Николай Лейкин - На заработках

— «Нужно… Охъ, какъ тамъ нужно!.. Бѣднота… Заложились всѣ»… думала она.

Послѣ ужина пришелъ Андрей. Ему вручили пятьдесятъ пять копѣекъ и обѣщались помыть рубахи и порты, когда понадобится. Расчетомъ онъ оказался доволенъ и прибавилъ:

— Только неловко мнѣ въ вашу бабью команду вступать, потому что на рѣкѣ всѣ будутъ смѣяться, что вотъ какъ пѣтухъ на одиннадцать бабъ одинъ мужикъ затесался, а то самое лучшее бросить мнѣ моего землячка-товарища.

— А что?

— Пьетъ… Сообразить никакъ не могу. И сегодня полъ-дня въ кабакѣ просидѣлъ. Я ужъ одинъ кололъ распиленныя дрова. Къ ужину изъ кабака вернулся, да что толку-то! Теперь спитъ. Право слово, перешелъ-бы къ вамъ, кабы не смѣялись.

— А нешто ужъ смѣялись?!

— Смѣялись, гвоздь имъ въ глотку.

Третью ночь спать было теплѣе, небо заволокло тучами, вѣтеръ стихъ, но за то сѣялъ, какъ изъ сита, мелкій дождь и протекалъ сквозь плахи шалаша на спящихъ. Женщины поднялись на утро мокрыя и насилу обсушились у костра. Рѣшено было раздобыться гдѣ-нибудь лопаткой, нарѣзать дерну и покрыть верхнія плахи на шалашахъ дерномъ, такъ какъ ненастная погода не разгуливалась.

Къ обѣду у женщинъ явился котелокъ, ведро b ложки, которые Анфиса купила въ лавкѣ на деревнѣ. Женщины любовались на свое новое хозяйство и говорили:

— Ежели такъ дѣло пойдетъ, то можно будетъ и пятокъ чайныхъ чашечекъ купить. Чайкомъ-то ужъ куда какъ хорошо побаловаться назябнувшись-то. А чай можно варить пока и безъ чайника, въ котелкѣ. Котелокъ есть — вотъ и заваримъ.

Наконецъ на Фоминой недѣлѣ насталъ такой день, когда въ рукахъ Арины очутилось заработанныхъ денегъ три рубля и двадцать копѣекъ. Радости ея не было границъ.

Она подпрыгивала, пѣла пѣсни, толкнула въ бокъ Аграфену, какъ-бы вызывая ее тоже на веселье, и даже подбоченилась и, притоптывая ногами, проплясала передъ ней казачка. Дѣло въ томъ, что наконецъ-то она могла послать два рубля въ деревню. Деньги она получила отъ Анфисы, вѣдающей расчеты съ прикащикомъ и коммиссіонеромъ, передъ ужиномъ, а послѣ ужина тотчасъ-же бросилась къ Андрею просить написать ей письмо.

Андрея Арина застала сидящимъ на берегу на чуркѣ передъ удочками и ловящимъ рыбу. Андрей покуривалъ трубку и слѣдилъ за поплавками. Товарищъ его кололъ дрова. Сзади Андрея, какъ водится, медленнымъ огнемъ горѣлъ костеръ.

— Я къ тебѣ, Андрей Никифорычъ… — начала она. — Мы деньги сейчасъ получили. Надо послать въ деревню. Ты обѣщался написать письмо. Вотъ я и пришла. Напиши.

— Сейчасъ-то? Какъ-же я тебѣ напишу сейчасъ письмо, коли у меня ни бумаги, ни чернилъ, ни пера? — отвѣчалъ Андрей. Вѣдь это все нужно у прикащика попросить. Завтра — изволь!

— Завтра, Андрей Никифорычъ, недосужно. Завтра мы будемъ работать.

— Ну, вечеромъ, послѣ работы.

— Охъ, Андрей! Завтра-то въ обѣдъ мнѣ хочется письмо на почту снести. Очень ужъ тамъ въ деревнѣ деньги-то нужны. Нельзя-ли какъ-нибудь сегодня написать?

— Чудная ты, право. Тебѣ толкомъ говорятъ, что припасовъ для письма нѣтъ, — сказалъ Андрей. — Правда, карандашъ есть.

— Такъ ты карандашомъ. Тамъ разберутъ.

— А на чемъ писать то? Бумаги нѣтъ.

— За бумагой я сейчасъ въ лавочку на деревню сбѣгаю. Далеко-ли тутъ!

— Да ты смотри: вѣдь ужъ темно. какъ я буду въ потьмахъ письмо писать!

— А мы костеръ распалимъ, Андрей Никифорычъ, положимъ около костра дощечку взамѣсто стола — вотъ ты и напишешь.

— Вотъ чудная, такъ чудная! Приспичило ей письмо — и вынь да положь сейчасъ, покачалъ головой Андрей.

— Напиши, Андрей Никифорычъ. Я тебѣ сама заслужу. Надо тебѣ обстираться — давай рубаху и порты или тамъ полотенца и подвертки, все въ лучшемъ видѣ выстираю.

— Вотъ неотвязчивая-то! Загорѣлось ей, сказалъ Андрей, подумалъ и прибавилъ:- Ну, ладно, бѣги за бумагой въ лавочку. Только, братъ, я не изъ корысти, не ради стирки, а просто такъ, за милую душу.

Онъ помолчалъ и произнесъ, понизивъ голосъ:

— Очень ужъ ты мнѣ, дѣвка, понравилась — вотъ изъ-за чего. Давай руку.

Арина зардѣлась, какъ маковъ цвѣтъ, при этихъ словахъ.

— Зачѣмъ руку? спросила она, пряча руки. за спину.

— Давай, давай. Попридержаться хочу.

Арина протянула руку. Андрей схватилъ Арину за руку, другой рукой погладилъ по рукѣ, любовно посмотрѣлъ Аринѣ въ глаза, потрепалъ ее по плечу и опять сказалъ:

— Ладная дѣвка. Ну, бѣги за бумагой. Да и конвертъ купи. На конвертѣ тебѣ завтра на почтѣ чернилами напишу. Въ обѣдъ вмѣстѣ на почту сходимъ.

Арина вырвала отъ Андрея руку и побѣжала за бумагой. Черезъ полчаса, она вся запыхавшаяся явилась съ бумагой и конвертомъ. Андрей уже все приготовилъ для письма: разжегъ костеръ, положилъ около него на дрова доску и, устроивъ нѣчто въ родѣ стола, сидѣлъ и мусолилъ огрызокъ карандаша.

— Ну, садись рядышкомъ и говори что писать, сказалъ ей Андрей, усаживаясь на корточки передъ доской и показывая Аринѣ на мѣсто около себя.

— Да ужъ тебѣ лучше знать что писать, ты грамотѣй, отвѣчала Арина, подсаживаясь къ Андрею и подбирая подъ себя ноги.

Андрей положилъ листъ бумаги на доску и опять помусолилъ карандашъ.

— Отца-то твоего Гаврилой Матвѣевымъ звать, сказалъ онъ. — Ну, а мать какъ?..

— Мать Анна Савишна, отвѣчала Арина.

Карандашъ заходилъ по бумагѣ. Черезъ минуту Андрей прочелъ:

— «Любезнымъ родителямъ нашимъ, батюшкѣ Гаврилѣ Матвѣичу и матушкѣ Аннѣ Савишнѣ отъ дочери вашей Арины Гавриловны земной поклонъ отъ неба и до земли и прошу вашего родительскаго благословенія»… Ну, что еще?

— «Посылаю два рубля денегъ. Простите на малости»… подсказала Арина. — Ну, а потомъ надо написать, что вотъ работаю на Тоснѣ, на пилкѣ дровъ.

Андрей написалъ и прочелъ:

— Ладно? спросилъ онъ.

— Конечно-же ладно, отвѣчала Арина. — А только надо прибавить, что была безработица, когда пріѣхали въ Питеръ, оттого и денегъ мало шлю.

— «А что мало денегъ вамъ шлю, родители, то это изъ-за безработицы, а потому извините. Напредки пришлю больше, потому что теперь проявилась заработка лучше»… читалъ Андрей написанное и опять спросилъ:- ну, а еще что?

— Теперь надо про Акулину… вздохнула Арина. — То-то поплачутъ ейные домашніе-то, когда скажутъ имъ, что умерла, царство ей небесное!

Андрей подумалъ, заводилъ карандашомъ и опять прочелъ:

— «А Акулина померла въ больницѣ и вы объ этомъ увѣдомите ейныхъ родныхъ».

— Захворала на тряпичномъ дворѣ, я ее свезла въ больницу и она померла, подсказывала Арина. — Гдѣ похоронена — неизвѣстно.

— «А захворала она на тряпичномъ дворѣ и я свезла въ больницу, а гдѣ похоронена — неизвѣстно»… прочелъ Андрей. — Все?

— Все… Но только теперь поклоны, проговорила Арина. — Да ужъ и куда писать ко мнѣ надо обозначить.