Валерий Попов - В городе Ю (Рассказы и повести)

- Тяжела ты, шапка Мономаха! - еле слышно бормотал он.

Тут же к столу кидались Синякова и Ясномордцев, с натугой поднимали корону и возлагали ее на голову встрепенувшегося Лехи. Вдруг взгляд его прояснился. Он увидел покрашенный белой масляной краской сейф, быстро направился к нему, обхватил, встряхнул, как друга после долгой разлуки.

- Да нет там ничего, только печать! - пробормотал Синякова, отводя взгляд.

Леха перевел горящий взгляд на Ясномордцева.

- Шестьдесят тысяч девяносто рублей одиннадцать копеек! - отчеканил тот.

- Молодец, далеко пойдешь! - Леха хлопнул его по спине...

- Ключа нет! - проговорил Синякова. - Директор в отпуске, ключ у него.

- Так... ты здесь больше не работаешь! - проговорил Леха. Повернулся к народу. - Пиротехник есть?

- Так точно! - Поднялся человек с рваным ухом.

- Сейф можешь рвануть?

- А почему ж нет?

- Тащи взрывчатку! - скомандовал Леха.

Я сам не успел заметить, как, распластавшись, встал у сейфа.

- Его нельзя взрывать!

- Почему это?

- Там может быть водка!

Пиротехник и Леха сникли.

Концовка совещания прошла вяло. Все разбились на группки. Рядом со мной оказался Синякова, почему-то стал раскрывать передо мной душу, рассказал, что у Хухреца в городе есть прозвище - Шестирылый Серафим, а что сам себя он давно не уважает - с того самого момента, как дрогнул и заменил свою не очень красивую, но звучную фамилию Редькин на женскую, - с тех пор почувствовали его слабину и делают с ним все, что хотят.

Потом появились Леха и Хухрец.

- Надоел мне этот театр! - заговорил Леха. - Я ведь, наверно, не только им в городе заведую?

- Да, с десяток заведений еще есть! - хохотнул Хухрец.

- Ну, так поехали! Здесь остаешься командовать! - приказал Леха Пане.

Машины у подъезда не оказалось, что возмутило Леху, Хухреца и, как ни странно, почему-то меня. Если эти вот ездят на машине - то почему я должен быть лучом света в темном царстве? Отказываюсь!

Машина, правда, тут же подошла.

- Все халтуришь? - усаживаясь, сказал шоферу Хухрец.

- Стараемся! - усмехнулся тот.

- Куда поедем-то? - икая, проговорил Леха.

- Да, думаю, женский хор проверим.

- Можно, - кивнул Леха.

Мы вошли в ослепительно белый зал. На сцене уже был выстроен хор женщины в длинных белых платьях. К нам кинулся дирижер в черном фраке и с черными усиками.

- Пожалуйста, гости дорогие! - На всякий случай он ел глазами всех троих. - Что будем слушать?

- Да погоди ты... не части! Приглядеться дай! - оборвал его Леха.

Дирижер умолк. Леха ряд за рядом оглядывал хор.

- К плохим тебя не приведу! - ухмыльнулся Хухрец.

Мой взгляд вдруг притянулся к взгляду высокой рыжей женщины с синими глазами - не стану выдумывать, но, по-моему, мы оба вдруг вздрогнули.

- А чего они словно в саванах у тебя? - повернувшись к дирижеру, проговорил Леха.

- Да, как-то недоглядели! - торопливо проговорил дирижер.

- Ножницы неси! - икнув, проговорил Леха. - Мини будем делать!

- С-скотина! - вдруг явственно донеслось со сцены.

Все застыли. Я не оборачивался, но знал точно, что произнесла это моя. Сладко заныло в животе. "Вот влип!" - мелькнула отчаянная мысль.

Дирижер испуганно взмахнул руками. Хор грянул. Сразу чувствовалось, что это не основное его занятие.

После концерта Хухрец и Леха безошибочно подошли к ней.

- С нами поедешь! - сказал Леха.

- Не могу! - усмехнулась она.

- Почему это?

- Хочу тортик купить, к бабушке пойти! - издевательски проговорила она.

- Эта Красная Шапочка идет с тортиком к бабушке уже третий год! хохотнул Хухрец.

- Пойдемте! - сказал я ей.

Она глядела на меня неподвижно, потом кивнула. Под изумленными взглядами Лехи и Хухреца мы прошли с ней через зал и вышли. Взбудораженный Леха догнал нас у служебного выхода.

- Ну, хочешь... я жену свою... в дурдом спрячу? - крикнул он ей.

"Странные он предлагает соблазны!" - подумал я. Она без выражения глянула на Леху, и мы вышли. Дом ее поразил меня своим уютом.

- Так ты чего на этой должности подвизаешься? - удивился я. - У тебя муж, видно, богатый?

- Да я бы не сказала! - усмехнулась она. - Сама зарабатываю!

- Чем?

- Бисером вышиваю, в одном кооперативе. Одна вышивка - тысяча рублей.

- Одобряю. А зачем же тогда... в этом хоре шьешься?

- А может, нравится мне это дело! - с вызовом проговорила она.

- А... муж все-таки есть?

- Заходит... Сын сейчас придет.

- О! - Я причесался. - А сколько ему?

- Шестнадцать.

Зазвонил телефон. Она подняла трубку, ни слова не говоря, послушала и выдернула шнур из гнезда.

- Странно ты разговариваешь! - удивился я.

- Да это дружок твой звонил. Сказал, что, если я соглашусь, даст мне пачку индийского чая.

"Да-а... широкий человек! - подумал я. - Ему что пачку чая подарить, что жену в дурдом посадить - все одно".

- Вы, наверное, торопитесь? - заметив, что я задумался, сказала она.

"Ну, ясно, я ей не нужен! - горестно подумал я. - Конечно, ей нравятся молодые и красивые, но ведь старым и уродливым быть тоже хорошо! Не надо только слишком многого хотеть".

Неожиданно хлопнула дверь - явился сын.

- Боб, ты будешь есть? - крикнула она.

- Судя по ботинкам сорок пятого размера в прихожей - у нас гость. Хотелось бы пообщаться.

- Это можно! - Поправляя галстук, я вышел в прихожую. Больше всего из ребят мне нравятся такие - очкастые отличники, не лезущие в бессмысленные свалки, но все равно побеждающие. Может, я и люблю их потому, что сам был когда-то таким - и таким, в сущности, и остался. Жизнь, конечно, многому научила меня, в разных обстоятельствах я умею превращаться и в наглеца, и в идиота, но, оставшись наедине с собой, снова неизменно превращаюсь в тихоню отличника.

Мы поговорили с ним обо всем на свете, потом Боб сел ужинать, и я ушел.

Леха одиноко сидел в номере, смотрел телевизор. Телевидение показывало бесконечный сериал "Про Федю" - как тот приходит домой, снимает пальто, потом ботинки, потом идет в туалет, потом в ванную...

- Все! Глубокий, освежающий сон! - радостно проговорил я и вслед за Федей улегся. Некоторое время в душе моей еще боролись Орфей и Морфей, потом Морфей безоговорочно победил, и я уснул.

Проснулся я оттого, что Леха тряс меня за плечо.

- Просыпайся, счастливчик! Долго спишь!

- А сколько сейчас времени? - пробормотал я.

- Самое время!.. - Леха торжественно вышагивал по номеру. - Твоей-то укоротили язычок - из хора вычистили ее!

- Как?!

- Обыкновенно. Дирижер толковым малым оказался с ходу все просек.

Леха торжествовал. Я звонил ей по телефону - телефон не отвечал.

В комнате стояли два ведра пятаков (подарки восхищенных аборигенов?). Я подумал, что Леха будет носить их на ушах, в качестве клипс, но он хозяйственно высыпал их через отверстие в шапку.

Шея у него уже стала крепкая, как у быка.