Алексей Семенов - Магнит

Прежде чем отправиться на каникулы, в гимназии провели плановый педсовет, где Мирослав Афанасьевич в очередной раз проявил свои самые замечательные педагогические способности, а именно - умение воспроизводить без бумажки учебные показатели по всем классам. Директор этим своим качеством справедливо гордился, так же как и умением без запинки проводить пресс-конференции, за что в прошлом году был признан учителем года в области.

Пока директор говорил о "проценте успеваемости", учителя тоже даром время не теряли.

Физик, Леонид Игоревич, довольно громко перешептывался с двумя учительницами начальных классов, и это давало возможность сидящей за соседней партой француженке Агнессе Ивановне выяснить для себя кое-какие вопросы. Ей раньше казалось что Леонид Игоревич сильно увлечен Дарьей Константиновной /2"А"/ но, оказывается, Мария Владимировна /1"В"/ пользовалась куда большим вниманием физика. В каком-то смысле педсовет - незаменимая вещь.

Филолог Полина Андреевна Прыгунова по быстренькому заполняла классные журналы. Два месяца ей было лень это делать, а когда не лень - журналов не было на месте. У классных журналов особенная судьба - они живут какой-то отдельной бурной жизнью, независимо от учителей и учеников, то появляясь, то исчезая.

Поэтому неудивительно, что Полина Андреевна заполняла журнал в спешке, иногда путаясь в фамилиях и названиях тем, выставляя двойки отличникам и наоборот... Но это неизбежные издержки нелегкого учительского труда.

Майор Неволин тем временем читал "Спорт-Экспресс", положив его на колени. Математик Ирина Павловна Ежова ловко орудовала пилочкой для ногтей. Наталья Анатольевна Скрябина совершенно открыто читала в подлиннике Генри Миллера, что косвенно подтверждало слух о том, что она готовится выйти замуж за директора 31-ой школы ...

В общем, все были при деле. Внимательно директора слушала только Алла Евгеньевна. Показатели успеваемости она сравнивала с успехами в области воспитания, очень сожалея, что сама пока не может похвастаться точными цифрами, показывающими уровень воспи танности гимназистов. Но в ближайшее время ей обещали достать универсальные тесты, которые бы объяснили все...

Оскар Александрович пристроился за последней партой, насторожившись в ожидании разговора об Олеге Мохове. Но никакого разговора не планировалось. Все, независимо от того, чем они занимались в данную минуту, делали вид, что ничего не случилось. Собственно, это почти соответствовало действительности. Каждый день в школах, гимназиях и лицеях что-нибудь случается, жизнь кипит и обжигает. Воспринимать невинную поездку на центральное телевидение как чрезвычайное происшествие - глупо. Глупостей же и без того совершено предостаточно. Очередная окончательно бы нарушила равновесие. Проще обо всем забыть, в том числе о до конца не разобранном нагромождении списанной мебели в подвале и о железной двери, за которой неизвестно что скрывается. Кстати, откуда в подвале оказался красно-белый шарф? И об этом тоже можно забыть, усевшись за последнюю парту. Сидеть и не высовываться этому Оскар Александрович за сорок лет жизни почти научился. Хотя лежать и не высовываться было бы приятнее.

Фига - лучший подарок

из газеты(17)

Олег поджидал Юлю Гуляеву у ступеней Дома Культуры имени Мясникова. Три раз в неделю Юля занималась шейпингом, из-за чего четыре раза в неделю была весела и непринужденна. Она едва терпела этот самый шейпинг, но страх растолстеть был еще сильнее

Если бы Олег знал все эти тонкости, он бы встречал Юлю гденибудь в другом месте и, разумеется, в другое время. Но он этого не знал и как только стройная Юлина фигурка появилась в широко распахнутых кем-то дверях, Олег как бы невзначай пошел наперерез, под мышкой держа завоеванный утюг.

- А, это ты, - традиционно зевнула Юля.

- Привет. - Олег напрягся, тщательно подбирая нужные слова. Не ожидал тебя здесь встретить.

- Да? А что это у тебя?

- Это? Утюг. Кстати, дарю...

- Обычно мне дарят цветы.

- Вот как... Не знал. Я-то обычно красивым девушкам утюги дарю... И часто тебе дарят цветы?

- Последний раз - сегодня днем. - Юля вспомнила, как после школы ее поджидал Лев Мохов с нелепыми розовыми гвоздиками.

- Понятно, - вздохнул Олег. - Между прочим, я сдержал обещание.

- Какое обещание?

- Ну как же... Ты же смотрела "Силы Поднебесные".

Юля их как раз не смотрела, но признаваться не спешила. С какой стати выставлять себя лишний раз дурой?

- Ну допустим.. - ответила она.

- Я и говорю - я сдержал обещание.

- Знаешь что... - Юля наморщила лоб. - Мне надо идти. Встретимся в школе.

- Так у нас же каникулы.

- Вот после каникул и встретимся.

И Юля, взмахнув рукой, стала сбегать со ступенек, оставляя Олега в недоумении. Как же так? Она же сама говорила, что он был бесподобен.

Но неожиданно Юля остановилась и, повернувшись, сделала несколько шагов навстречу Олегу, протягивая руку и произнося при этом:

- Да, совсем забыла свой утюг.

В Печинске-Горшечинске был Петухан

Куриханыч, да переведен в Суму

Зареченску, теперь там Заплетай

Расплетаич.

из книги(18)

Шуйскому предложили выступить в ДК имени Мясникова с "почти сольным концертом". - "Что значит - "почти"?" - спросил он. - "Это значит, что с тобой будут выступать мастер разговорного жанра Синюхин и жонглер Благонравов".

Шуйский обещал подумать. Он и сам не знал - готов ли он давать сольные концерты, даже с Синюхиным в нагрузку. Одно дело сбряцать где-нибудь на кухне или в лесу среди искусанных комарами друзей, и совсем другое - выйти на большую сцену, где обычно проводятся городские КВН-ы и торжественные заседания общественности ко дню Крещения Господня.

Так ничего и не решив, Шуйский пришел на работу. Каникулы его не касались. Наоборот, это было самое напряженное время -надо обойти все классы, проверить мебель, стенды, доски, кое-что отнести в подвал для ремонта; с этого и начал день, сунув в карман халата молоток, отвертку, коробок шурупов и гвоздей. Ему и самому было противно от своей добросовестности. Временами он пытался работать спустя рукава, но это не слишком-то получалось.

Он, конечно, мог бы, пока нет завхоза Смертина, запереться в мастерской и завалиться спать, но спать не хотелось. И значит, приходилось трудиться всерьез, потому что когда в его руки попадал столярный инструмент, он становился серьезным человеком. К тому же слишком унизительно бить молотком не в полную силу или небрежно вкручивать шурупы. При этом он не думал о тех, кто будет пользоваться починенной мебелью. Он работал не для них и не для завхоза, и тем более не для себя. Он работал для своего спокойствия. В данном случае это приносило пользу, но вообще-то было далеко не всегда хорошо.