Наталья Решетовская - Отлучение (Из жизни Александра Солженицына - Воспоминания жены)

Достав из багажника трос, остановили одну из проходящих машин.

- И как это вы там очутились?.. - поразился шофер.

"Дениса" благополучно вытащили из кювета (я сидела за рулем, Наташа подталкивала сзади). Попробовали завести. При повороте ключа зажигания "Денис" так зарычал, будто давал 90 километров скорости. Но опытному водителю удалось и с этим справиться.

Я чувствовала себя настолько травмированной, что позволила Наташе, которая лет десять не садилась за руль, и то управляла только грузовиком, вести машину. У нее сразу дело пошло настолько хорошо, что мне приходилось ее даже сдерживать, чтоб не так гнала...

...Подумать только, могли убиться! Наташу могла угробить, а у нее дети... А для меня - какой бы хороший выход был, если б конец!

Условились с Наташей, что о происшедшем не скажем никому, и в первую очередь Александру Исаевичу! У "Дениса" могут теперь начаться неполадки. И будет это так или не так, он обязательно отнесет их за счет этого происшествия...

После семи вечера, как и должны были, приехали в Борзовку. Здесь мы застали сравнительно недавнего знакомого Александра Исаевича - Шафаревича Игоря Ростиславовича, члена-корреспондента Академии наук. Муж только что подал в правление садового коллектива заявление о купле-продаже нашей милой Борзовочки недавнему знакомому Игорю Ростиславовичу Шафаревичу. Год назад он собирался передать ее Е. Светловой. Теперь его планы почему-то изменились. Участок передается член-корру... Да и вообще Екатерина Фердинандовна за все лето к нам ни разу не приезжала. Я даже как-то упрекнула мужа, что не пригласит ее. Ведь ей так нравилось у нас бывать. "Когда будет нужно - приедет",- ответил он мне, на что я возразила, что нельзя же вспоминать о человеке только тогда, когда он оказывается нужен!...

Хотя, если не произойдет никаких особых событий, мы точно так же, как и теперь, будем пользоваться нашей дачкой. Муж, подав заявление, явно расстроен. Ведь наша дачка - самый его любимый уголок на земле.

22 августа было днем, на который Александр Исаевич сгрудил гостей и всевозможные хозяйственные дела. Кроме Наташи ожидались еще Эткинды, которые отдыхали в Доме творчества писателей под Рузой.

Прежде всего Александр Исаевич занялся машиной. Привлек к этому и Наташу, которая с большим удовольствием обучалась различным операциям по обслуживанию "Дениса". В разгар этих работ приехали Эткинды. Пока работы с "Москвичом" не закончены, гостей занимаю я. Поделилась с ними планами своей работы.

- Напишите о его корреспондентах на основании их писем; этого еще никто не делал, - посоветовал Ефим Григорьевич.

Вероятно, он не поверил, что я сумею написать не только о корреспондентах, но и о том, кому их письма были адресованы. А я в себя уже немножко верила. Как бы то ни было - я ощущала в этом смысл своей жизни, выражение своего "Я", которого много лет искала - с тех самых пор, как перестала быть повседневно необходима своему мужу и потому не смогла оставаться просто "душечкой"...

В тот самый вечер мы с Наташей должны были перебраться в "Сеславино". Но не на машине, которая оставалась в Борзовке, а двумя электричками с пересадкой в Москве с Киевского вокзала на Белорусский. Вещей я брала с собой довольно много. До станции Нара Александр Исаевич предпола-гал подвезти нас на "Денисе", который к тому времени был уже снова в полной готовности. Узнав о наших планах, Эткинды предложили подвезти нас с Наташей в "Сеславино" на своем "Москвиче", хотя это было им не по пути. Александр Исаевич (не любивший, чтоб кто-нибудь оказывал услуги его жене!) настаивал на своем варианте. В спорах вещи перекладывались из одной машины в другую. И когда мы все же уехали с Эткиндами, в их машине очутилась куртка моего мужа, что как выяснится позже, ускорит последующие события.

Весь следующий день Наташа пробыла со мной в "Сеславине". Помогла в разборке и сортировке уже собранных мной материалов для моей работы - их накопилось уже довольно много...

Гуляя по участку, мы разговорились откровеннее, чем обычно. И Наташа поделилась со мной своей жизненной философией. Ревности не должно быть, потому что надо брать от жизни все, что она дает. (Она давно разошлась с мужем; о том, как она "брала от жизни все", я могла только догадываться.) Я в ужасе отшатнулась:

- Разве можно брать от жизни все, что подвернется, и не думать при этом, что тем самым причиняешь страдания кому-нибудь?

И еще я услышала от нее такое:

- Наталья Алексеевна, я боюсь за вас. Нельзя жить только одним Александром Исаевичем, как вы это делаете. Ведь он предполагает такую возможность, что может оказаться за границей один. Что же в этом случае будет с вами?..

...Что могла я ей ответить?..

С 24 августа я осталась в "Сеславине" одна. Главным моим делом была все та же работа над папками. ...Если не станет Александра Исаевича останется только писать о нем. Если муж не хочет, чтобы я жила с ним, буду жить с его душой, со своими воспоминаниями, а значит, все равно - с ним!..

Чтобы уйти от тревожащих мыслей, чтобы сон не бежал от меня, с вечера глотала таблетку седуксена, а утром сосала апилак, который обеспечивал мне трудоспособность.

В хорошую погоду шла в парк и работала там, за новым столом.

Почти каждый день ходила в "большой дом" - играть на "Ямахе", разучивать новую программу: один из прелюдов Прокофьева, второй экспромт Шопена, вальс Рахманинова...

В то лето Ростропович с Вишневской были в Японии. Девочки-подростки Оля и Лена были оставлены на попечение домработницы. С девочками я сблизилась. Мы слушали друг друга за роялем. С Олей, старшей, мы немного музицировали (она - виолончелистка). С ней же занимались еще и химией, с которой та была не совсем в ладах.

Оставаясь по вечерам одна в нашем прелестном флигельке, частенько плакала, не понимая, почему наша жизнь разрушалась. И все же как-то даже полюбила эти свои грустные вечера, проходившие в работе над папками под аккопанемент хорошей музыки, которую дарило радио...

Сохранилась моя открытка маме того времени:

"Дорогая мамочка!

Погода ласковая, и я даже не очень скучаю. Много времени провожу за столиком в уголке парка.

Понемножку поглощаю одну из твоих курочек. Соус из баранины, кекс и пр. оказалось весьма кстати - угощала гостей.

Крепко всех целую"1.

А вот запись после ее получения в мамином дневнике:

"Вчера получила открыточку от Н. Несколько слов, но ясно представила ее в парке за недавно сооруженным столом одну, опять одну... "Я даже не очень скучаю," - пишет она. Моя бедняжечка!"2.

1 Решетовская Н. - Решетовской М. К., 25.08 70

2 От 31.08.70.

Так я должна была жить до 6 сентября, когда Александр Исаевич намеревался сюда приехать. ...Но что же будет дальше?.. Не думать, не думать!..