Пантелеймон Романов - Рассказы

Часа через два загудел вдали паровоз, и человек в чуйке с солдатом и не отстававшей от них старушкой выбежали на платформу.

Молодой солдат, увидев в конце поезда почти пустой вагон и забежав с другой стороны, вскочил. За ним вскочил человек в чуйке, покидав в вагон на ходу свои мешки. Потом втащили туда же за руки и старушку с узлом. Со стороны станции, где было много народа, слышался крик многих голосов, ругательства, торопливая беготня по скрипучим от мороза доскам платформы и хриплые голоса перемерзших людей, ломившихся в двери вагонов.

- О, просторно-то как! - крикнул молодой солдат.

- Не кричи, а то услышат и сюда набьются,- сказал человек в чуйке. Он торопливо налегнул плечом и задвинул тяжелую дверь вагона. В вагоне стало совсем темно.

Мимо суетливо, растерянно пробегали какие-то люди, потом вновь возвращались назад, очевидно, тщетно ища места.

- Слава богу, хоть сюда не лезут,- сказал молодой солдат.

Вдруг кто-то снаружи ухватился за скобку и стал налегать на дверь.

- Не лезьте сюда, тут битком набито, человек на человеке сидит,- крикнул человек в чуйке.

- Голубчик, Христа ради, третьи сутки никак не сяду. Нас двое тут с ребеночком.

- Нету. Русским языком тебе говорят... Их, чертей, пусти, а за ними еще полсотни прибежит.

- Да еще высадят из-за них.

Голоса за дверью стихли. Поезд тронулся.

- Слава тебе господи,- сказала старушка, перекрестившись в темноте,помогла матушка царица небесная. Я все богородицу читала.

- На тормоз, знать, прицепились,- сказал молодой солдат, прислушиваясь.Проберет их здорово, мороз хороший.

- Спаси, царица небесная,- и так народа мерзнет тьма.

Несколько времени за стеной было молчание, только слышался детский плач. Потом в стену с тормозной площадки постучали и послышался голос:

- Пустите Христа ради, замерзнем тут. Сейчас на станции поезд остановится.

- Поезд-то остановится, а там опять небось целая туча народу,- сказал тихо человек в чуйке. И крикнул: - говорят тебе русским языком,- человек на человеке сидит.

- Хоть в уголочек куда-нибудь под лавкой...- донесся голос из-за стены.

- Вот не было печали... Молчать надо было, не откликаться...

- О господи батюшки, что как они скажут на станции,- проговорила старушка,- набьются тогда,- задохнешься.

Поезд остановился, но за стеной движения и суеты было мало. Очевидно, стояли на маленькой станции. Только послышался стук в дверь и голос, видимо, обвязанного и застывшего человека.

- Пустите Христа ради, замерзнем совсем на тормозе, ребеночка застудили.

- Тише сидите,- шепнул человек в чуйке.- Не говорите ничего, скорей отстанут.

- Голубчики...

- Вот, дьяволы, привязались-то. Того и гляди кто-нибудь пойдет осматривать и выгонит всех.

Поезд дал свисток и тронулся.

- Дьяволы, звери...- послышалось опять с тормоза,- чтоб вы подохли, окаянные. Ребенок совсем замерзнет.

- Ах, царица небесная, матушка,- сказала шепотом старушка,- помоги им и защити,- куда ж в такой мороз на тормозе с ребенком...

ДОМ No3

К двухэтажному дому с каменным низом и деревянным верхом подъехали на санях какие-то люди с ломами и топорами.

- По всей улице чисто Мамай прошел,- сказал один в овчинной шапке и в нагольном полушубке, оглянувшись назад вдоль улицы, на обеих сторонах которой то там, то здесь виднелись разломанные на топливо старые деревянные дома.

Приехавшие остановили лошадь и, отойдя на середину улицы, стали смотреть на дом и о чем-то совещаться.

Прохожие, посмотрев на совещавшихся, тоже останавливались, пройдя некоторое расстояние, и тоже смотрели на крышу, не понимая, в чем дело.

- Чего это они выглялись-то? - тревожно спросила женщина, выбежав в платке под ворота из сеней.

Ей ничего не ответили.

- Черт ее знает,- тут и дров-то два шиша с половиной, ведь только один верхний этаж деревянный,- сказал человек в нагольном полушубке и высморкался в сторону, сняв с руки рукавицу.

- Чего вы смотрите-то? - крикнула опять женщина беспокойно.- Вот ведь окаянные! Подъехали ни с того ни с чего и вытаращились. На крыше, что ли, что делается?..

И она, выбежав на середину улицы, тоже стала смотреть на крышу.

- Что-нибудь нашли,- сказал старичок из прохожих,- зря не станут смотреть, не такой народ.

- Крыша как крыша,- говорила женщина в недоумении,- и бельмы таращить на нее нечего.

- На наших соседей так-то смотрели, смотрели, а потом - хлоп! Да всех в Чеку.

- Очень просто.

- Да что у них, окаянных, язык, что ли, отсох? - крикнула опять женщина,у них спрашиваешь, а они, как горох к стене, ровно ты не человек, а какой-нибудь мышь.

Приехавшие докурили папироски и еще раз с сомнением посмотрели на дом.

- Какие только головы орудуют,- сказал человек в теплом пиджаке,- живут себе люди, можно сказать, и во сне не снится, вдруг - хлоп - пожалуйте на мороз для вентиляции.

- Ну, рассуждать не наше дело. Зря делать не будут. Инженеры небось все обмозговали. Наше дело - вали да и только.

- Против этого не говорят. А я к тому, что все-таки головы дурацкие: ведь вон рядом то пустой стоит, разломан наполовину, а он свежий давай разворачивать. Вот к чему говорят.

- А что тебе жалко, что ли? - сказал человек в пиджаке.- Наше дело поспевай ломать, а думать пущай другие будут.

- А как же с этими быть, что живут?

- Это уж их дело.

- Да, вот какие дела,- сказал человек в нагольном полушубке и пошел к воротам, в которых, кроме женщины в платке, стояло еще человек десять жильцов.- Вот что, вы собирайтесь, а мы пока над крышей тут будем орудовать.

- Что орудовать?.. Над какой крышей?..

- Над вашей, над какой же больше.

- Я говорил, даром смотреть не будут,- сказал старичок.

- А мы-то как же, ироды! - закричала женщина.

- Об вас разговора не было. Поэтому можете свободно располагать,- сказал, подходя, человек в пиджаке.

- Да чем располагать-то?

- А без задержки можете перебираться, вам задержки никакой, и ничего вам за это не будет.

- Какой номер дома велено ломать? - крикнул человек в рваном пальто, выбежавший из дома.

- Третий номер,- ответил человек в пиджаке и посмотрел на номер дома у ворот.

- В точку попал, как есть,- проговорил старичок, тоже посмотрев на номер и покачав головой.

- В общем порядке, в виду топливного кризиса приказано разобрать на дрова.

- А вы помещение нам приготовили?

Человек в пиджаке сначала ничего не ответил, потом, помолчав, проговорил:

- Это ежели всем помещение приготовлять, то дело делать некогда будет.

- Молчите лучше,- сказал негромко старичок, обращаясь к женщине,- а то хуже засудят. На нашей улице как только такие подъезжают, так все - кто куда. Дома, мол, нету. А там, когда выяснится, что ничего, объявляются.

К говорившим подошел еще один из приехавших в теплом пальто с порванными петлями и в валенках.