Владимир Ресин - Москва в лесах

Возникла идея построить новый правительственный центр для законодательной власти, Государственной Думы и Федерального собрания. Кто против? Москва предложила для этой цели лучшие земли - в центре на Софийской набережной, напротив Кремля. Другой участок мог бы быть в новом деловом комплексе международного класса на Пресне, вблизи от резиденции правительства России, "Белого дома". Третий замечательный участок много лет резервируется на Юго-Западе, напротив зданий Московского университета. Там после смерти Сталина намеревались создать правительственный центр СССР с Пантеоном и Дворцом Советов. Проспекты Юго-Запада могли бы соединить напрямую парламент с резиденцией президента в Кремле. Примут решение, откроют финансирование - все построим быстро и качественно, как в Кремле. Там московские строители создали резиденцию президента, достойную главы великого государства.

Рассуждениями о "выигрышных участках" Москву пытаются поссорить с федеральным центром. Поэтому пишут, что ущемляются якобы интересы федерации, правительства Московской области и регионов. Но эти рассуждения не выдерживают критики. Исторически исполком Московского областного совета, резиденция его главы, с момента разделения органов управления города и области помещались в одном и том же комплексе зданий на Тверской, 1З. Здесь находился исполком Московского Совета и его председатель. Ныне администрация Московской области занимает резиденцию на Старой площади, где был МГК партии. Какое здесь ущемление интересов области? Если губернатор Московской области пожелает передислоцировать резиденцию, город ему найдет для нее достойное место.

В Москве нашлось престижное место для всех представительств бывших советских республик и для субъектов Российской Федерации.

Принятый при Брежневе Генплан "Москвы - образцового коммунистического города" - предполагал покончить с исторически сложившимся "моноцентризмом". В нем закладывалась идея, созвучная той, о которой пишут критики нового Генплана. А ведь в 1971 году, когда утвердили тот Генплан, о рыночной демократии и свободе не помышляли. Тогда размахнулись воздвигнуть со всех сторон города семь "центров планировочных зон". Они проектировались с громадными площадями, как Красная, вместительными театрами, как Большой, крупными концертными залами, как зал "Россия", небоскребами, как в Нью-Йорке. Для этих центров выделили территории со всех сторон города, в том числе в районе Останкино и Выставки, где прошло мое детство. Как сказано уже, то была малая утопия, такая же несбыточная, как большая утопия - строительство коммунизма в одной отдельно взятой стране. Зачем нам снова заниматься прожектами?

Новый Генплан до 2020 года объявляется не только "насквозь амбициозным", но даже "тоталитарным"! Лужкова обвиняют в том, что он по примеру Сталина строит высотные дома в срединном поясе Москвы, где намечено поднять 60 таких зданий. И тут же упрекают, что эта программа не выполняется.

У правительства вождя были действительно тоталитарные планы, сформулированные в так называемом Сталинском Генеральном плане реконструкции и развития Москвы 1935 года. К ним относился, в частности, Дворец Советов со статуей Ленина. Но можно ли назвать "тоталитарными" высотные дома, которых, к слову сказать, не предусматривалось в том плане? Их задумали поднять после окончания Великой Отечественной войны, как памятники Победы. Эти высотные здания сформировали силуэт Москвы ХХ века, продолжили традицию строителей башен Кремля и московских колоколен.

Новые высотные здания, которые архитекторы предлагают построить правительству Москвы, расположены еще дальше от центра. Они не прихоть, амбиция, а необходимость. Это можно видеть на Можайском шоссе, там высокие дома стали архитектурной доминантой, звеном, объединяющим новую застройку со старой Москвой.

Построено несколько высотных домов из 60, другие сооружаются. Мы сегодня возводим рядовой жилой дом в 25 этажей за 14 месяцев. Разве это не высотка? У гостиницы "Ленинградская", сталинской высотки, этажей меньше.

* * *

Утверждают, что наш центр переуплотнен, чуть ли не похож на Шанхай. Так, мол, в нем тесно и многолюдно. Что сказать по этому поводу? На одном гектаре в Москве в среднем проживает 78 человек. Если взять Берлин, то там на одном гектаре проживает - 74 человека, почти как у нас. Что из этого следует? Следует то, что Берлин застроен вдвое плотнее! На каждого берлинца приходится 44 квадратных метра! Как мы знаем, на каждого москвича, к сожалению, приходится в среднем в два с лишним раза меньше! Ни о каком Шанхае, Гонконге речи быть не может.

На парламентских слушаниях "О столичных функциях города Москвы" утверждалось, что нельзя строить "стометровые статуи", не включая федеральный уровень. Подобная критика звучала не только по поводу стометрового памятника Петру, но и по поводу Манежной площади. Там с кем-то не согласовали якобы проект.

Те, кто так утверждают, не в курсе дела. Все подобные планы мы согласовывали на федеральном уровне. Перед тем как начать рыть котлован на Манежной площади, мы представили проект президенту. Все видели по телевидению, как Борис Николаевич Ельцин, оправившись от болезни, в конце января 1996 года приезжал на Манежную площадь. Тогда мы вынимали последний ковш грунта...

Ельцин не раз приезжал на Манежную площадь. Накануне посещения стройки президентом мэр Москвы представил ему эскизы, показал, какой она будет. Согласовали с ним высоту памятника Петру, показали ему модель монумента, как он будет выглядеть на стрелке Москвы-реки и Водоотводного канала. Президент побывал в мастерской автора монумента, Зураба Церетели. Все ему понравилось. Только после этого начался монтаж сооружения, высотой почти в сто метров. Мы все свои подобные проекты согласовываем с первыми лицами правительства. Так было и тогда, когда решался вопрос о воссоздания Храма Христа Спасителя.

* * *

Вернусь к делам строительным, не так видимым со стороны, как "большие проекты". В первом полугодии нового века мы впервые за всю историю выполнили план строительства жилья. При советской власти строители работали по государственному плану. За его невыполнение начальники отвечали головой, партбилетами, должностями. Но как ни старались, первая половина года уходила на "раскачку", происходило отставание от намеченных сроков. Все нередко выполнялось к концу года, чуть ли не в последний день, ценой аврала, невероятных усилий и ухищрений. Все мои товарищи помнят предновогодние штурмовые дни.

В 2001 году произошел коренной перелом, невидимая революция за оградой строек. Впервые удалось сделать то, что не сумела советская власть, безуспешно боровшаяся со "штурмовщиной". Тогда львиная доля объектов предъявлялась госкомиссии в конце года, зачастую с недоделками. И демократии потребовалось десятилетие, чтобы излечить до конца застарелую болезнь. Почему так долго не удавалось решить проблему?