Натиг Расул-заде - Заказчик

На улице он довел ее до такси, усадил, заплатил таксисту и назвал ему адрес. А ей сказал:

- Ну, счастливо. Прощай, Соня,-он не хотел говорить это пошленькое слово "прощай", как-то само вырвалось. Впрочем, теперь он многое делал и говорил, чего бы не хотелось ему говорить и делать.

- Прощай, прощай,-весело отозвалась она, по-видимому забыв весь их разговор и захлопнула дверцу машины прямо перед его носом.

Он посмотрел вслед такси, видел, как машина увозящая ее, доехала до светофора на перекрестке и остановилась на красный свет. Он слегка напрягся в ожидании, в надежде. Ему показалось, что сейчас она должна выскочить из машины и побежать к нему, или, по крайней мере, что-то крикнуть, что-нибудь теплое, человеческое, не такое безликое и шутовское, как это вымученно-пьяное, двойное "прощай!".

Но машина, задержавшись у светофора, благополучно тронулась с места, как только включился зеленый. "Прощай-прощай!"-звенело у него в голове, из которой как ветром сдуло напряжение мыслий последних недель. "Прощай-прощай!" И это было правильно, подумал он, ничего не кончается с ним, жизнь вокруг продолжается.

Подходя к условленному месту, недалеко от памятника Тимирязеву, он посмотрел на часы. До встречи оставалось еще шесть минут, часы его показывали без шести одиннадцать, но маленький белый "жигуленок" весь дрожа от холода, стоял уже на месте. Он посмотрел на номер, хотя был уверен, и убедился, что тот самый. Он открыл переднюю дверцу и сел рядом с водителем, мужчиной лет сорока в дорогой песцовой шапке.

- Я готов, доктор, - сказал он весело.

Теперь, после прощания с ней, что прошло совсем не так, как он много раз себе представлял, ему на самом деле сделалось безразлично, все по-настоящему опостылело.

- Вижу, что готовы, - ухмыльнулся мужчина вполне благожелательной улыбкой здорового человека, у которого ничего не болит. - Водкой пахнете... Деньги при вас?

- При нас - он самодовольно похлопал себя по груди.

- Но сначала - дело.

- Это как же - сначала дело? - хмыкнул удивленно, мужчина. - Давайте деньги. Как и договаривались, деньги вперед.

- Ладно, ёшка-маёшка; черт с вами, грабьте, - он достал из кармана и протянул деньги мужчине. Приподнятое безпричинно-веселое настроение держалось.

Мужчина угрюмо пересчитал купюры, надежно поклал их в самый глубокий карман, на самое дно. Он проследил за этими манипуляциями удовлетворенного хозяина машины и спросил:

- Что, можем ехать, или дадите мне сдачу?

- Шутите? - прогундосил мужчина. - Все тютелькя в тютелку никакой сдачи не требуется.

- Еще бы ,не тютелька, такие деньги заграбастали за ерунду, - деланно возмутился он и вдруг захохотал.

Мужчина подозрительно покосился на него и проговорил:

- Это хорошо, что вы в настроение.

И тронул машину с места.

Ехали долго. Он успел подремать в теплом салоне машины и в чутком неглубоком сне увидел красные маки на зеленой солнечной лужайке, и проснулся как раз вовремя. Машина остановилась. Он огляделся, почистил рукавом запотевшее стекло: огромный, занесенный снегом, темный пустырь. Он моментально все вспомнил, встряхнулся, чтобы прогнать остатки сна и проговорил.:

- Смотрите же, если не исполните последнее желание, бог вас накажет. В бога верите? То-то... Я не хочу валяться в морге бесхозный...

- Думаете, под землей лучше? - сострил мужчина.

- Смешно, - сказал он без тени улыбки. - У вас какая система. Я не хочу умирать от какого-то дешевого "макарушки"...

- Все честь честью, - улыбнулся мужчина такой привередливости клиента. Выходите.

Он вышел и стал возле машины, но мужчина в шапке, подойдя к нему отвел его подальше от "жигуленка".

- А тут чем плохо? - спросил он, продолжая привередничать.

- Машину мне забрызгаете, - пояснил мужчина, - Мне еще в город возвращаться.

- А, - сказал он. - Да, да...

Мужчина посмотрел на него в упор, именно так, как он не любил.

- Что? - заносчиво спросил он.

- Шапку бы сняли, - попросил мужчина.

- Холодно, - нерешительно сказал он. .

Мужчина хмыкнул. Тогда он снял и отбросил от себя шапку.

- На колени станьте, - вежливым голосом попросил мужчина.

Он стал на колени на снег пустыря, почувствовал, как моментально брюки на коленях вобрали в себя колючую морозную влагу, и тут же ощутил на затылке у себя холодное дуло пистолета. Щелкнул затвор.

- Нет! - вдруг резко обернулся он, не поднимаясь с колен и хватая мужчину за руки. - Нет! Погодите...Я не совсем... Я сейчас...

Мужчина молча озверело отбивался от него, ударил его по лицу рукояткой пистолета, но он с удясетеренными силами повалил мужчину на землю, вцепился ему в горло и, не соображая, что делает, защищая свою жизнь, стал изо всех сил душить его, будто в самом деле ему следовало защищать свою жизнь. Оба молча, остервенело дрались, хрипя катались по снегу, били и душили друг друга, вкладывая в каждый удар первобытное желание уничтожить противника, а самому выжить. Наконец, мужчине удалось оторваться от него, ударив его по голове и на минуту оглушив. Он торопливо вскочил на ноги, поискал в снегу свой пистолет, и не найдя, плюнул, поднял шапку и быстро, чертыхаясь, забрался в машину, стал отъезжать. Залитый кровью, он лежал в снегу, негромко охая, но как только услышал шум отъезжающей машины, тут же приподнялся с холодной земли и крикнул след удалявшимся красным огонькам, однако, из горла его вырвался неразборчивый хрип, еле слышный даже ему самому. Он поднялся и на неверных ногах пробежал несколько шагов за стремительно удалявшейся машиной, протягивая к ней руки и, внезапно обретя голос, закричал что было мочи.

- Эй! Куда вы?! - истошно кричал он вслед машине. -Вернитесь! Это нечестно! Вернитесь, я прошу!..

Но машина уже растаяла вдали. Тогда он упал на колени посреди занесенного снегом пустыря и страшно, по звериному завыл, уже на середине этого воя почувствовав, что кажется, делает не то, что ему сейчас хочется. Он перестал кричать, встал, пошатываясь и, забыв про шапку, поплелся прочь от этого места. Мысли медленно возвращались к нему.

Драка, борьба за свою жизнь потрясла его, перевернула в нем все мысли. Что же это я хотел, что? Какой же я осел, подумал он. Конечно, слов нет, я тряпка, безвольная тряпка, вот что! Сам не мог решиться..

И к чему вообще все это? Глупо, глупо... Есть жизнь и есть смерть, и смерть приходит только тогда, когда жизнь кончается, и она все равно когда-нибудь кончается, зачем же торопить смерть, зачем она должна придти до поры, отведенной богом? Пусть все идет своим чередом, разве не в этом высшая мудрость, и не огромная ли ошибка и глубочайшая глупость торопить события? И разве каждая прожитая минута на земле это не счастье для человека в моем положении, разве теперь я не научился мудро распознавать каждую минуту и каждое мгновение и наполнять их смыслом, которого они не удостоятся ни в чьей другой жизни? Разве это не делает мою жизнь полнее, весомее?.. Все своим чередом, и каждая минута на земле -счастье, это значит - еще раз видеть снег, солнце, небо, звезды, родных, говорить, осязать, смотреть, чувствовать, даже боль чувствовать - все-равно это жизнь, все-равно это не смерть, потому что в смерти нет ничего, даже боли... Знать, что ты еще жив - вот счастье. Зачем же я хотел прекратить все? Пусть даже месяц...