Пантелеймон Романов - Русь (Часть 1)

- Вот черти-то! - пятерых вся деревня жди, - говорили разные голоса. Послать бы за ними...

- Посылать нечего, не господа, сами должны знать.

- Вот Фома Коротенький идет.

Фома Коротенький шел куда-то мимо в своих лапотках и с палочкой. Проходя, он снял шапку и посмотрел с таким видом, как будто удивляясь, зачем столько народу собралось.

На него тоже посмотрели, соображая, куда это он снарядился.

- Братцы, что это собрались? - спросил он, уже пройдя несколько шагов и повернувшись.

- А ты куда направился?

- Да так, в слободку, насчет сапог узнать.

- А мост-то кто за тебя чинить будет?

- Ой, братец ты мой, из ума вон! - сказал Фома, взмахнув руками. Надо, видно, за лопатой бежать.

- Вот и собирай тут их, чертей безголовых! А сам же глотку на сходке драл.

Уж принесли водки в стеклянной зеленоватой бутыли, на горлышко которой был надет опрокинутый толстый стаканчик. Еще подошел один человек. Недоставало четверых.

- Четверо, а всю деревню заставляют ждать.

- Эх, начали бы дружно, живо обладили и пошли бы себе домой, говорили с разных сторон. - А то у людей праздник, а мы, как каторжные, и неизвестно, до каких пор тут сидеть.

- Нешто с этим народом что сделаешь?

- А тут бы и дела-то всего на два часа.

- Ежели всей деревней, то и в один кончили бы.

- А вот уже третий час сидим зря из-за четверых остолопов.

- Вон, идет один! - крикнул кто-то.

- Да это опять Фома Коротенький.

- Э, чтоб тебя черти взяли, зря только мотается перед глазами.

- Солнце еще далеко до обеда, - сказал Захар Алексеич.

- Оно и прошлый год так-то далеко было, - ответил кто-то.

Все посматривали на бутыль с водкой, которую по заведенному порядку должны были распить после работы.

- Уж давно бы пили, сидели... - сказал нетерпеливо кузнец.

- Вот четыре остолопа завелись на всю деревню, а из-за них хорошее дело стоит.

- Выпить бы уж, что ли?.. - сказал голос сзади.

Все замолчали.

- Не порядок бы до работы-то пить...

- По одной - ничего... - сказал еще чей-то нерешительный голос.

- Про одну никто и не говорит; по одной отчего не выпить?

- Ну, вали! - отозвались дружно все.

Торопливо уселись в кружок, подбирая ноги и оглядываясь; четверть наклонилась с колена к стаканчику, и прозрачная зеленоватая влага забулькала. И пошли сниматься шапки и крестить-ся лбы.

- Веселей дело-то пошло! - сказал Сенька, подготовительно потирая руки, когда очередь дошла уже до его соседа.

- Как же можно...

Когда допивали последнее, пришли остальные четверо и, увидев, что тут уж кончают, в один голос вскрикнули:

- Ай, уж отделали мостик-то? Подождите, а мы-то!..

- Ждали уж... - сказал Сенька, принимая налитый стаканчик, - теперь вы подождите. Ну-ка, господи благослови, как бы не поперхнуться...

- Семеро одного не ждут, - сказал кузнец, следующий по очереди за Сенькой.

Когда выпили последнее, разливавший водку Николка-сапожник, опрокинув и приподняв бутыль, постучал по дну, как бы показывая всем, что кончено.

- Верно, Николай Савельич, без ошибки! - сказал Сенька.

И разговор пошел веселей.

Захар Алексеич, никогда не торопившийся с начатием дела, тут первый посмотрел, прищурив глаз на солнце, и сказал:

- Чтой-то солнце-то, знать, уже за обед перешло?

- Хватился, дядя, - сказал кузнец.

- Начинать, что-ли?.. - сказал голос сзади.

Все молчали.

- Что ж начинать-то, - сказал Захар Алексеич, - начать начнешь, а до вечера все равно не кончишь. Нешто тут мало работы? Тут и землю копать надо, и дорогу ровнять...

- А щебнем-то еще хотели убить...

- И щебнем... Лучше уж в другой раз как следует сделаем, чем кое-как пырять, не хуже этих, что в первый раз строили.

- Правильно, Захар Алексеич. Эх, друг ты мой. Что там - мост, не видали, что ль, мы его?.. А что выпили, - это верно.

Все поднялись, захватив с собой свои топоры и лопаты, и нестройной, но повеселевшей толпой пошли на гору к деревне.

- Ай с работы с какой? - спросил проезжавший в телеге навстречу мужичок, придержав лошадь.

- С обчественной! - отвечал захмелевший и отставший от всех Фома Коротенький.

XLVI

В усадьбе Дмитрия Ильича Воейкова точно кончился праздник и наступили серые будни.

Вернувшись через два дня домой после того, как он накричал на Митрофана, Дмитрий Ильич вышел на двор и долго смотрел кругом. Как что было в момент его отъезда, так и оста-лось, а усадьба имела такой вид, точно она пострадала от землетрясения.

Митрофан тащил через двор бревно, подхватив его обеими руками под мышку. У него был такой вид, как будто он дотягивал из последнего.

Хозяин посмотрел на Митрофана; Митрофан посмотрел на хозяина, но сейчас же отвел глаза, очевидно, ожидая, что хозяин по обыкновению спросит: "Ты что делаешь?" А хуже этого вопроса для Митрофана ничего не могло быть.

Митенька заметил этот прячущийся взгляд Митрофана, почувствовал, что тот чем-то виноват, и решил его пробрать.

- Эй, Митрофан! - сказал помещик, как мог твердо и громко.

Митрофан удивленно оглянулся, как будто он и не видел, что хозяин вернулся и стоит на крыльце.

- Здравствуйте, барин, с приездом, - сказал он, сняв свою зимнюю шапку и встряхнув волосами.

- Здравствуй-то, здравствуй, - сказал хозяин, - а что, милый мой, у тебя за эти два дня ничего не подвинулось? Что ты тут делал?

Митрофан сначала высморкался и, утирая о завернутую полу руку, оглядывал некоторое время двор, как бы желая сначала подвести точный итог всему сделанному.

- Да, ведь, когда ж было делать-то? - сказал он, бросив полу и еще раз насухо утерев ребром ладони нос.

- Как когда?! - закричал возмущенно Митенька. - Времени у тебя, слава богу, целых две недели как начато.

- Да ведь это что ж, мало ли что две недели, - сказал Митрофан, бросив бревно и подходя к крыльцу, - а дела-то сколько!

И он обвел глазами двор.

- Сколько бы его ни было, а часть-то хоть какую-нибудь ты должен был сделать.

- Вот я и делаю.

- Ты делаешь, но я спрашиваю, что ты уже сделал. На дворе убрал? Дверь приделал? Ямы зарыл? - говорил хозяин, на каждом пункте загибая палец. Сколько раз я тебе говорил ямы зарыть? Ну!

- Ямы я еще вчера хотел зарыть, делать было нечего; дай, думаю, зарою хоть ямы, что ли; что они на самой дороге, ночью пойдешь, еще, не дай бог, шею свернешь.

- Удивительное дело, что все ты только думаешь, - сказал иронически хозяин, - а дела - на грош нет. Если бы ты поменьше думал, то уж, наверное, все было бы сделано давно. Ты никогда ни одного дела не доведешь до конца, все только думаешь. О чем ты думаешь, скажи, пожалуйста? - спросил барин, прямо глядя на стоявшего внизу у крыльца своего верного слугу.

- Как об чем? - сказал Митрофан, не глядя на барина. - Мало ли...

- В том-то и горе, что ты мало ли о чем думаешь, только не о деле, которое делаешь. Пока у тебя за спиной стоят, ты делаешь, а как только отошли, так ты начинаешь думать, да еще за десять дел ухватишься, не кончив ни одного. Вот грачиные гнезда - почему-то половина сбро-шена, а половина осталась.