Николай Лейкин - Приехали

— Позвольте, ваша милость. Хозяинъ въ городѣ. Нашъ хозяинъ здѣсь не живетъ. Нешто онъ можеть въ такихъ дачахъ существовать? У него квартира-то ой-ой! Что дворецъ… А вмѣсто дачи онъ за границу на кислыя воды. Да чего вы… сударь, сомнѣваетесь-то? Только печенки себѣ портите. Ужъ коли ежели что, то вотъ сейчасъ взялъ задвинулъ двери мебелью, и никто васъ не тронетъ. Мѣсто здѣсь спокойное, баловства никакого, а вы сомнѣваетесь.

— Ну, дачи! — всплескиваетъ руками Михаилъ Ивановичъ. — Бѣги ты сейчасъ въ лавочку и принеси мнѣ крючковъ: Или… нѣтъ. Что я! Ты еле на ногахъ стоишь.

— Въ лучшемъ видѣ добреду… — бормочетъ дворникъ.

— Нѣтъ, нѣтъ. Тебѣ если дать деньги на крючки, то ты попадешь въ винную лавку и, вмѣсто крючковъ, мерзавчиковъ себѣ накупишь.

— Ни въ жизнь. Заперта теперь винная лавка.

— Аннушка! — кричитъ Михаилъ Ивановичъ и спохватывается. — А, чортъ возьми! Она только что сейчасъ въ лавочку убѣжала. Придется вторую прислугу туда-же отправлять. Матрена! Сходи за крючками.

— Не извольте, сударь, безпокоиться. Въ здѣшней лавочкѣ нѣтъ крючковъ. Но гвозье, если для вашей милости желательно…

— Долженъ-же я какъ-нибудь запереться!

— Гвозьемъ, самое лучшее гвозьемъ. Теперича, ежели здѣсь полуторный гвоздь запустить, то и замка не надо. Лучше замка. У насъ капитанъ стоялъ, такъ всегда такъ, всегда гвозьемъ. Позвольте, сударь, я вамъ запущу въ дверь гвоздь, а вы мнѣ за это на чай, чтобы выпить за здоровье вашей милости.

Дворникъ взялъ гвоздь и молотокъ и сталъ забивать балконную стеклянную дверь, но, покачнувшись на ногахъ, наперъ плечемъ на стекло и оно зазвенѣло, вылетѣвъ въ видѣ осколковъ изъ рамы.

— Ну, что ты надѣлалъ мнѣ, мерзавецъ! — вопіялъ Михаилъ Ивановичъ. — Теперь мы и безъ запоровъ, и безъ стекла!

— Не въ часъ взялся. Это домовой, сударь, подшалилъ. А только вы не обижайтесь. Теперича если взять подушку и заставить ею вотъ это самое мѣсто…

— Вонъ отсюда! И чтобъ духу твоего здѣсь не было! — затопалъ на дворника раздраженный Михаилъ Ивановичъ.

Дворникъ не уходилъ. Онъ стоялъ посреди комнаты, разводилъ руками и говорилъ:

— Ну, господа! Поищи другихъ такихъ безпокойныхъ господъ.

Его вытолкали за дверь.

Черезъ часъ семейство, забивъ гвоздями обѣ двери и заткнувъ дыру въ стеклѣ подушкой, а также наставивъ отъ воровъ вездѣ капканы изъ мебели, улеглось спать.

Сонъ былъ тревожный.

1908