Тремориада - Валерий Еремеев

Мы отошли уже так, что дороги не было видно, но шли параллельно ей. То – прыгая с кочки на кочку, через мокрый как пропитанная губка мох, то – обходя заросли кустарника, поднявшись на возвышенность. – В какую жопу ты меня затянул? – спросил я. – В редкую. Тут светло и берёзками пахнет. – Может, зубы тебе выбить? К потешным речам – по-тешная дикция. – Да не парься. Я нас сюда затащил, я нас отсюда и вытащу. – Однако уж полдня я сам себя тащу! – серчал я на Лысого. Сошли с трассы, я промочил одну из своих люби-мых ног. А ею ещё топать и топать. И вообще – это Лысый завёл меня туда. Надежда на то, что, вернувшись на дорогу, нам удастся остановить попутку, у меня пропала. Семь часов мы про-топали, и ни одна машина не стопорнулась на наши ожив-лённые, а после всё более вялые голосования. Как нас за-несло туда? Да самым нелепым образом. Поздним вечером мы с Лысым сидели у него дома, попивали пиво. Вдруг – телефонный звонок. – Это ж безумие, меня сейчас тревожить, – сказал Лы-сый телефону, снял трубку и вдруг очень обрадовался. Это оказался – ой-ё! – армейский дружок. Буквально Братуха. Который вскорости будет проклят мной во мхах заполяр-ных. Кстати, жил он в городе Заполярный. Этот “ой-ё” позвал Лысого в гости. Ну, и меня заодно. Сказал, что денег у него полно, и главное тут – чтобы у нас хватило на дорогу туда. А там всё будет. Волшебная фраза. Редкий человек устоит. Потому как редко у кого всё есть. С деньгами у нас был напряг, поэтому, когда пиво за-кончилось, в магазин мы не побежали. На билеты в одну сторону хватило бы. Лысый выделил мне диван, и я зано-чевал у него. Показалось – едва успел закрыть глаза, как друг уж затормошил меня за плечо. – Оставьте меня, я живой, – пробурчал я, натягивая одеялко на голову. – Ту-ту-ру-дуу! – притворился Лысый горнистом. – Чего ты мне: ту? Чего: ру-дуу на ухо спящее? – Просыпайся, ухо спящее, буди остальной организм. Пора собираться. – Вот, ты, блин! Вот, ты, нафиг! Ну, нельзя ж так с бо-жьей тварью обращаться. Вот так вот брать за плечо и тор-мошить, тормошить. Что я, тормашки какие-то? – А как мне Вашу Милость будить прикажете-с? О, тут я, прикрыв глаза на мечтательной физиономии, сказал: – В полдень, под плеск шампанского, наливаемого в бокал грудастой горничной Луизой. – А в шесть утра, под плеск “утки”, меняемой гру-дастой санитаркой бабой Клавой, ты просыпаться не хо-чешь? – Ну, вот, ты, блин. Ну, вот, ты, нафиг, – опять забур-чал я и сел на диване. – Сколько сейчас времени-то? – Полшестого. – Типун тебе на язык! – простонал я и вновь упал на подушку. – Да вставай же! Мы ж собирались к моему корешу. – Мы… Какие вы быстрые. – Кончай придуриваться, вставай. Я пошёл себе чай наливать. – Вот мне нравится это “себе”! А как насчёт того, что мы в ответе за того, кого разбудили? – Оттягивал я момент расставания с удобным диванчиком. Когда я со всклокоченными волосами зашёл на кух-ню, Лысый уж вовсю хлебал чаёк. – Умылся б сходил, – хохотнул он и откусил полпече-нюшки. Я глянул на оставшиеся четыре печеньки и сказал: – Сначала чай. – Думаешь, все хотят тебя объесть? – Нет, только ты.

Через полчаса мы уже отправились на вокзал. В голове шумело лёгкое похмелье. Я вообще сомневался, что хочу куда-то ехать. Но мозг отказывался в этом разбираться, по-зволив телу плыть по течению. Не зная расписания, мы все же поспели вовремя. Кассирша сообщила Лысому, что наш автобус отправля-ется уже через пять минут. Денег оказалось как раз на два билета. – Держись меня, братуха, и сказка станет былью, – сказал Лысый, подтолкнув меня плечом к выходу с авто-вокзала. Как только автобус тронулся, я откинулся на спинку сидения, закрыв глаза. И дорога быстро убаюкала меня. Меня ожидал невиданный друг Ой-ё, и невиданные блага в невиданном городе. Проснулся я с идиотской улыбкой. За плечо меня тор-мошил морпех, метра два ростом, в чёрном берете. “Сколько ж можно меня сегодня тормошить?” – по-думал я. – Документы! – потребовал он. “Ух, долговязый, а не пошёл-ка бы ты долговязить куда подальше”. Я посмотрел на Лысого. Тот тоже спросонья хлопал непонимающими глазами. – Какие ещё документы? – спросил я. – Пропуска, паспорта, – пояснил-поторопил морпех с повязкой “КПП” на руке. – Нет у нас никаких пропусков. Чё за дела?! – возму-тился Лысый. – Пройдите на выход, – велел долговязый и повер-нулся к пассажирам напротив. Те показали на паспортах фото и прописку. Мы поднялись и направились к выходу. – Что это? – спросил я Лысого оказавшись на улице. Обе стороны дороги контролировали морпехи. Вот двига-ющаяся нам на встречу “Жигули-копейка” остановилась.

Водитель предъявил документы и поехал дальше. – КПП, – кивнул Лысый на одноэтажное строение на обочине. – Так это закрытый город?! – Выходит. – Кое-что из жопы. Твой-то Ой-ё о чём думал? – Да хрен знает… Он про КПП никогда не говорил. Из автобуса вышел морпех. Двери закрылись, и наш “Икарус” тронулся к городу, видневшемуся ниже по доро-ге. Без нас.- Так что ж, Заполярный закрытый город? – спросил Лысый морпеха. – Вроде, нет, – пожал плечами долговязый. – А чё тут такое? – развёл я руками. – Нахрен тогда КПП? – спросил Лысый. – Кого ло-вите? – В том числе и таких, как вы. – Казалось, морпех с трудом подавляет зевоту. – Чё он буровит? – толкнул я Лысого в бок. – Хватит базарить, пошли в город. Я пива хочу. – Давайте. Хоть кому-то сегодня по печени дам. – В глазах морпеха появился интерес. – По-моему, сначала лучше зайти на КПП, – предло-жил Лысый. Я ступил на порог КПП решительным, дерзким, на-глым. Долбанные заморочки, а я хочу пива!!! Вышел я из КПП, как обухом ушибленный, недоуме-вающий и растерянный. Долбанные заморочки, а я хочу пива… “Тысячу чертей!” – воскликнул бы сейчас Д”Артаньян. – Ёбтать! – вздохнул Лысый. На КПП дежурный офицер сообщил, что приехали мы не в Заполярный, а в Полярный. Закрытый город. Ко-сяк Лысого. Он брал билеты. Теперь нам предстояло прак-тически без денег преодолеть путь до Мурманска, длиною километров в восемьдесят. Чуть ниже КПП стоял белый столб, с надписью сверху вниз “Полярный”. Этот указатель мы проспали. Тут была развилка дорог, и дорожный знак, аки камень былинный, предупреждал: направо пойдёшь – в Снеж-ногорск попадёшь. Назад пойдёшь – в Полярный попа-дёшь. А прямо пойдёшь – в Мурманске будешь. Значит, нам туда дорога. Мы махали машинам. Они равнодушно проносились мимо. – Это они твою физиономию стороной объезжают, – сказал я Лысому. – Надо было Батона с собой взять, его харю так просто не объедешь, – усмехнулся Лысый. – Да, Батона не объeдешь, и не объеди?шь. Когда он в гости заходит, мой холодильник начинает колбасить. Мимо прогромыхал “ЗИЛ” с надписью на борту “ХЛЕБ”. – Эту машину Батон остановил бы одним взглядом, – сказал я. – Только она в другую сторону. – А Батону пофиг, куда булки едут, – усмехнулся я. – Весело путь начинаем, – сказал Лысый. – Да обхохочешься! Восемьдесят кэмэ сплошной ржачки. – Как думаешь, сколько времени топать, коль никто не подвезёт?.. – Лучше о чём-нибудь хорошем думать. – Например? – О пинке, – сказал я. – О каком пинке? – О хорошем пинке по твоей жопе. – Э-э, ты чё там приотстаёшь! Призадумался о задни-це товарища, опасный дружок? – забеспокоился Лысый. – А ну, давай, держись в поле зрения. – Братуха, значит, в Заполярном? – проговорил я угрожающе. – И именно поэтому ты завёз меня в Поляр-ный? – Не время для мелких обид. Нам бы сплотиться в от-чаянную минуту. – Целуй крест, подлюга! – выкрикнув, кинулся я на Лысого. – Убили! – заорал тот, убегая по шоссе. – Нет ещё! – крикнул, смеясь, я. – Убили! – хохотал Лысый. – Уходит, гад! – Давай представим, что гад убежал, – умаявшись, остановился Лысый, переводя дух. – Нам силы беречь надо. Прошли пару минут молча, восстанавливая дыхание. – Вспомнил, как Чеполучо прокопана наелся, – заго-ворил я. – Тебя тогда только призвали. Не слышал? – Нет. – Кыша, мир праху его, где-то колёс надыбал. Он тог-да ещё не вмазывался. Ну, и предложил нам с Чеполучо по-пробовать. А времена-то тревожные были. Призывные. Вы с Длинным уже где-то маршировали. И мне светило. Поэ-тому хотелось убиться чем-нибудь. Чтоб после, в трезвости долгой, не было мучительно больно. – А Чеполучо-то чё? Ему ж только семнадцать было, – припомнил Лысый. – Да он с четырнадцати к призыву готовился. А в во-семнадцать Чеполучу уж закодировали. Ну, когда его с поч-ками на службу не взяли. – С почками не взяли, – усмехнулся Лысый. – Надо было отрезать, и – в строй. – Не суть, – сказал я и автоматически махнул рукой проносящейся мимо машине. – В общем, Кыша колёс предложил. А чё б и нет? Закинулись. А сам-то Кыша не стал. Поржал после: хана вам ребята. Но затем сказал, ухо-дя: не парьтесь. – Нормально: хана, не парьтесь.