Константин Романов - Переводы

Ночному бдению! - Спи с ней теперь,

Хоть и не крепким сном, и сладким, и глубоким

Того, кто, на брови колпак надвинув грубый,

Храпит всю ночь до света. О, величье!

Ты голову сжимаешь венценосца,

Как дорогая бронь, что в жар дневной,

Спасая, жжет. Вот перышко повисло

Близ уст его... Оно не шелохнется:

Когда б дышал он, легкая пушинка

Должна бы двигаться... - Мой государь! Отец мой!

Твой крепок сон. Да, это сон, которым

У многих английских уж отнят королей

Сей обруч золотой. Мой долг тебе

Печаль глубокая и родственные слезы:

Все существо мое, любовь и нежность сына,

О, дорогой отец, заплатят их сполна;

А мне твой долг - корона властелина,

Что мне, ближайшему по сану и по крови,

Принадлежит. И вот, возложена она.

[Надевая ее.]

Господь ее хранит: вся сила мира

Одной рукой гигантской не сорвет

Сего державного наследья. Мне твое

Досталось; так моим достанется мое.

[Уходит.]

Король Генрих

Варвик! Глостер! Кларенс!

[Варвик и другие возвращаются.]

Кларенс

Звал ли король?

Варвик

Что вашему величеству угодно?

Как чувствуется вам?

Король Генрих

Зачем меня вы, лорды,

Здесь одного оставили?

Кларенс

Принц, брат мой,

Оставшись здесь, хотел побыть с тобой.

Король Генрих

Валлийский принц? Где он? Его хочу я видеть.

Его здесь нет.

Варвик

Дверь эта отперта: сюда он вышел.

Принц Гомфрей

Он не входил в покой, где ждали мы.

Король Генрих

Корона где моя? Кто взял ее с подушки?

Варвик

Мы, уходя, здесь видели ее.

Король Генрих

Принц взял ее, - искать его подите.

Ужель он так нетерпелив, что принял

Мой сон за смерть?

Поди, заставь его прийти, лорд Варвик.

[Варвик уходит.]

С недугом съединясь, его поступок

Ускорит мой конец. Вот дети каковы!

Мгновенно восстает мятежная природа,

Когда ей злато цель!

Вот для чего отцы в безумном попеченьи

Сон губят думами, заботой - ум,

Трудами - тело,

Вот для чего скопляют груды злата,

С трудом добытого в чужих краях,

Вот для чего детей пекутся обучить

Художествам и ратному искусству!

Подобны пчелам мы: они со всех цветов

Сбирают сладкий сок

И, мед держа во рту и в ножках воск, летят

Обратно в улей свой, и словно пчел, в награду

За труд нас убивают... Горечь эта

Отцам заботливым предсмертное возмездье!

[Варвик возвращается.]

Но где же он, дождаться не хотящий,

Чтоб доконал меня недуг, его сообщник?

Варвик

В соседней комнате застал я принца: тихо

Слезами орошал он нежные ланиты

С таким глубоким скорби выраженьем,

Что и злодейство в вечной жажде крови,

Его узрев, омыло бы свой нож

Слезами кротости. Сюда идет он.

Король Генрих

Но отчего корону он унес?

[Принц Генрих возвращается.]

Вот он идет. Сын, подойди ко мне.

Ступайте все, оставьте нас одних.

[Кларенс, принц Гомфрей, лорды и проч. уходят.}

Принц Генрих

Не думал я твой вновь услышать голос.

Король Генрих

Твоим рожден желаньем помысл этот:

Мой слишком долог век; тебе я в тягость.

Так алчешь ты занять престол мой опустелый,

Что славою моей тебе облечься надо,

Хоть час твой не приспел? О, юноша безумный!

Величья ищешь ты: оно тебя задавит.

Пожди немного; власть моя - что тучка:

Слаб ветерок, ее несущий; скоро

Поникнуть надо ей. Мой меркнет день.

То, что похитил ты, твоим бы стало

Чрез час какой-нибудь. Мне перед смертью

Ты подтвердил пров_и_денье мое:

Ты не любил меня,- то жизнь твоя являла,

И хочешь, чтобы в том уверенный я умер.

Кинжалов тысячи ты в мыслях затаил

И их точил о каменное сердце,

Чтобы на полчаса убавить жизни мне.

Как! Не даешь ты мне и получаса?

Тогда иди, рой мне могилу сам!

Пусть весело колокола трезвонят

Венчанью твоему, а не моей кончине;

Пусть капли слез, что оросили б гроб мой,

На голову твою святым прольются миром;

Меня же с прахом ты смешай забвенья,

Отдай червям того, кем жизнь дана тебе,

Слуг разгони моих, нарушь мои законы;

Пришла пора над чинностью глумиться:

Увенчан Генрих Пятый! Суетность, восстань!

Долой, величье царское! Прочь, мужи

Совета и ума! И к нашему двору

Отвсюду праздности сбирайтесь обезьяны!

Вы, сорубежники, изблюйте к нам всю мерзость;

Коль блудник есть у вас, шут, пьяница бранчивый,

Ночной кутила, вор, убийца, кто творит

Старейшие грехи на новый лад,

Возрадуйтесь: уж вас он не встревожит.

Здесь, в Англии, его озолотят вдвойне,

Будь грешен он втройне; здесь, в Англии, найдет он

Занятье, власть, почет, затем, что Генрих Пятый

Сорвет намордник с буйства, и зубами,

Как лютый пес, оно вопьется в неповинных.

О, бедный край, междоусобий жертва!

И власть моя в тебе не сдерживала смуты;

Что ж будешь ты, коль смуты власть придет?

О, станешь вновь ты дикою пустыней,

Обителью волков, как в старину.

Принц Генрих

[Преклоняя колени.]

Прости меня, о, государь! Когда бы

Моих речей не заглушали слезы,

Предупредил бы я и строгий твой, и тяжкий

Упрек и не дослушал бы твоей

Печали излиянья. Вот твоя корона.

Тот, у Кого венец бессмертья, сохрани

Тебе ее надолго. Если мне

Она милей, чем честь твоя и слава,

Не встану боле я: в покорности, как учит

Меня дух верности в сердечной глубине,

Пусть пред тобой простертый ниц пребуду.

Войдя сюда, застал я бездыханным

Твое величество, и - видит Бог

Застыла в сердце кровь. Когда притворщик я,

О, пусть, как жил, так и умру в распутстве;

Мир недоверчивый пусть не узнает ввек,

Какой во мне свершился перелом.

Я шел к тебе, взглянул, - ты мертв мне показался,

[И вправду мертв мог показаться ты], и вот что

Короне я сказал, как существу живому,

Ее коря: "Тебе присущая забота

"Снедала моего отца, и потому,

"О, злато чистое, ты злое злато.

"Другое есть, дешевле, но ценнее:

"Оно дарует жизнь в целительном напитке;

"Ты ж, злато чистое величия и славы,

"Носившего тебя сгубило". Государь,

Так обличал ее я, возлагая,

Чтоб с ней померяться, как со врагом,

В моих глазах отца мне умертвившим,

Померяться борьбой преемника по праву.

Но если радостью мне отравила кровь

Она иль помыслы превознесла гордыней,

Но если некий дух мятежного тщеславья

К малейшему меня склонял желанью

Приять могущество венца, Господь на веки

Да отстранит ее от головы моей;

Последним подданным да буду я, пред ней

В священном ужасе склоняющим колени!

Король Генрих

О, мой сын!

Бог в мысль тебе вложил ее унесть,

Чтобы отцу ты вдвое стал милее,

Оправданный столь мудрою защитой.

Сюда, мой Генрих! Сядь к моей постеле

И выслушай совет - последний, полагаю,