Валерий Попов - В городе Ю (Рассказы и повести)

Ага! Вынырнул он! Лечу туда, на дикой скорости влетаю в Плодовое - и в упор ослепляет свет его фар. С выключенными поджидал! Желтые галогенные фары, одна яркая, другая чем-то залепленная, словно гноящаяся... уже не свернуть!

Перед фарами тускло светится высокий бампер - как бы изогнутая никелированная толстая кроватная спинка.

Бэмц!

Последнее, что вижу в упор, - лбом моим окровавленные разбитые часы на щитке: 23.28. Совсем не поздно еще!

Сияние. Простор. А где же флейта?.. Засипела наконец - на этот раз ближе! Сердце как бы заколотилось - хотя тела нету! Сипение будто бы приближается... Неужели встретимся?

А как же она? Делаю резкий рывок, непонятно какими органами, и пикирую с какой-то страшной высоты к моей избушке, влетаю в сенцы. Что-то не то!..

Понятно, что не то: не чувствую запахов! И еще мелочь - меня нет! Поднимаюсь наверх, меня нет - только тончайшие, чувствительнейшие ступени из меркурина слегка проседают по очереди... первая... вторая... третья... четвертая... Дверь. Дергаю. Закрыто! И явственно чувствую: за ней - ужас. Прохожу сквозь нее. Нелли нет. Вот - отскочив в ужасе, дрожит в углу, в коротенькой рубашке в горошек. И только губы шевелятся, и я чувствую произносят: "Ты?.." И последнее потрясение - на будильнике 23.25! На три минуты раньше.

И - долгая тьма. Открываю глаза. В машине. Авто мое завалилось набок по тому чувствую, что голова моя налилась. С трудом поворачиваю ее, шевелю губами... осторожно сплевываю изо рта острые дребезги. Резко вверх перед глазами, как Александрийский столп в Питере, поднимается освещенная задранной фарой сосна. Вырулил?... Как? Когда?

Вылезаю, ссыпаю с себя стекла... очухиваюсь. Соленый вкус на губе... Значит - жив!?

Размотал, покачиваясь, трос, закинул на ствол - сам себя, как Мюнхгаузен, вытащил из болота.

Еду обратно. Ветер полощет волосы - лобового стекла-то нет! Забираюсь на горку - работает только первая скорость. И вижу, как в сказке: избушка моя сияет, вся в огнях! Коля-Толя, наш Бог света, дизель свой выключает где-то около восьми - дальше лишь по спецзаказу. Иногда, где-то около шести, зловеще подмигивает: мол, хочешь нормально доужинать - неси бутыль, а не то погружу все в первозданную тьму на фиг! Сутенер-электрик, как я его зову.

А такое вот ночное сияние он устраивает лишь в одном случае: когда покойник. Обмывание, похороны, поминки! Это - праздник его, не жалеет горючего. Электрик-некрофил.

Кто же сейчас покойник, соображаю подруливая. И понимаю: как - кто? Чей дом сияет? Я это!

Подруливаю к крыльцу, вбегаю. В кухне в собственном сиянии Коля-Толя. Изумленно смотрит на меня. Потом тычет дрожащим пальцем вверх.

- ...а она... кричала... что ты...

Успокаиваю его жестом руки, медленно поднимаюсь по винтовухе... ноги мои видны... но как-то смутно. Дверь заперта. Трясу.

- Кто? - сиплый голос Нелли.

- Я.

Распахивает дверь. В той же рубашечке в горошек, но уже в джинсах.

- А... кто... только что был, - дрожа, спрашивает, - и исчез?

- Тоже я...

То была лучшая ночь нашей любви!

Коля-Толя, помаявшись внизу, убыл. И грянула тьма!

Шепот, лепет, молчание и - крик раненой оленихи. И - отключка ее! Стала абсолютно ледяная! Теперь еще она умерла! Во тьме нащупал внизу пластмассовое ведро, побежал к колодцу - и... что-то тогда еще мне странным показалось... Но не до мелочей было! Наполнил, вбежал, плеснул на нее - она уже как-то оказалась на полу... Тишина... неподвижность... потом языком слизнула каплю с губы! Уф!.. Радостно швырнул ведро с лестницы вниз.

Просыпаемся - бьет солнце! Снизу - гудок. Снова гости пожаловали? Надеюсь, в этот раз не покойник? Накидываю халат, спускаюсь.

Алехин!

И тут ужас, дуновение которого почувствовал вчера, пронзил до пяток. Ведро! Покарябанное пластмассовое ведро, с которым я ночью за водой бегал и тут бросил. Ведро! Всегда, сколько я тут прожил, синим было, а сейчас красное!.. Где я?

Алехин молча глядит, и по одобрительному его взгляду чувствую: снова он меня хвалит за смекалку, снова я ухватил какую-то суть! Но какую?

- Вы тоже, наверное, чувствуете, что надо поговорить? - Он мягко произносит. Тоже! Я! Это он - тоже!

- Мы не разбудим вашу даму?.. Может быть, пройдем... в беседку?

Железная беседка возле склепа, на краю кладбища... Хорошее место!

С опаскою обхожу подальше от ведра, смотрю на Алехина... Он как бы сокрушенно разводит руками, выражая: тут нечто выше нас, тут мы не властны!

Сели на железные скамьи. Паутина светится на крестах. Молчание.

- Ну, с чего начнем? - Алехин улыбается.

- Для простоты - лучше с конца! По вашей милости вчера гробанулся?

- По своей, исключительно по своей.

Снова пауза.

Пытки, что ли, к нему применять?

- Почему ведро другое?

- ... Вот этот вопрос уже посложней. Знаете, что такое эфе гор?

- Без понятия.

- Ну, это как бы яблоня. Растет на кладбищах. Одно яблочко упало с нее - и сгнило. И все. Для большинства. Остальные яблочки мирно засыхают, так и не востребованные. Хотя и они есть! Эгрегор - это как бы информационный смерч, в котором сплетена вся информация о всех возможностях, которые могли бы быть... но не были! Душа, как червячок, обычно только одно яблочко успевает подточить.

- Ясно. А я, значит, несколько? Почему? Алехин развел руками: если бы я знал!

- Еще можно это сравнить с игрой в кости... - говорит он. - Как бы кубиком с точками от одной до шести... У кого какой гранью выпадет. А у вас он уже падает несколько раз.

- И все время на двойку? Алехин улыбается.

- Приблизительно да.

- А как иначе? - спрашиваю.

- Ну... как-то сильнее надо этот "кубик" боднуть. Мы даже приблизительно не представляем, как это выглядит физически...

- Физически это выглядит вот так! - Я ткнул пальцем в себя.

- Именно! - Алехин засмеялся.

- А "боднуть" это можно...

- Правильно! Только смертью... Вы, как всегда, гениальны! - Алехин промолвил.

- Стало быть... "кинуть кости"? Алехин засмеялся.

- И сколько же мне их "кидать"?

Алехин недоуменно развел руками. Мол, мы только робкие наблюдатели вашей загадочной гениальности!

Опять все - наблюдатели! Исполняю - я! Весь вечер на манеже!

- Во всяком случае... наши антенны вчера, - тут Алехин хотя бы сжалился надо мной, кинул разъясняющий взгляд на крышу, - приняли очень интересный сигнал!

Слава Богу, хоть в чем-то признался! Не один, стало быть, я бесчинствую!

- Ваша, выходит, крыша? - в упор спрашиваю. Усмехнулся. Слава тебе, Господи!

- А я думал, украл! - говорю.

- Ну, что вы! - Он усмехнулся поощрительно. Старательных, но тупых работников надо поощрять!

- И лестница ваша? - спрашиваю.

- Грешен, - Алехин говорит.

Обложили неплохо - емкостью и индукцией. Резонирующий контур! А я, стало быть, волна? Человек-волна! Неплохо звучит. Так что я - как изобретатель радио Попов, только лучше: и изобретатель и изобретение в одном лице!