Владимир Соколовский - Рассказы сибиряка
- Название:Рассказы сибиряка
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Изд-во СГУ
- Год:2011
- Город:Ставрополь
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Соколовский - Рассказы сибиряка краткое содержание
Соколовский Владимир Игнатьевич в 1830–1833 учился в Московском университете, сблизился там с Герценом и Огарёвым, был дружен с Полежаевым. В июле 1834 за сочинение песни «Русский император…» был арестован и заключён в Шлиссельбургскую крепость, где пробыл год; с 1837 жил в Вологде, заведовал редакцией «Вологодских Губернских Ведомостей». В 1839 поехал для поправки здоровья на Кавказ, в том же году умер от чахотки. Первое опубликованное стихотворение — Прощание («Галатея», 1830). Известность приобрёл как автор поэмы «Мирозданье» (Москва, 1832), позже были написаны поэмы «Хеверь» (СПб, 1837), «Ода на разрушение Вавилона» (СПб, 1839), «Альма» (не издана). Стихи печатались в периодических изданиях, но отдельным изданием не выходили.
В трехтомной антологии публикуются произведения писателей, публицистов, деятелей культуры: А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.И. Одоевского, А.А. Бестужева-Марлинского, В.И. Соколовского, И.В. Бентковского, Я.В. Абрамова, СВ. Фарфоровского, Н.И. Воронова, К.Л. Хетагурова, Г.Н. Прозрителева, Г.А. Лопатина, — в разное время живших на Северном Кавказе, в Ставрополе, подвергшихся ссылке на Кавказ или гонениям со стороны властей, а также исследования Н.А. Кот-ляревского, Л.П. Семенова, И.П. Лейберова, Н.В. Маркелова и др. о них и об их творчестве. Произведения «опальных» связаны с нашим краем, Северным Кавказом. Русские писатели проложили пути к взаимопониманию народов России, их произведения способствуют строительству мира в многонациональном регионе.
Рассказы сибиряка - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Так случилось и с Шагя-Муни. На двадцать девятом году от роду он стал изнегать под страшною тягостию душевной пустоты. Однажды, одинокий, вдали от своего дворца, он погрузился в немое, болезненное уныние… Сильно страдало его сердце от убийственных угрызений совести…
Вдруг дивной радугою свыше
В нем луч спасенья просветлел,
И буря сердца стала тише,
И он таинственно прозрел.
Он понял ясно жизнь земную
От колыбелей до могил,
И мысль спасения святую
В себе глубоко заронил;
Он человечество увидел
С его печальной нищетой,
И обновленною душой
Порок и зло возненавидел…
Ему казалося тогда,
Что мы под четырьмя бедами
Обречены страдать судьбами:
Рожденье — первая беда;
Болезни нам беда вторая:
Как сильно мучат нас они,
Всю радость жизни отравляя!
Как утомительны те дни,
Когда в тоске лежишь на ложе
И ждешь: — вот новый день придет,
Он мне отраду принесет;
Приходит завтра — снова то же!..
Ты просишь смерти — смерти нет!
Еще не все ты знал страданья
В тернистом поле испытанья,
И старость, с тяжкой ношей лет,
Печальная, полуживая,
Есть третия беда мирская:
Все дни до гроба сочтены,
Отверсты в неизвестность двери,
И мы, минувшие потери
Оплакивать осуждены…
О! если б жизнь возобновилась,
Чтоб пережить свой век былой!
Но смерть пришла — и над тобой
Беда четвертая свершилась.
Так думал Шагя-Муни, не озаренный, как мы, высоким духовным светом, и потому рождение, болезни, старость и смерть он называл четырьмя бедственными истинами. Увидев во всей ужасной ее наготе ту бездну разврата, в которой он погибал, он оставил свой дворец и навсегда обрек себя затворничеству. Изнуряя тело, он провел в пустыне остальную часть жизни своей, как образец добродетели. В это время он составил главные правила своего учения, которые впоследствии пространно изложены пятью его учениками в ста осьми книгах Ганжура, то есть: словесного учения, называемого опорою веры. Тогда же учредил он религиозные обряды и наконец ввел то богослужение, которое и теперь оглашает храмы Северной Индии, Тибета и Монголии; которое приняли многие орды калмыцкие и забайкальские буряты. Ламы суть жрецы и учители шагямунизма.
2134 год до Рожества Христова есть год смерти Шагямуня, и начало эры его последователей, а потому наш настоящий 1833 год считается у них 3967-м.
Вот вам, прелестная Катинька, в коротких словах все то, что только говорили о Шагя-Муни его историки.
Не поминайте лихом вы
Его истлевшей головы.
Сначала он шалил, нет спору,
Зато вы видели потом,
Как развязался он с грехом
И как остепенился впору;
Но, впрочем, кто же, кроме вас,
Хоть раза два, хоть только раз,
А чем-нибудь да не был грешен?
Кому же мишурой своей
Не ослеплял сей мир очей?
Кто не был в суету замешан?
И всем ли счастие, как мне?
Я вас нашел в толпе народной, —
И быстро, думой благородной,
От зла вознесся к вышине…
Так не судите же вы строго,
Что грешными земля полна:
Таких как вы, ей, ей! одна,
А интересных — очень много!
Рассказ третий
Вниманья, Катинька! вниманья!
— «Его-то и не видеть вам», —
Хоть не ко мне; к моим словам:
Вот вам процес миросозданья! [3] По ученью Шагя-муни.
«Сначала был хаос». — Смелее!
Ну, что ж? сначала был хаос —
«Там в нем движенье родилось»…
— А это что за ахинея?
Однако ж дальше, продолжай!
«И то начальное движенье
Произошло от дуновенья…».
Ты не хлебнул ли через край?
Так разговаривал я не очень давно с одним забайкальским ламою, моим хорошим приятелем. Человек он, кажется, дельный и начитанный,
А как забывчив, думал я,
И что же вышло на поверку? —
Что нам других судить нельзя
На нашу собственную мерку…
Он очень хорошо помнил наизусть свое шагямунианское писание. Теперь, когда я навел справку об этом предмете в моей драгоценной тетрадке, я увидел, что и в ней ни дать ни взять то же самое; итак, я продолжаю за него.
От движения дуновенья составилось облако; из облака родились воды,
Потом из вод — земля и камень;
Потом от тренья сих начал
Во тьме хаоса просиял
Неугасимый, яркий пламень.
Наконец, то ли из грубого вещества, то ли из пены, как говорят иные, составилась величайшая гора Сюммер. Она видна только до половины, но и этого довольно с нас грешных. Вообразите себе, что от поверхности воды до вершины этой горы монголы считают ровно 640000 верст… Дистанция огромного размера! — сказал бы почтенный Скалозуб, если бы ему удалось нас подслушать. Другая половина Сюммера находится в воде и лежит своим основанием на необъятной златоцветной черепахе.
В то же время около Сюммера образовались четыре великих мира: один на Севере, другой на Юге, третий на Западе, и четвертый, разумеется, на Востоке… — «Скажите же мне, господин рассказчик, который из них наша земля, как ее зовут по-монгольски, и в которой она стороне? да только, пожалуйста, покороче!» — Ах! прелестная Катинька,
Как в вас порывисты желанья!
Как о земле сказать вам вдруг,
Что Самбу-Тиб ее названье
И что лежит она на Юг?
Согласитесь, что это довольно трудно; но перед вами уничтожаются все препятствия… Вам стоит захотеть, попросить…
Нет! вы приказывайте смело!
И вот, — для пробы хоть одной,
Скажите мне: «Будь муж ты мой». —
И тотчас будет в шляпе дело.
Однако ж, после такой волшебной силы ваших слов мне как-то невольно хочется
Порасспросить вас кой о чем…
Пусть мы на этой грязной глыбе
За грешные дела живем;
Но вы зачем на Самбу-Тибе?
Для вас бы мог Шагя-Муни
Отвесть на Сюммере квартиру,
Где бы, блистая, ваши дни
Текли, как звезды по эфиру;
Вас осенял бы вечный свет,
Вы б наслажденьями дышали
И только ими числа лет
В прелестной думе поверяли.
Порой, быть может, с той горы,
Взглянув на грешников с участьем,
Вы б нас знакомили со счастьем…
А!.. понимаю: — Вы добры!
Вам стало жалко нас, страдальцев,
О нашем благе вы пеклись,
И издалека принеслись
Земных утешить постояльцев.
Но вы, может быть, спросите меня о фигуре нашего Самбу-Тиба? Или вы, может быть, скажете: «Да это уж известно, что он шарообразен, что он сжат у полюсов и возвышен под экватором». — Заблуждение, прелестная Катинька!.. Весь наш ученый мир в страшном заблуждении… Какие тут полюсы? и что такой за экватор?.. Земля наша есть просто треугольник… Вы не верите? Так загляните же в любую мифологическую монгольскую книгу, и вы увидите, что это самая неприкосновенная истина…
Я думаю, когда Шагя-Муни
Открыл, что мир наш треуголен,
Наверно сряду он три дни
Собой ужасно был доволен.
Да, рассудя по-моему,
С ним не могло и быть иначе:
Он слепо вверился уму —
Так, стало, веровал удаче.
Интервал:
Закладка:
