Савченко - Лариса Мондрус

Однажды начальница гастрольного отдела Галина Федоровна Перлина направила Мондрус на шефский концерт в хозяйственное управление Совета Министров РСФСР. Лариса не раз слышала, что многие артисты просто рвались выступить там перед чиновниками, от которых многое зависело.

- Запомни, начальник управления - Семен Адольфович Цивин,напутствовала певицу симпатизировавшая ей Галина Федоровна.- Личность очень влиятельная. Все может. Так что постарайся обаять его.

Внешностью Семен Адольфович напомнил Ларисе Собакевича из школьной программы: огромная квадратная голова, туповатый взгляд, мясистые губы, большие уши. Вдобавок глуховат (со слуховым аппаратом), говорил всегда громко и невнятно - вам надо, вы и догадывайтесь. Он хорошо сознавал свое положение, но брезгливо морщился, когда перед ним заискивали и лебезили. Еще не дослушав, начинал орать и брызгать слюной. Командированных к нему артистов "Москонцерта" он, как правило, не слушал и не смотрел, но любил, чтобы в его епархии выступали самые лучшие, самые известные.

Эгил писал мне о нем: "Он легко выходил из себя, но мы, разобравшись в его характере, не боялись этой несколько наигранной ярости - к нам он относился по-доброму, даже по-отцовски. При более близком знакомстве проявлял определенную сентиментальность по еврейскому вопросу".

Мондрус и Шварц мертвой хваткой вцепились в свой шанс. Кто же еще может помочь с квартирой, как не всесильный Семен Адольфович? Они выступали перед чиновничьим аппаратом Совмина когда только возможно - и в будни, и в праздники. Случалось, что на 8 Марта или 1 Мая "график" предусматривал для Мондрус выступления в трех местах, а после этого Лариса исхитрялась еще спеть и у Цивина. Они так подружились, что Мондрус и Шварц бывали даже дома у Семена Адольфовича, познакомились с его семьей. Цивин обещал посодействовать с разрешением на дополнительную площадь. Он прямо сказал:

- Помогу. Но тебе, Лариса, надо выступить перед Промысловым. Прежде чем что-то подписать, он должен слышать о тебе. И хотя бы раз увидеть. Тогда у него это отложится.

Стали усердно изыскивать возможность проведения концерта для Моссовета. Просили того же Цивина помочь с его организацией. Нужен ведь был концерт не вообще для рядовых сотрудников, главное условие - присутствие на нем самого Промыслова. А он, как передавали, был постоянно занят. В итоге обошлись без концерта.

Шварц уже терял терпение, когда раздался звонок от Цивина:

- Ну, приезжай.

Эгил тут же примчался в Совмин, вошел в кабинет. Семен Адольфович грузно поднялся из-за стола и торжественно поднес к лицу Шварца клочок бумаги.

- Вот!

- Что это? - не понял Эгил и как-то непочтительно взял бумажку.

- Что ты! Осторожно! - Цивин замахал руками. - Это самое ценное для вас. На это даже дышать нельзя.

Шварц прищурил глаза - на продолговатом листочке прозрачной папиросной бумаги было напечатано: "Ларисе Израилевне Мондрус разрешается дополнительная жилплощадь". И все! Ни подписи, ни даты. Филькина грамота какая-то.

- А печать? А подпись?

- Ни-ни, все. Дуй с этой бумажкой в жилуправление немедленно.

Шварц почувствовал себя несколько глуповато, когда вновь предстал перед женщиной из жилуправления, вернувшей два месяца назад ему документы. "Сейчас пошлет подальше и скажет, чтоб ноги здесь больше не было",- подумал он и даже как-то съежился от подобной перспективы. Но она как ни в чем не бывало приняла этот клочок, бегло взглянув на Шварца, и процедила:

- Очень хорошо. Разрешение есть. Теперь надо подыскать другую квартиру. Та, сами понимаете, "ушла" уже... Так... Вот у нас в Замоскворечье строится кирпичный дом. Рекомендую. Поезжайте, посмотрите. Можете выбрать любую квартиру. Вы первые на очереди.

Эгил диву давался: то она разговаривать с ним не желала, а тут даже советы дает, вроде как помогает. Не иначе волшебную бумажку вручил ему Цивин.

Дом в Замоскворечье был еще не достроен, заселение планировалось через полгода. Придется подождать немного, но район показался Ларисе несколько отдаленным, на что Эгил философски заметил:

- Это смотря откуда считать.

Они покрутились на стройке, разобрались, где север, где юг, выбрали второй этаж, солнечную сторону и были наконец включены в список членов кооператива.

Шварц удивлялся тому, что многие важные для них события происходили в тот момент, когда они находились далеко от Москвы, на гастролях. Так случилось и в этот раз. Во Владивосток, где выступала Мондрус, дозвонился Аедоницкий: в доме на Преображенке, куда они безуспешно пытались попасть, на первом этаже освободилась трехкомнатная квартира, жильцы по каким-то причинам отказались въезжать. Согласны ли они взять ее? К Замоскворечью душа не лежала. Шварц первым же рейсом вылетел в Москву и переоформил документы. С Дальнего Востока Лариса вернулась уже в собственную квартиру.

Пару шефских концертов пришлось дать и на Центральной телефонной станции. Ради этого Мондрус пришлось сорвать одно выступление на "графике" и схлопотать выговор. Зато буквально на следующий день им провели телефон и в каждой комнате установили по аппарату. Связь с миром была налажена, и на этом эпопея с жильем благополучно завершилась.

Теперь Шварц старательно посещает заседания эстрадной секции, руководимой Николаем Минхом, старается быть на виду у маститых композиторов, откликается на любую их просьбу. Его инструментальные сочинения исполняет оркестр Юрия Силантьева, по радио нередко звучит его сюита "У Даугавы". Не возникает и тени сомнений, что дорога в Союз композиторов ему открыта, тем более он уже имел вторые - композиторские "корочки".

В Московском отделении СК, куда Шварц подал заявление о приеме, его кандидатуру обсуждали долго. Эгил уже начал подозревать что-то нехорошее. Хотя видимых причин для волнений вроде бы не просматривалось. О чем можно так долго совещаться? Какая интрига плетется за этими таинственными дверями?..

Наконец секретарша вышла и тихо сказала ему:

- Мурадели вас провалил.

Вот-те раз... Эгил так расстроился, что чуть не заплакал.

- Да вы не огорчайтесь. Тут у нас лавочка еще та, принимают таких бездарей... Попробуйте найти к нему какой-то подход. У вас же жена певица. Пусть споет что-нибудь из его песен...

"Прием не оригинальный, но безотказный",- покорно согласился Шварц. Вот опять судьба сводит его с творчеством Мурадели. Вспомнилось, как пару лет назад Лариса записывала его песню "Зимушка-зима":

Хорошо пробежать по морозцу,

Хорошо поиграться в снежки.

Все искрится, как будто жар-птица

К нам спустилась из сказки сама.

Разве можно в тебя не влюбиться,

Наша зимушка, наша зима!

Но тогда они с Ларисой не дали о себе знать композитору, и эта запись прошла, очевидно, мимо ушей знаменитого и ужасно занятого маэстро. Напомнить о ней? Поезд уже ушел. Много воды с тех пор утекло, да и песня уж очень незатейливая, несерьезная. Не мешало бы найти в багаже секретаря правления СК СССР нечто более актуальное, нежели "Зимушка-зима". Ведь Мурадели как раз и прославился сочинением песен "большого общественного звучания": "Гимн международного союза студентов", "Москва - Пекин", "Песня борцов за мир", "Россия - Родина моя", "Песня о Ленине", "Бухенвальдский набат"...