Натиг Расул-заде - Трамвай

- Да, ничего другого не остается... Да, да, если не мы, то кто? Теперь наша судьба в наших руках... Когда мы устанем, нас сменят те трое пассажиров... Берите, берите, не время бездельничать, не то всю ночь просидим в трамвае, а мне завтра с утра на лекцию... Ну...

Тут и я вспомнил об утренней очень важной деловой встрече и в душе подосадовал на себя за то, что не остался у приятелей на ночь, глядишь, к утру бы и распогодилось, я бы приехал на такси домой... но, что сделано сделано... Я взял лопату и поплелся за мужчиной, маю что понимая во всей этой ситуации. Остальные трое и жующий вагоновожатый сидели молча и были хорошо видны мне в освещенном трамвае, казавшимся уютным островком посреди бесприютной степи. Мы стали убирать снег, постепенно обнажая рельсы, холодно блестевшие под светом включенных фар трамвая. Нервный мужчина работал примерно так же, как и говорил - торопливо и бестолково, больше рассыпая снег себе на ноги; я тоже немного имел навыка в работе с лопатой, но был все же не так беспомощен с этим инструментом, как мой напарник.

- Вы так скоро устанете, - решил я дать ему совет, - не торопитесь. Берите полную лопату и кидайте подальше.

- Хорошо, - только и сказал он, сильно запыхавшись.

- Скажите, откуда, черт побери, появилась среди города эта степь? - задал я ему вопрос, уже некоторое время мучавший меня.

- Степь? - он тускло посмотрел на меня.

- Ну да, - сказал я. - А что по-вашему это такое? Ведь мы ехали по городу, шел снег, я задремал, и вдруг - вот это огромное пространство...

- По городу? - удивленно спросил он. - О каком городе вы говорите?

Он от удивления даже работать перестал.

- Не стройте из себя придурка! - рассердился я, хоть и не в моих правилах было допускать грубость по отношению к незнакомым людям. - Это трамвай, а трамваи ездят по городу.

Как будто услышав меня и решив, что я его зову, трамвай медленно приблизился к нам по расчищенным на несколько метров рельсам. Из дверей вышли двое пассажиров, подошли к нам и, не говоря ни слова, забрали у нас лопаты. Сноровки у них было больше чем у нас и теперь работа пошла гораздо быстрее. Мы с нервным субъектом поспешили в вагон, в котором можно было укрыться от метели, но никак спастись от холода, хотя иллюзию уюта освещенный в ночной снежной степи трамвай все же создавал. Вагоновожатый в своей крохотной кабинке, кончив есть, теперь пил чай из термоса.

- Послушайте, - обратился я к нему, сев на свое место, -где мы находимся?

Его косматая морда вновь показалась из-за занавески. Он уставился на меня мутным взглядом человека только начавшего переваривать пищу, некоторое время молча разглядывал меня, как подчиненного, посмевшего задать глупый, никчемный вопрос и лишь затем ответил вопросом на вопрос:

- В каком смысле?

- В самом прямом, - сказал я. - Что это за местность, вот эта степь?.. - я показал ему рукой за окно, стараясь сделать этот простой жест как можно более выразительным, чтобы до его тупой башки дошло, что с ним говорят как со слабоумным, и нельзя отвечать вопросом на вопрос.

Странные пассажиры, - неожиданно проворчал оставшийся в вагоне мужчина, Сами едут, а сами даже не знают куда...

- Но ведь здесь... - начал я, теряясь и выходя из терпения, - Но мы же по городу ехали...

- По городу? - спросил вагоновожатый точно так же, как и нервный пассажир, и только собирался что-то ответить, как отключился свет в вагоне.

- Ну все, - сокрушенно горько вздохнул он, - Теперь проторчим.

- Как это проторчим? - спросил нервный пассажир. - Вы что хотите этим сказать? Значит, вообще не поедем?

- Тока нет, - не очень охотно пояснил вагоновожатый, поглядел на мужчин с лопатами под метелью и прибавил, - надо бы их позвать.... Теперь пи к чему расчищать дорогу, все равно застряли, - и тут же сам, высунувшись в окно, крикнул, зовя пассажиров, орудовавших лопатами. Третий пассажир в вагоне, укорявший меня непонятно за что, вдруг издал какой-то неясный громкий звук - я оглянулся на него и увидел, что он спит, оказывается он так храпел, бедная его жена. Двое с лопатами вошли в зашипевшую дверь, в темный уже вагон трамвая и уселись порознь на свои старые места. Все молчали и. тишину прерывал только мерный и довольно странный храп невозмутимо спавшего пассажира, который, видимо, на жестком холодном сидении трамвая чувствовал себя не хуже, чем в собственной постели. Вдруг послышался жуткий вой в ночи, к нему тут же присоединились еще несколько в разных тональностях.

- Что это? - в замешательстве спросил нервный пассажир. Волки, что же еще... - спокойно отозвался вагоновожатый; те, двое, что пришли с лопатами, солидно покивали и, чуть усмехнувшись, посмотрели на нервного пассажира. Разноголосый вой повторился, теперь уже более пронзительно и продолжительно, перейдя под конец чуть ли не в мяукание.

- Волки?! - переспросил нервный пассажир и зябко передёрнул плечами. - В лесу, да?..

- Ага, - сказал вагоновожатый покровительственно и зевнул, отчего перекосило всю его небритую морду; помолчав немного, он сказал:

- Вот что, ребята, я в этом деле человек бывалый, и вы должны слушать меня.

Те двое, снова закивали, как близнецы.

- Мы так можем замёрзнуть, - продолжат вагоновожатый, - надо нам возле трамвая костёр развести, не то всем нам хана будет. До утра окочуримся, ведь тут не теплее, чем снаружи. Огонь нужен. Поняли?

Те двое, снова дружно покивали, хотя сидели не вместе, и оттого эта синхронность была особенно удивительной. Я и нервный субъект промолчали, а пятый продолжал безмятежно спать.

- Тогда вот что, - сказал вагоновожатый, - вы, двое идите в тот лесок за дровами, - он показал на тёмное, едва различимое пятно леса, расположенное примерно в километре от трамвая. Вагоновожатый покряхтел у себя за занавеской, нагибаясь и шаря под собой руками и с усилием проверещал снизу: - Тут у меня как раз два топора... вот... берите.

Двое взяли топоры и молча, как в бредовом сне, вышли из трамвая. Некоторое время слышался хруст снега под их ногами. Сидеть в трамвае становилось и в самом деле всё холоднее. Я сказал об этом, вагоновожатый снисходительно хмыкнул.

- А я вам что говорил? - напомнил он. - Я на этих делах собаку съел. Нет, что ни говорите, без костра нам никак нельзя...

Через некоторое время послышался отдалённый глухой стук.

- Рубят, - удовлетворённо проговорил вагоновожатый.

Несколько минут слышался частый стук топоров со стороны леса, потом внезапно он затих, донёсся какой-то неясный шум, крик, снова всё затихло ненадолго, но вскоре до того ясно до нас донёсся душераздирающий человеческий вопль, что все мы вздрогнули, кроме спящего каким-то фантастически-крепким сном, пассажира. Мне сделалось не по себе, и всё более становилось страшно, потому что вопль продолжался, казалось, невероятно долго.