех, иногда даже продолжительный. Но для этого необходимо одно условие. "Секта всегда представляет в начале своего возникновения, оппозицию, меньшинство, и притом, гонимое большинством. Героическое сопротивление большинству, власти, насилию, часто увлекает массы на сторону сектантов, "бунтарей". В настоящем случае, далеко не то.

За "живую церковь" стоит, очевидно для всех, гражданская, советская власть со всеми имеющимися в ее распоряжении скорпионами и принудительными аппаратами. Принуждение не создает и не уничтожает убеждений. "Церковная революция", происшедшая с разрешения и при благоволении атеистического "начальства", искренних христиан, даже из фрондирующих, привлечь не может. Народ может еще поверить богатому и властному Савлу, после того как он, превратившись в Павла, по своей охоте, променяет свое богатство и положение на рубище нищего, на тюрьму и муки гонения. Обратные превращения не только не создают популярности, но заклеймляются соответствующим образом. Люди, ушедшие из стана погибающих в лагерь ликующих, да еще готовящее узы и смерть своим недавним братьям, - кто пойдет за ними из истинно верующих.

Нет, не сбудутся ожидания, возлагаемые сов. властью на нового "союзника".

Обращаясь к самой постановке обвинения, защитник находил, что таковая не заслуживает серьезной критики. Формулировка обвинения была бы прямо анекдотичной, если бы за ней не вырисовывались трагические перспективы. Митрополиту вменяют в вину факт ведения им переговоров с сов. властью, на предмет "отмены или смягчения декретов об изъятии церковных ценностей". Но, если это - преступление, то подумали ли обвинители, какую они роль должны отнести при этом петроградскому совету, по почину которого эти переговоры начались, по желанию которого продолжались и к удовольствию коего закончились.

{51} Как обстоит дело в отношении доказательств. Было бы разумеется совершенно нелепо говорить о доказательствах той сплошной фантастики, которой переполнены и обв. акт, и речи обвинителей, по поводу "всемирного заговора" с участием в нем Митрополита и др. подсудимых. Впрочем, не больше доказательств и в другой, стремящейся быть конкретной, части обвинения, относящейся к возбуждении, будто бы, Митрополитом верующего населения против сов. власти.

В чем усматриваются доказательства этого деяния. Единственно в том, что, будто, Митрополит через близких ему лиц, распространял в народе переписанные на пишущей машинке копии своих заявлений в Помгол.

Защита отрицает самый факт подобного распространения, Нет надобности говорить о том, что ни по форме, ни по содержанию, означенные заявления совершенно не соответствуют понятию о воззваниях духовного пастыря к пастве. Но, независимо от этого, против этого обвинения - неумолимая действительность и логика событий. Защита представила ряд номеров сов. газет, из которых видно, что еще до изъятия, а также и во время такового, заявления Митрополита в Помгол неоднократно оглашались сов. печатью. Следовательно, сама же сов. печать способствовала тому, что десятки тысяч экземпляров заявлений Митрополита проникли в народные массы.

Какое же значение и цель - сравнительно с таким массовым распространением - могли иметь несколько десятков копий, сделанных на пишущей машинке (самое большое 100-150 копий, по предположению обвинения). При данных обстоятельствах предъявлять к Митрополиту подобное обвинения не равносильно ли обвинению кого-либо в том, что он, желая способствовать распространению огня, уже охватившего со всех сторон огромное здание, бросил в пламя... горящую спичку, или, с преступной целью усилить наводнение, приблизился к несущимся на встречу бурным волнам и ... выплеснул в них стакан воды.

Все такие "данные", представленные обвинителями, свидетельствуют, в сущности, лишь об одном: что обвинение, как таковое, не имеет под собой никакой почвы. Это ясно для всех. Но весь ужас положения заключается в том, что этому сознанию далеко не соответствует уверенность в оправдании, как должно было бы быть. Наоборот: все более и более нарастает неодолимое предчувствие, что, не смотря на фактически крах обвинения, некоторые подсудимые, и в том числе Митрополит, - погибнут. Во мраке, окутывающем закулисную сторону дела, явственно виднеется разверстая пропасть, к которой "кем то" {52} неумолимо подталкиваются подсудимые... Это видение мрачно и властно царит над внешними судебными формами происходящего процесса, и никого эти формы обмануть не могут.