Юрий Пупынин - Оперативная психология

Юрий Пупынин

Оперативная психология

Игорек сидел на лекции и вдруг почувствовал: все, невмоготу больше слушать. Он встал и боком начал пробираться к выходу. Профессор Дорычев посмотрел на него и замолчал. Только шея становилась кирпичной. Игорек аккуратно приоткрыл дверь и исчез.

Лицо Дорычева уже полностью налилось кровью, и он прохрипел:

- Кто? Царицу наук презирать? Праздник мысли? Со стипендии сниму!

Дорычев преподавал предмет, называвшийся "Философские проблемы кибернетики". Лет десять назад он вел диалектический материализм. С той поры осталась у него несгибаемая вера в философию.

Даша, отличница и тонкий дипломат, встала и грудным голосом запела:

- Вячеслав Геннадьевич! Это же Игорь Круглов! Вам разве в деканате про него не говорили? Это человек трудной судьбы. У него неврозы!

- Не... Нерво... Неврозы! Ать... Ать... Ать! - не то заикался, не то сгоряча рубил слова профессор.

Слава Богу, прозвенел звонок. Дорычев вгляделся в симпатичную Дашу и всем все простил.

Игорек тем временем уже садился на троллейбус, ехал на электричке в Павловск, входил в парк. У деревянных ворот его встречал сторож в синем мундире с золотыми пуговицами, ласково приветствуя:

- Что-то давно не были, господин студент!

- Дела... - рассеянно улыбался Игорек.

И углублялся в аллею.

Он шел, и рядом кувыркался кленовый красный листок. То тяжелое и непонятное, чем полна современная городская жизнь, отлегало.

На пригорке ели мед три медведя, зачерпывая лапами из тяжелой колоды и покачивая довольными мордами. На медведей смотрели с любопытством и страхом из-за аккуратного частокола десятка два дам в кринолинах и примерно столько же кавалеров в белых чулках.

Игорек замотал головой. Довольно странная была картина.

Однажды встретилась молодая дама в розовом шелке и спросила его о чем-то по-французски. Но он ничего не понял и, пробормотав: "Извините!" пустился бежать.

Игорька вообще тревожило постороннее внимание к собственной персоне.

В павловском парке встречались ему и другие компании. То попадалась маленькая семья, закусывающая бутербродами на бледно-голубом покрывале, то бабушка с внучкой, составляющие гербарий, то двое-трое мужчин, загораживающие спинами что-то, что издавало характерное позвякивание и бульканье. Но и своих современников бежал он, сворачивая из аллеи к дикообразным ельникам и березнякам и нечаянно ступая в спрятанные в траве холодные лужи.

Позже, когда Даша объяснила Игорьку особенности его шального воображения и научила хотя бы временно отпугивать слишком уж назойливые картины, он решил разобраться с парком. Игорек прочитал в Публичке, что в павловском парке ничего дикого и первозданного нет. Каждая береза была сначала помечена на плане неспешным садовником, волшебным Камероном, затем высочайше утверждена. Некоторые деревья и вправду счастливо избежали топора лесоруба, но другие, бережно перевезенные из глухомани, лишь притворялись, что сами собою произрастали на лугу.

Впрочем, все это было не важно. Сейчас он торопился к заветным трем березам посреди поляны. Это было его пространство, обнаруженный им небольшой мир с тремя белыми осями координат, уходившими в своей специальной системе прямо в небо.

Никто! Никто не мог и ничто не могло сюда подобраться и потребовать от Игорька: думай так, делай это. Он присел на полузатонувший в земле корень, отходящий от ствола в сторону, будто коготь драконьей лапы. По поляне гулял и серебрил травы ветер. А Игорек блаженствовал среди трех берез, словно в центре мироздания.

Конечно, подобные прогулки были небезопасны. Например, из-за возможных штрафных действий со стороны деканата. Нервы нервами, а учебная дисциплина не терпит дерзкого вызова. Кроме того, нервы есть и у заместителей деканов.

Да и ценность подобных прогулок сомнительна! Ведь что делал Игорек? Жизнь наносила ему удары, а он не сопротивлялся! Он не уклонялся от них (молодец, конечно), но, будучи побитым, возлагал слишком много надежд на природу. Выдумал себе, видите ли, из свежего воздуха и трех деревьев символ душевного спокойствия и панацею. Настроение у него плохое - он едет в парк. Кто-нибудь обидит - он едет в парк. Экзамен не сдаст, или просто ничего на свете не хочется - в парк. Поневоле вернешься к вопросу о неврозах и задумаешься: все ли в порядке у нашего приятеля с рассудком? Очень может быть, что у него вовсю развивался вредный и опасный синдром бесплодного мечтателя!

Однако Игорек проявлял волю и в парк ездил. Точнее говоря, не волю, а упрямство. За растениями он укрывался от людей.

Первая поездка случилась на первом же курсе. Игорьку захотелось осени. Кроме того, он хотел чем-нибудь уравновесить огромное количество людей, которое смотрит на него ежедневно в метро, в университете, просто на улицах. Тысяче

глазый - миллионноглазый - Аргус человечества вглядывался в него с эскалаторов и тротуаров, оценивая его поступки, мысли, желания. Аргус словно контролировал его. Он то насмешничал, то вызывал обиду, то сам страдал и требовал сочувствия. Иногда казалось, он жалобно воет, словно бы просит что-нибудь сделать для себя, Аргуса, могучего и бедного, раздираемого конфликтами, горюющего от своих неразрешимых проблем.

Однажды Игорек пил кофе на Большом проспекте Петроградской стороны. Напротив него за столик сел лейтенант и, внезапно просияв симпатией, спросил:

- Выпьем рислинга?

Лейтенант был молод, но старше Игорька лет на пять-шесть, а значит, казался нашему герою безумно опытным и понимающим. Тем более что Игорьку болезненно недоставало скепсиса. Моментально от любого пустяка мог взлететь он в своем настроении до небес. Где-то происходил сбой в аналитическом его уме. Сказали ему: "Выпьем рислинга!" - а ему послышалось: "Здравствуй, брат!" Друг это пришел, вкрадчиво шептало подсознание, выделил тебе миллионноглазый Аргус друга, возможно даже, единомышленника и доброжелателя! Сейчас он тебе все объяснит и прокомментирует. А между тем Питер по-прежнему такой город, в котором беса можно встретить с таким же успехом, как и старого приятеля.

- Выпьем! - откликнулся Игорек. - Рислинг - вино душевное и пронзительное.

Чувствовалось понимание в лейтенанте, тем более что оказался он к тому же студентом-заочником психологического факультета. Потом, когда они вышли посидеть в скверике (стоял довольно теплый сентябрь), Игорек рассказал ему об Аргусе и о его утомительном и преследующем взгляде. У лейтенанта в ответ загорелись боевые глаза, и он воскликнул:

- Верно! Ты абсолютно точно чувствуешь суть проблемы. Однако вывод делаешь неправильный!