Николай Лейкин - Апраксинцы

Они сѣли и поѣхали.

Долго ждалъ Степанъ Иванычъ своихъ молодцовъ, да и не дождался, легъ спать. Только-только часамъ къ шести утра собралась вся братія. Раньше всѣхъ, часа въ три, прибыли Петръ и Никандръ. Вошедши въ молодцовую, они заспорили о томъ, кто кого везъ; Никандръ увѣрялъ, что онъ везъ Петра, а Петръ удерживалъ это право за собою.

— Ты посмотри, нешто я пьянъ! говорилъ, покачиваясь, Петръ: — по одной половицѣ пройду.

Проснувшіеся мальчики насилу уложили ихъ спать.

Часа въ четыре великодушный дворникъ принесъ на раменахъ своихъ Ваську и передалъ на руки мальчикамъ.

И угомонились молодцы, на долго угомонились, вплоть до масляной, до прощенаго воскресенья. Вотъ они спятъ и тяжело дышатъ, шевеля во рту высохшимъ отъ внутренняго жара языкомъ. Много перепили они вина и пива, много потратили денегъ; дня два проходятъ они какъ угорѣлые и будутъ опохмѣляться.

Трудно было проснуться на другой день молодцамъ, когда въ семь часовъ утра въ ихъ дверь постучалась кухарка. Эту операцію она должна была повторить раза три. Первые проснулись мальчики и принялись за чищенье хозяйскихъ и молодцовскихъ сапоговъ. На нихъ же лежала обязанность растолкатъ молодцовъ. Труднѣе всѣхъ было подняться Василію; голова его была какъ-будто налита свинцомъ. Онъ взглянулъ на себя въ зеркало и ужаснулся: на лбу у него красовалась синяя шишка. Онъ кой-какъ прикрылъ ее волосами. Галстукъ, что вчера онъ далъ Никандру, былъ весь залитъ виномъ. Петръ проснулся, сходилъ въ кухню и выпилъ цѣлый ковшъ воды.

— Самое лучшее дѣло теперь — опохмѣлиться, сказалъ онъ.

Черезъ полчаса въ комнату, обитаемую молодцами, вошелъ хозяинъ и произнесъ имъ рѣчь. испещренную словами: сволочь, пьяницы, гуляки, шельмы и пр.

Молодцы молча слушали и таращили глаза, стараясь ихъ сдѣлать не пьяными.

— Ну, теперь ступайте въ лавку; да смотрите, по дорогѣ не заходить, не опохмѣляться. Лучше ужо дома я самъ вамъ водки куплю. Слышите!…

Прошелъ первый день рождества и покатилась снова своею обыденною колеею жизнь Апраксинскихъ приказчиковъ; только и живутъ воспоминаніями…

— А что, Вася. какъ это ты себѣ въ первый день праздника лобъ подбилъ?

— И не говори, братъ, и самъ не знаю какъ. Два изъяна: лобъ подбилъ и Никандра галстукъ испортилъ — виномъ залилъ.

На святкахъ еще ничего, весело: можно разъ въ театръ сходить — сговорившись человѣкъ восемь взять ложу въ складчину; къ хозяину придутъ гости — можно нарядиться: въ вывороченную къ верху мѣхомъ шубу, женщиной — въ сарафанѣ кухарки и въ особаго рода костюмъ старика: рваный халатъ съ подушкой на спинѣ изображающей горбъ, въ одной рукѣ кочерга, въ другой сковорода, и въ эдакомъ видѣ поплясать подъ гитару.

Многимъ покажется страннымъ такое заточеніе молодцовъ. Поговорите съ хозяевами. — вотъ что они вамъ на это скажутъ.

— Помилуйте, какъ же это возможно дать молодцу волю; развѣ вонъ тамъ въ гостиномъ заведено, такъ до тѣхъ намъ и дѣла нѣтъ. Нешто молодецъ можетъ жить на волѣ? Ему острастка нужна. Дай-ко ему волю — такъ онъ и ночевать дола не будетъ, воздахтаршу [8] Любовницу. заведетъ. пьянствовать начнетъ, такъ ему жалованья-то годоваго и на мѣсяцъ не хватитъ; ну, и будетъ въ хозяйскую выручку заглядывать. Оно конечно, онъ и теперь руку запускаетъ, да по-малости; а тогда другое дѣло. Нѣтъ, ужъ, это отцами нашими установлено, такъ и мы продолжать будемъ.

Хозяйскіе же сынки проводятъ святки весело. Бываютъ въ театрѣ, ходятъ въ гости съ родителями, маскируются и ѣздятъ на вечера.

Обыкновенно это устроивается слѣдующимъ образомъ: сговариваются нѣсколько человѣкъ ѣхать ряжеными, нанимаютъ карету и берутъ въ костюмерныхъ на прокатъ костюмы. Самые употребительнѣйшіе костюмы это шпанка — испанскій или тирольскій костюмъ, полька — польскій, гамлетка — черный бархатный со стеклярусомъ, лемана — пьеро, гусарскій и еще костюмъ, почему-то называемый несчастнымъ нѣмцомъ: фракъ и брюки въ заплатахъ, рваные сапоги, мятая шляпа, высокій галстукъ съ полисонами до половины ушей и огромнаго размѣра лорнетка.

Ряженые не разбираютъ на сколько костюмы ихъ національны. Иногда бываетъ такъ, что въ нихъ смѣшаны двѣ національности; какой-нибудь испанецъ, съ головы испанецъ, а съ ногъ полякъ, гамлетъ расхаживаетъ въ ботфортахъ со шпорами и на гусарѣ бархатная шапка съ страусовыми перьями, разумѣется не настоящими.

Часовъ въ девять вечера замаскированные садятся въ карету и ѣдутъ по свѣту, то-есть заходятъ туда, гдѣ въ окнахъ видѣнъ свѣтъ и у подъѣзда стоятъ экипажи, или узнавъ напередъ что у того-то будутъ гости, разумѣется только въ купеческія семейства. У купцовъ всегда открыты двери для ряженыхъ.

Вошли въ залу. Ходятъ по комнатамъ, здороваются съ хозяевами и называютъ знакомыхъ гостей по именамъ. Дѣвицы шушукаются, думая нѣтъ-ли между ряжеными предмета, который ими интересуется.

— Ну ряженые, станцуйте. станцуйте, говоритъ хозяинъ или хозяйка.

Начинается кадриль. Несчастный нѣмецъ ломается, лорнируя гостей, испанецъ трясетъ перомъ на шляпѣ; гусаръ брякаетъ шпорами и гамлетъ въ пятой фигурѣ дѣлаетъ соло русскимъ трепакомъ. Кончили танцовать. Ряженыхъ зовутъ въ другую комнату отдохнуть, снять маски. покурить и прохладиться, то-есть выпить хереску или мадерки.

— Кто это, вы не знаете? спрашиваютъ другъ друга гости.

— Не знаю, не знаю. Одинъ какъ-будто бы Пѣтушковъ, — въ нашемъ ряду торгуетъ, а другихъ не знаю.

— Одного гишпанца я знаю: Петра Ѳедорова племянникъ…

— Нѣтъ, черный-то какъ отличился, въ присядку началъ плясать… Люблю я, кто эдакія колѣна откалываетъ…

Ряженые станцовали польку и прощаются.

— Что же вы такъ скоро, куда торопиться? повеселите насъ…

— Нельзя-съ, намъ нужно еще на нѣсколько вечеровъ ѣхать.

Начинается прощаніе. Какой нибудь гусаръ остановится передъ хорошенькой дѣвушкой, броситъ на нее нѣсколько жгучихъ взглядовъ и уѣдетъ.

Это «онъ», думаетъ дѣвушка и на сердцѣ у ней сдѣлается весело, весело.

Иногда эти маскированія устроиваются молодыми людьми по наущенію родителей, съ цѣлію посмотрѣть невѣсту и житье-бытье ея семейства.

Второй день рождества. Погода прекраснѣйшая, восемь градусовъ морозу. У Іоанна Предтечи кончилась обѣдня; изъ церкви выходитъ народъ. Первыми вышли юноши, хозяйскіе сынки. Они вышли раньше для того, чтобъ полюбоваться на прекрасный полъ. Вотъ стоятъ юные апраксинцы на паперти, эфектно потряхиваютъ бобровые воротники своихъ лапчатыхъ шинелей, — замѣтьте, непремѣнно шинелей. Это принадлежность каждаго порядочнаго апраксинца — хозяйскаго сынка, который женихуется; безъ шинели на собольихъ лапкахъ онъ такъ же немыслимъ, какъ и апраксинскій женихъ безъ брильянтоваго перстня. Это аристократія Апраксина. Эти Вани и Сани очень мило танцуютъ польку и краснорѣчиво молчатъ въ кадриляхъ на свадьбахъ. Смотрите, какъ мило снимаютъ они свои новыя, цимермановскія и чуркинскія шляпы и кланяются проходящимъ знакомымъ: и тѣни нѣтъ того поклона, который отвѣшиваютъ они покупателямъ, стоя на порогахъ своихъ лавокъ.