Михаил Погодин - Психологические явления

— Добрые люди, — сказал он, оборотясь к предстоявшим, — прощайте, не поминайте меня лихом. Помолитесь о моей душе.

Все зарыдали…

Путешественник воротился опять с толпою в город, познакомился нарочно с судьями и расспросил о несчастном. Слова старухи подтвердились. Андрей Горячий, так называли его в городе, мещанин, женился по любви на молодой городской девушке, также мещанке. Старуха, мать его, умерла вскоре после свадьбы своего любимого сына, и место ее в доме заступила теща. Все они трудами рук своих снискивали себе пропитание, жили согласно и не знали, что такое горе на свете. — На беду, пришел к ним в город гусарский полк стоять постоем. Молодой вахмистр, остановившийся подле Андреевой хижины, молодец собою, лукавый и проворный, обольстил легковерную жену Андрея. Сначала долго не имел сей последний подозрения на свою Парашу, потом долго не верил своим подозрениям, но наконец убедился: однажды ввечеру, под злой час, сошелся он в харчевне с своими товарищами, которые в разговоре ясно дали заметить ему, что жена его неверна, и потом представили доказательства. Взволнованный воротился он домой. Параши в самом деле не было. Сердце у него закипело, и он, хмельной, схватился за нож, лежавший на столе подле хлеба. В ту минуту она входит. «Где ты была?» — закричал он на нее страшным голосом. Виновная остолбенела, и едва успела выговорить, что была в гостях у своей кумы, как он в бешенстве вонзил нож ей в сердце. Она вскрикнула и упала; мать выбежала из клети. «Андрей, что ты делаешь?» — чуть могла произнести старуха, увидя кровь своей дочери, бьющую ключом из раны. Он зарезал и ее. Первою мыслью представилось ему бежать. Он бросился к сундуку, вынул все деньги, которые там были, выскочил поспешно из избы и заднею калиткою в поле. — Там он опомнился. Ему жаль стало своей Параши, которую любил он всем сердцем. Он захотел проститься с нею и взять у ней с руки венчальное кольцо себе на память и воротился. Пальцы уже затекли у погибшей, и между тем как он старался сорвать кольцо, прибежали соседи, схватили его, оттащили от бездыханного трупа его жены и предали суду.

Несмысленые, в слепоте своей не видя сокровенной связи между происшествиями, думают, что и нет ее, и все приписывают случаю. Благоразумные признаются в своем невежестве и уверены, что случай есть только раб вечных законов, вне коих ни един влас с главы нашей упасть не может. Мудрым предоставлено постигать сии законы, и Нютоны обнажают с благоговением голову, говоря о боге, вечной причине всего.

Происшествия различны. На одних, как и на вещественных произведениях, высшая печать напечатлевается глубже, явственнее, нежели на других, и смотря на такие даже близорукими глазами, мы необходимо должны бываем допустить что-то, пока для нас непостижимое. Вот предисловие к нашей были.

Иван Петрович в торговом городе У. при таможне был смотрителем пакгаузов, в которых хранились разные товары на казенной ответственности. Однажды он прельстился какими-то редкими кружевами, которые, не знаю как, туда попались, и подговорил двух сторожей, старых инвалидов, подменить дорогие кружева другими, дешевыми, обещая им награду и защиту в случае нужды. Те согласились, и дело было сделано. — Но вскоре подмен был замечен другими чиновниками, и Иван Петрович, как смотритель, должен был сам донести директору о случившемся. Что было делать ему? Он решился на новое преступление и, чтоб сложить правдоподобнее вину с себя, обвинил сам сторожей, им подученных. Обстоятельства говорили против несчастных. Напрасно свидетельствовали они в суде на своего доносителя. Им не поверили и осудили их на торговую казнь [6] Торговая казнь — наказание кнутом на торговой площади. и ссылку на поселение. Смотритель должен был присутствовать при совершении наказания. Кровь их брызнула на преступника; и один старый инвалид, страдая под ударами, горьким голосом сказал, оборотясь к своему губителю: «Бог тебе судья, Иван Петрович!» Тем, по-видимому, все и кончилось.

Прошло несколько лет. Иван Петрович остался по-прежнему при своей должности. Однажды приезжает в тот город из дальней губернии какой-то дворянин для хождения по делам и останавливается у него, как у старого своего знакомого. С дворянином было 10 000 р. денег, в шкатулке, которую он разбирал пред своим хозяином. — Сей последний зовет своего гостя на другой день прогуляться по городу и осмотреть достопримечательности. Гость соглашается с удовольствием, и приятели отправляются. Дорогою чрез несколько часов приезжему гостю становится дурно. Он просит хозяина воротиться домой. Хозяин, напротив, желая рассеять его головную боль, предлагает продолжать прогулку — и наконец к вечеру уже возвращаются они к себе. — Что же находят там они? — Мальчик дворянина зарезан, шкатулка разбита, деньги похищены.

И гость, и хозяин без памяти. Похищенные деньги составляли все имение дворянина, и он, в таких критических обстоятельствах, доносит правительству о своем несчастии. Все говорило против Ивана Петровича, хотя он в этом деле был виноват еще менее сторожей в прежнем. По многим подозрениям (приглашению гулять, желанию продолжать прогулку и еще каким-то обстоятельствам) судьи обвиняют Ивана Петровича и осуждают его на ссылку в Сибирь. Несчастный хочет спастись бегством. Его поймали и увеличили наказание; так получил полное возмездие преступник!

Чрез несколько лет последнее дело открылось. Убийцы мальчика и похитители денег найдены, и Ивана Петровича, как невинного, возвратили из ссылки и дали ему казенное место.

Однажды прежний директор, при котором похищены были кружева, гуляя с ним около пакгаузов, сказал ему: «Что, Иван Петрович, верно кровь несчастных инвалидов пролилась недаром?» — «Богу виноват», — отвечал раскаявшийся преступник.

Добродетельною своею жизнию после он успел, говорят, загладить преступления своей молодости.

У одного Тульского купца по окончании Ильинской ярмарки [7] Ильинская ярмарка — ярмарки обычно приурочивались к церковным праздникам. Ильинская ярмарка — ко дню Ильи-пророка (20 июля). в Ромне собралось в выручке тридцать тысяч рублей ассигнациями. Отправляясь домой на долгих [8] …на долгих — на одних и тех же, не сменных лошадях, которым надо давать отдых и корм. вместе с тремя попутчиками, не коротко знакомыми, он, чтоб не держать денег в виду и не вводить никого в соблазн, увязал их крепко-накрепко в старые сапоги и бросил в кибитку под передок, как вещь нестоящую. Разумеется, на всякой станции, на всяком ночлеге он осматривал и ошаривал заповедное место, потихоньку или под разными предлогами и уверялся в целости своего сокровища. Но — упасешься ли от беды! В Орле, до которого была нанята тройка, на постоялом дворе, где они остановились, пировали приятели нашего купца, выехавшие раньше его из Ромна. Лишь только увидели они его из окошка, выбежали за ним на улицу, потащили за собою и — ну подчивать на радостях лиссабонским вином. Слово за слово, тот заговорился с ними; а между тем другой седок, который заведовал общими путевыми издержками, расплатился с извозчиком и отпустил его. — Мой купец, опомнившись, скорее из горницы к повозке, глядь — извозчика и след простыл. В глазах потемнело у несчастного. — Куда выехал извозчик? Дворник не знает. Туда-сюда, спрашивать, не видал ли кто такого-то Филиппа черного, с коротенькой бородкою, на тройке гнедых лошадей, дуга крашеная, кибитка с узорами. Никто не приметил! Он кинулся по постоялым дворам — нет нигде. Сгиб да пропал. — Что делать? Пуститься в погоню? Но по всем дорогам вдруг ехать нельзя, а настоящей он не знает, и никто указать не может. — Объявить о пропаже? Но слух дойдет до извозчика, и он или другой кто удобно воспользуется случаем и утаит, украдет деньги, которые теперь могут еще уцелеть. — Купец, потужив и поплакав про себя, решился молчать и выжидать, не попадется ли ему где-нибудь извозчик и его кибитка. — С сим намерением и надеждою он отправился домой, не подавая и виду, что с ним случилось несчастие.