Леонид Саксон - Принц Уэльский

- Пушкина я читал,- очень серьезно сказал Глызин.- Представляешь? Другие им восторгаются, а я взял и прочел... Всего. Интересно стало: вправду ли он так велик, как говорят? Ты никогда никого не пробовал читать с целью проверки, а?

- Что ты хочешь этим сказать? - с интересом спросил Петенька.- Проверка не удалась? (Он, видно, уже не ждал от Глызина чего-нибудь интересного. И напрасно: Глызин совсем не глуп.)

- Пач-чему же?.. Удалась. Умный мужик! - (В щелку я увидел, как Глызин, зажмурившись - не то от Пушкина, не то от пива,- мотает бородой.) И вредный... Я только тогда и понял, Петяша, почему наш русский царизм сто лет спустя полетел к чертям. По доброте своей. Я бы на месте Николая не декабристов раздавленных повесил, а в первую голову его... Пушкина.

- Ты... что? Серьезно? - пролепетал Петенька.- Ты... что?

- Выпей пива,- еще раз предложил Глызин,- лучшее средство от обморока. Я ж сказал: на месте царя. А не на моем. Я - скромный Глызин и никому не желаю зла! Предлагаю смочить этот лозунг...

Звяканье.

- Но это только половина дела,- подчеркнул незлобный выпивающий, откинувшись на спинку стула.- Царь его не просто пощадил. Он его назначил первым поэтом России, что было второй ошибкой. Знаю, знаю, не вякай, глас народа и всё такое... И все-таки царь мог не признать этот глас. А он признал. А раз признал, значит, назначил. Заверил, так сказать.

Глызин глотнул пива и продолжал:

- Библейские времена... патриархальные... "Дай мне голову Иоанна Крестителя на блюдечке"... Нам бы туда, а? Умница Бенкендорф пытался не устраивать скандала с Лермонтовым - куда там... тогда еще никто не дорос до великой диады: "Уничтожай или не замечай". И Советская власть не доросла. А в итоге мы сегодня имеем массу проблем, которых могли бы не иметь.

- "Мы"? Кто это - "мы"?

- Серьезные люди,- вот кто. С тех самых курсов, куда ты метишь... Да вот хоть меня возьми! Я написал роман о жизни русских эмигрантов в Америке...

- А ты разве был эмигрантом? - наивно сказал Петенька.- Мне кажется, это такая тема, что нужно самому хлебнуть...

- Чего нужно хлебнуть, я те уже битый час твержу, премудрый пескарь! Ты слушай дяденьку да мотай на ус... У меня на двести пятьдесят страниц текста восемьсот шестнадцать раз употреблено слово "дерьмо".

- За исключением названия?

- Само собой... Подели-ка! Рекорд, которого русская проза еще не знала! И здесь, вот в этом самом здании, создатели нашего салона мне аплодировали стоя! Но ведь то элита, а ты возьми простого, неискушенного читателя. Ну врач, учитель, ИТР... Откроет он мою книжку, почитает, потом в Пушкина полезет или в Булгакова какого-нибудь и начнет квакать: "А так не говоря-ат... А нас так не учили..." Нет у них пока смелости поглядеть правде в глаза.

- Давай хоть я погляжу...- сказал Петенька.- Ты это о чем?

- Всё о том же! Поравняйся на улице с любыми мужиками, которые даже не ругаются, не машут руками, не бьют себя в грудь, а просто спокойно базарят. Что ты услышишь?

- Мат,- сказал Петенька.

- Мат! - повторил Глызин, крякнув.- Наш, исконный, корневой! Без которого тот же Пушкин не признавал русской речи!

- Это где же он такое говорил?

- А в "Онегине" своем: что без грамматической ошибки, мол, речи русской не люблю... Что такое мат с точки зрения официально-бюрократической? Ошибка! И только дурак не поймет, что где грамматическая - там и лексическая, и какая хошь... Так что классика за нас. Но всё равно и Пушкин, и вся его команда - от Лермонтова до Чехова - нам сегодня в прежнем, устаревшем виде не нужна... До сих пор мешают, представляешь? А теперь представь, как же они мешали несчастным властям при жизни! Их надо вернуть народу! Переработать все эти запылившиеся Полные собрания в новом стиле. Тогда и нам легче будет... Понял идею?

- Кажется, да... То есть ты предлагаешь...

- Я уже договорился с рядом ребят. И спонсора найдем! Тут есть один приезжий, Сэм Афанасьев из Калифорнии, он через недельку открывает подписку в Штатах для нашей программы... Я думаю, он еще свои вложит... Придет время, мы ему отслужим.

- Да,- спокойно сказал Петенька, подумав,- я думаю, Америка заинтересована в том, о чем ты говоришь... И не только она... Язык-то ракетами не прикроешь... Торговый дом "Русский мат", оптово-розничные операции! Звучит...

Глызин польщенно хохотнул.

- Я же говорил, что ты толковый парень... Ну насчет торгового дома - это у тебя буржуйская закваска проявляется, н-но... суть ты ухватил! Сегодняшние словари бранной лексики - это же нищета, заговор! Я один, не вставая с этого места, могу больше написать великорусских выражений, чем все эти писаки в манишках... Вот сейчас парень с первого этажа просит шесть тысяч, чтобы насытить нужной лексикой всего Чехова и Достоевского. Это немного. Не дашь на святое дело, а?

- Не могу,- вздохнул Петенька.- Меня мама на порог не пустит. Она любит Чехова.

- Мама? Хорошо... Возьмешь Бунина и Набокова. И смотри, будешь тянуть, достанется тебе какой-нибудь Мельников-Печерский, не жалуйся потом. Это что! Я хочу создать Всеобщий словарь современного русского литературного мата сокращенно ВССРЛМ.

- Не будут путать с известной организацией?

- Не!.. Словом, вноси пай и бери разделы. Не любые, конечно. Что получше извини, уже пристроено...

- Что же ты мне дашь? - спросил Петенька так спокойно, что я, с одной стороны, улыбнулся, а с другой - решил, что пора одеваться и быть наготове.

- Ну... "Е - Ё" будет мне, сам понимаешь... "Х" мы делаем напополам с одним профессором, а "Б" пришлось отдать ему же, потому что у него связи среди издателей еще больше моих... Но я ему, пауку очкастому, это припомню. А ты возьми "М", "Л", даже, может быть, "С", если подкинешь деньжат... Тряхнем ВМПС имени Тургенева, как остроумно сказал один современный писатель.

- Что тряхнем?

- Ты что, в школу не ходил? Великий, могучий, правдивый и свободный... Усек?

- ...и свободный,- повторил Петенька.- Вот, значит, как... Ай да писатель...

- Самый что ни на есть писатель,- причмокнул Глызин, выставив из-под стола пораженную грибком ногу.- Он, кстати, с другой стороны нам помогает: насыщает язык иностранной лексикой. Прямо экскаваторными ковшами сыплет - вперемешку с матом! Блеск! Мне это напоминает... смыкание кольца под Сталинградом.

- А мне - под Ленинградом,- сказал Петенька.

- Ну под Ленинградом. Нет, наша и так возьмет, без этих всех программ, ты не думай... Слишком многим это улыбается. И тут не в политике дело, что хорошо! Коммунисты, демократы, почвенники, западники - у всех глаза загорятся, стоит намекнуть. Это ж... язык Пушкина! Толстого! Такого куска на всех хватит! Поначалу, конечно...- поправился он.- И если я тебя приглашаю, то один раз, и только потому, что жаль твоего будущего. Учти, потом сам прибежишь, да не пустим! Наши курсы, дорогуша, они ведь не только пролонгированные, но и пробабилитные... Вероятностные, по-старому... Может, кончишь, может, нет. Как себя поведешь!