Ал Разумихин - Короткая жизнь

Сказала, как отрезала. Оборвала все расспросы и тут же превратилась в приветливую, заботливую хозяйку.

- Что-то Любен долго не идет, - пожаловалась она без тени беспокойства в голосе. - Накормить вас обедом? Или кофе сварить? Вы пробовали кофе с вареньем? Очень вкусно.

Я отказывался, но она все-таки настояла. Это и вправду оказалось вкусно - кофе со свежим абрикосовым вареньем.

К тому времени, когда вернулся Каравелов, Наталья знакомила меня с обиходом бухарестской жизни. Мне были полезны сведения, почерпнутые из ее рассказов.

Каравелов появился задумчивый, спокойный и утомленный.

Она вопросительно взглянула на мужа:

- Ну как?

Он ласково ответил:

- Месяца два-три еще дышим...

Похоже, распространяться на не очень приятную для него тему ему не хотелось, и он обратился ко мне:

- Осматриваетесь?

- Центр производит хорошее впечатление, - похвалил я Бухарест. Улицы - как в большом европейском городе.

- Для тех, у кого есть деньги, - усмехнулся Каравелов. - А на окраинах и тесно, и несытно.

- Надо послать ребят за бумагой, - переключился он вновь на жену, имея в виду, как я понял, рабочих типографии. - Я договорился на складе, пусть привезут.

Наталья покинула нас.

Мне захотелось хоть чем-то помочь ему.

- Вот что, Любен, - залпом сказал я, обращаясь к нему по имени, как это принято у болгар. - Я вам говорил, мне хочется быть полезным Болгарии, принять участие в ее освобождении. Я могу начать с материальной помощи. Вы нуждаетесь в средствах на издание газеты, а у меня есть кое-какие деньги. И мне еще пришлют, позвольте мне предложить...

- Нет, - мягко отказался Каравелов. - Меня трогает ваш порыв, но вы сами пока не отдаете себе отчета, на какие цели собираетесь израсходовать свои средства.

- Но я хочу хоть чем-то быть полезен, - возразил я. - С чего же начать?

- Спешить вам некуда. Работы искать не нужно, сами говорите, что в средствах не нуждаетесь. Знакомьтесь с людьми, с обстановкой... Я сам прожил в Москве девять лет, прежде чем почувствовал себя готовым вернуться на Балканы.

- Тогда дайте совет, как поступить. У меня есть поручение разыскать в Болгарии одного человека.

- Болгария велика.

- Читали "Накануне"?

Каравелов только развел руками.

- А знаете ли вы, что в романе Тургенева описаны подлинные лица?

- Имеете в виду болгарина, названного Тургеневым Инсаровым?

- Вы его знали?

- Слышал. Но ведь он же скончался по дороге на родину.

- А его жена? О ней вы что-нибудь знаете?

- Вероятно, она вернулась в Россию.

- В том-то и дело, что не вернулась. Она добралась до Болгарии. Мать Елены просила меня разыскать ее.

- Безнадежное дело. Да и зачем ей было оставаться в Болгарии? Что ее ждало в нашей стране? Гарем какого-нибудь паши? Добралась до родины своего мужа, осмотрелась и, если не погибла, кинулась куда-нибудь прочь. Жизнь в Болгарии не для европейской женщины.

- Значит, искать ее...

- Безнадежное дело, - повторил он.

...Гостиница, где я обосновался, называлась "Гостиницей на бульваре". Представляя себе Бухарест провинциальным городом и не желая очутиться в каких-нибудь захудалых номерах, я, садясь у вокзала в фаэтон извозчика, небрежно бросил:

- В самую лучшую гостиницу!

И очутился не просто в лучшей в городе, но прямо-таки в отличной гостинице, достойной любого европейского города: дорогая и удобная мебель, предусмотрительная, но не навязчивая прислуга и соответствующие цены.

В ту пору в Бухарест приезжало много русских, и не только беглых революционеров, но и видных военных, генералов и штабных офицеров и крупных чиновников.

По причине моей молодости мне отвели далеко не лучший номер, но и тот, что мне достался, оказался совсем не плох. Небогатые дворяне почему-то часто стараются выглядеть выше своих возможностей. У меня не было нужды выдавать себя не за того, кем был я на самом деле. И все же я ничего не имел против того, чтобы служащие отеля посчитали меня обеспеченным русским путешественником.

Прежде чем отправиться на условленную встречу с Ботевым, я решил зайти в гостиницу сменить дорожный костюм на строгий сюртук.

- Ваш багаж привезли, сударь, - поспешил сообщить портье, когда я подошел к нему за ключом от номера. - Баулы наверху, а ключ я отдал вашему приятелю, которого вы просили обождать вас у себя в номере.

Однако я никого к себе не приглашал! На мгновение мелькнуло: уж не Ботев ли это? Но даже мимолетное впечатление не позволяло заподозрить его в такой бесцеремонности. Впрочем, долго гадать не приходилось.

Памятуя о своем возрасте, я степенно поднимался по лестнице. Вот и мой номер. Я взялся за дверную ручку, дверь не поддавалась. Номер был заперт изнутри. Пришлось постучать.

- Кто там? - услышал я из-за двери.

- Откройте! - крикнул я, раздражаясь. - Немедленно откройте!

Человек, находившийся в комнате, помедлил, затем замок щелкнул и дверь распахнулась.

Передо мной стоял...... князь Меликов, тот самый господин, который в поезде спас мой саквояж.

- Павел Петрович! - воскликнул он, протягивая ко мне обе руки, и торопливо, не давая опомниться и не позволяя мне раскрыть рта, зачастил:- Я сразу догадался, что вы можете остановиться только в этой гостинице. Я не мог открыться вам в пути, но теперь, когда мы с вами почти достигли цели, мне незачем перед вами таиться...

Он сыпал слово за словом, как трещотка. Все, что он говорил, было выспренно, театрально и не могло мне понравиться. Вроде бы чувствовалось стремление показаться любезным, однако какая-то неприятная хрипотца портила впечатление от его речи.

Преодолевая некоторое смущение, я перебил его:

- Почему вы не дождались меня в вестибюле? И для чего заперлись в номере?

- Очень просто, - ничуть не смущаясь, отвечал мой нежданный гость.- Я не хотел привлекать к себе внимания. А заперся, чтобы никто из посторонних не застал меня в вашей комнате. Для этого есть причины.

Слова его не сходились с тем, что он говорил портье. Но у меня не было нужды уличать его в противоречии, тем более что ему я был обязан возвращением своего саквояжа. И я объяснил себе его поведение заурядной бесцеремонностью.

Держался он весьма непринужденно и всячески старался развеять неприятное впечатление, произведенное своим непрошеным вторжением.

- Может быть, сядем? - предложил он, точно был здесь хозяином, и опустился в кресло.

Тем временем я заметил у двери свои баулы, в которых находился мой гардероб. Но присутствие чужого человека мешало мне заняться своим туалетом.

- Ну как, больше вас не пытались обокрасть? - весело спросил князь, перехватив мой взгляд на саквояж, валявшийся на ковре перед кроватью.

Напоминанием об оказанной услуге он как бы обязывал меня быть любезным.