Федор Раззаков - Василий Шукшин

Об этом же рассказ А. Заболоцкого: "С 1969 года (я работал с ним до последних дней) ни разу ни с кем Шукшин не выпил. Даже на двух его днях рождения не тронул он спиртного, а нам разливал без паузы, рассказывал не без гордости: у Михаила Александровича в гостях не выпил, на что обиженный Шолохов обронил ему: "Буду в Москве у тебя, чашки чаю не трону".

Однажды я расспрашивал его: "Как это тебе удается? Надо же, был в Чехословакии и пива там не попробовал! Ну как такое возможно россиянину?! Иль ты себе пружину какую вшил?" Он не сердился, прохаживаясь по номеру гостиницы: "Не в пружинах дело. Был я по протекции Василенко у одного старичка доктора, который, знал я, лечил Есенина, и из той беседы вынес только сам я, без лекарств, кузнец своего тела. Надо обуздывать себя...

В 1969 году Василию Шукшину было присвоено звание заслуженного деятеля искусств РСФСР.

В начале 70-х годов Шукшину пришлось присутствовать на нескольких судебных заседаниях, посвященных разрешению тяжбы между его женой Л. Федосеевой-Шукшиной и ее первым мужем В. Ворониным. Суд должен был решить судьбу их дочери Насти, которая в то время жила у своей бабушки, матери В. Воронина, в городе Жердевке на Украине. Несмотря на то, что на сторону Л. Федосеевой-Шукшиной встала центральная пресса (газеты "Известия", "Советская Россия" поместили статьи в ее поддержку), суд вынес решение оставить девочку у бабушки.

Что касается творческих планов Шукшина в тот период, то его не оставляет надежда добиться постановки фильма о Степане Разине. В феврале 1971 года он пишет очередную заявку на имя директора киностудии имени Горького Г. Бритикова с просьбой разрешить ему снять эту картину. Но ему опять заявили, что сейчас нужнее фильм о современности.

Рассказывает В. Фомин: "На мой взгляд, был здесь момент ревности. Все прекрасно отдавали отчет: осуществись этот фильм - место лидера студии пришлось бы наверняка уступать Шукшину. Не хотелось! По крайней мере, чем тогда объяснить, что С. Герасимов, в других случаях энергично бившийся за фильмы своих учеников или режиссеров, которым он покровительствовал, и способный сделать очень многое, в случае со "Степаном Разиным" как-то вел себя тихо и нейтрально? И, надо полагать, прав многознающий В. Баскаков, утверждая, что, если бы Герасимов вступился за Шукшина, дело бы можно было выиграть".

В итоге уже второй раз Шукшин был вынужден снимать вместо "Разина" совсем другую картину. Этим фильмом стали "Печки-лавочки". В своей заявке Шукшин так излагает содержание сценария этого фильма: "Это опять тема деревни, с "вызовом", так сказать, в город. Иван Расторгуев, алтайский тракторист, собрался поехать отдохнуть к Черному морю. История этой поездки и есть сюжет фильма. Историю эту надо приспособить к разговору об:

1. Истинной ценности человеческой.

2. О внутренней интеллигентности, о благородстве.

3. О достоинстве гражданском и человеческом...

На роль Ивана Расторгуева Шукшин с самого начала наметил своего любимого актера - Леонида Куравлева. Однако тот внезапно отказался от этого предложения и предложил Шукшину... взять эту роль себе. Шукшин так и сделал. И не ошибся. Как писала позднее Н. Зоркая: "Вот тут-то и обнаружилось, какого артиста имеет советский кинематограф в Василии Шукшине! Открылось во всю ширь широкого экрана, в максимальном приближении к нам на крупных и сверхкрупных планах: режиссер и оператор в "Печках-лавочках" увлекались широким экраном и сверхкрупными планами, специально выделяли и укрупняли в лице человека как бы центральную "зону общения" и мимической выразительности - глаза, губы.

Наверное, юмор есть первое свойство актерской игры Шукшина в "Печках-лавочках". И еще тонкая, просто филигранная, изысканная отделка роли".

Стоит отметить, что, в отличие от критики, публика приняла этот фильм достаточно сдержанно. В прокате 1973 года он занял 27-е место (17,1 млн. зрителей), пропустив вперед себя поделки типа "Случайного адреса" или "Человека в штатском".

Сам Василий Шукшин по этому поводу вспоминал: "Как-то в связи с фильмом "Печки-лавочки" я получил с родины, с Алтая, анонимное письмо. Письмецо короткое и убийственное: "Не бери пример с себя, не позорь свою землю и нас". Потом в газете "Алтайская правда" была напечатана рецензия на этот же фильм (я его снимал на Алтае), где, кроме прочих упреков фильму, был упрек мне - как причинная связь с неудачей фильма: автор оторвался от жизни, не знает даже преобразований, какие произошли в его родном селе... И еще отзыв с родины: в газете "Бийский рабочий" фильм тоже разругали, в общем, за то же. И еще потом были выступления моих земляков (в центральной печати), где фильм тоже поминался недобрым словом... Сказать, что я все это принял спокойно, значит, зачем-то скрыть правду. Правда же в том, что все это, и письма, и рецензии, неожиданно и грустно...

Между тем в конце 1972 года Шукшин перешел со студии имени Горького на "Мосфильм". Сделано это было по одной причине: на "Мосфильме" ему пообещали помочь в осуществлении его давнего замысла - постановки фильма о Степане Разине. Как вспоминал позднее С. Бондарчук: "Шукшин перешел в Первое творческое объединение киностудии "Мосфильм", художественным руководителем которого я являюсь, когда уже был написан сценарий "Я пришел дать вам волю" - о Степане Разине. Мне казалось, что на студии детских фильмов имени Горького картину по этому сценарию будет трудно поставить. Шукшину нелегко там работалось. Он и сам говорил об этом. И переход его на "Мосфильм" был внутренне предрешен".

Однако и здесь ситуация с "Разиным" оказалась достаточно сложной. Руководители "Мосфильма" отделывались расплывчатыми обещаниями и конкретных сроков постановки Шукшину не называли. Ему даже пришлось искать помощи в ЦК КПСС, но и там ответ был туманный: "Мы постараемся разобраться...

Тем временем, пока в ЦК разбирались, Шукшин приступил к съемкам очередной своей картины - "Калина красная". Работа над ним началась весной 1973 года в Вологодской области, под Белозерском. Как и в "Печках-лавочках", Шукшин в этой картине выступил в трех ипостасях: режиссер, сценарист и исполнитель главной роли. На встрече со зрителями в Белозерске той же весной Шукшин так объяснял замысел фильма: "Эта картина будет поближе к драме. Она - об уголовнике. Уголовник... Ну, какого плана уголовник? Не из любви к делу, а по какому-то, так сказать, стечению обстоятельств житейских...

Ему (Егору Прокудину) уже, в общем, сорок лет, а просвета никакого в жизни нет. Но душа-то у него восстает против этого образа жизни. Он не склонен быть жестоким человеком... И вот, собственно, на этом этапе мы и застаем нашего героя - когда он в последний раз выходит из тюрьмы. И опять перед ним целый мир, целая жизнь".