Валерий Попов - В городе Ю (Рассказы и повести)

- Еще дружбе народов приехали нас учить! - захрипел Грунин. - Мы уже семьдесят лет дружим! Приехали учить! Без них будто не понимаем! Помню, в пустыне тогда... где гора... С казахами рядом жили! И что! Жегентая помнишь? Бригадир скотоводов? Не любил, что ли, нас? Чуть час свободный сразу к нему! Пиалу кумыса примешь - и радиацию как рукой! А он плохо, что ли, жил? - Грунин разгорячился. - Полно приемников в юрте было у него! Чуть ручка отломается или даже батареи сядут - в поселок ехал, новый приемник покупал! Плохо разве? Холодильник у него был - из части специально кабель протянули! Не дружба это?.. Помню, с холодильником этим... - Грунин потеплел. - Отмечали как-то мы... декаду русско-казахской дружбы. Просыпаюсь, короче, в юрте у него. В голове, ясное дело, аврал, во рту кошки насрали. - Грунин разулыбался сладким воспоминаниям. - Гудок! И гудок этот ни с чем не перепутаешь! Аладьев, секретарь обкома, пожаловал - на охоту вести! - Грунин вообще расплылся, словно блин на сковороде. - Как молодой, прыгаю по юрте: мундир со всеми железками вот висит, а брюк с лампасами - нету! Сигнал еще настойчивей... Аладьев ждать не любил! И тут как осенило меня: распахиваю холодильник, дверку морозильника... клеши там! Аккуратно сложенные... флотский порядок! - Грунин сипло захохотал. Вытягиваю их оттуда: смерзлись, не развернуть! И снегом покрыты! - Грунин сипло захохотал. - Разжал их плоскогубцами. Залезаю, как в прорубь. Сверкая льдинками, выхожу. "На Северном полюсе, что ли, ночевал?" - Аладьев хохочет. Все понимал отлично... Хороший был мужик.

Мечтательный взгляд Грунина устремился в славное прошлое.

- Так вы... за те замороженные брюки войну начинаете? - раздался насмешливый голос Ромки.

Грунин лишь отмахнулся, волнение мешало ему говорить.

- Ну, ясно! Распоясались тут! Свободу почуяли! - просипел Кульнев.

И этот туда же! Все мастера госпереворотов на месте!

- На самом деле горячность их кажущаяся, - тонко улыбаясь, Алехин произнес. - На самом деле авторы всей этой оперетты холодны, как лед. Все эти сражения за свободу народов не более чем ширма. Единственное, что их интересует по-настоящему, - антигравитационный движок нашей кастрюльки! Алехин кинул влюбленный взгляд на склон горы. - Все остальное... - Он презрительно махнул рукой.

Выходит, и я - все остальное? И на меня махнул?

- Прошу сообщить мне мое задание! - Я холодно произнес.

Старики переглянулись, Грунин кивнул - и Коло-яров вынул из шкафа точно такую же статуэтку, как была у Карпентера, только более покарябанную, и "откат орудия", как мне показалось, на этой значительно больше был, чем на той.

- Вот, - Колояров гордо сказал, - к счастью, сумели им копию подсунуть, а подлинник удалось спасти!

Все залюбовались шедевром.

- А самое главное, - надуваясь гордостью, Колояров произнес, тщательными нашими исследованиями удалось установить, что этот... с козой вовсе не ихний Вакх, а наш древний языческий бог Волос!

Все зааплодировали. Потом по одному все стали поворачиваться ко мне, и аплодисменты смолкли.

Та-ак!

"А сейчас наш знаменитый трагик Егор Пучков... изобразит нашего бога Волоса!"

Ясно! Изобрели, значит, "троянскую козу"! А "входить в нее" - мне, восстанавливая древний обычай! За что и буду убит конкурирующим народом, которому это тоже на фиг не надо!.. И пошло, заполыхало!.. Крепко придумано! Козел-провокатор! Такого задания еще не было у меня!

- Так каково же мое задание? - еще более холодно спросил я.

- Так вы еще не поняли?! - рявкнул Грунин.

- Понял! Разрешите идти?

- Иди! - добродушно-ласково сказал Грунин. - Давай, дядька Черномор, пора соколов твоих выпускать из банки!

Я вышел на крыльцо. Солнце садилось. Да-а... если раньше мы вылезали из консервной банки, чтобы вина попить, с девушками заняться, то теперь - я глянул наверх, шевелюра Маркса еще дымилась - нам предстоит археологией заняться, направить ее, так сказать, на правильный марксистский путь! Хлопцам-то полегче моим: они не знают в лицо тех греков, что окопались там, поэтому быстро с ними разберутся... А я - то дружил со многими... мне тяжелей! Впрочем, если политикой хочешь заниматься - а ничем другим тебе не дано, - всех любить никак не получится. Одну половину души оторви да выбрось!.. Какую? А ты не догадался?

- Разрешите идти?

Алехин, мой "крестный папа", даже проводил меня немного в последний путь... сколько уже дорог "крестный папа" усеял крестами!

- К сожалению, более совершенного сигнала, чем некроволна, пока нет!..

- Ясно! Все сделаем!

Он отвалил. Потом я погнался за хорошенькой козочкой, но она юркнула в какой-то двор. О Боже, как скучна набережная без греков!

Ничего!.. Скоро еще скучнее станет! Оторвем половинку души, плюнем и выбросим!

Я вспомнил, что в далекой молодости мы стояли вон за тем перевалом: спортивный лагерь Министерства обороны на уровне мастеров. Мы с другом моим Костей шли по фехтованию, и однажды на тренировке у него съехала маска и моя рапира вошла прямо ему под глаз! Был поражен какой-то нервный центр, одним словом, Костя начал умирать. Последнее желание было у него - перейти через перевал и увидеть восход над морем. Вместе со мной. Это еще означало и то, что зла он на меня не держит. Вышли поздно вечером, шли всю ночь. Под ногами были круглые камни - курумник, они то и дело скатывались, и Костя падал. Но на меня опираться отказывался. Спортсмен! Наконец вышли на перевал - из моря выпрыгнуло солнце и все осветило. Костя посмотрел, улыбнулся - и упал. И покатился по камням вниз. Когда я подошел к нему, он был уже мертв. Я закрыл ему глаза, поднял на плечо. Осмотревшись, увидел внизу крышу. В этом одиноком доме жили грек Кекроп, его старая жена и веселый, красивый мальчик: Передохнув, я понес Костю вниз, в деревню Кекроп меня провожал. Когда мы спустились туда, нас торжественно встречала вся деревня! Откуда узнали? Я поглядел на мальчика - это и был Ясон - и по лицу его понял, что это он прибежал сюда короткой дорогой, через обвалы и пропасти, и всех предупредил.

С тех пор мы дружили. Ясон рос. Превратился в красавца, а заодно - в местного "короля"! И при том скромно работал на бульдозере, был вежлив, никогда не хамил.

Помню, мы стояли с ним на бульваре, тут подошел какой-то лихой отдыхающий с девушкой и стал цепляться к Ясону:

- Да кто ты такой? Да я тебя одной левой!

Я думал, что Ясон его разорвет, но он лишь загадочно улыбался, словно узнал какую-то тайну. Когда тот, подергавшись, убрался, Ясон доверительно сказал мне:

- Я понял, он не злой! Просто перед девушкой бахвалится!

Многим ли по плечу такое открытие?

Я тоже старался быть на уровне.

Недавно Ясон меня нашел и сказал, что отец его Кекроп очень болен: старческое воспаление железы, не может даже мочиться, а друг мой Рома берет теперь за операцию бешеные деньги. Я мягко поговорил с Ромой, и тот согласился. За бесплатно! Так что кой-чего еще могем!