Константин Серафимов - Армения - записки спасателя

Невзначай прикоснулись.

Это в мирное время

Не подвластно уму.

Словно в мире ином

Мы с тобою проснулись

На армянской земле...

Почему, почему?

декабрь 1988 года, Ленинакан.

Спасработы после землетрясения в Армении.

В другое крыло здания приходится проникать по крыше - лестницы разбиты напрочь.

Очистка каждой квартиры от вещей занимает не менее 2 часов. В итоге у нас выстраивается очередь ожидающих. Изредка кто-нибудь из мужчин помогает обвязывать ремнями и репшнурами тюки. В основном жители боятся подходить к своим бывшим жилищам. Их можно понять. Спускаем даже банки с самодельными компотами, которых много почти в каждой квартире.

И каждый хозяин хочет как-то отблагодарить за нашу работу. С трудом отбиваемся.

- Нет, - говорит нам один из мужчин. - Вы там командовали, - он кивает на этажи, - мы вас слушали. Теперь мы командуем.

В итоге нам всучивают пару бутылок водки и "Шампанское". Одаривают компотами. Ну что делать?

Работаем без перерыва на обед, чтобы использовать все светлое время суток. А смеркается слишком быстро - декабрь, год на переломе.

Возвращаемся на фабрику уже в темноте. Все устали, но наконец, испытываю чувство удовлетворения от работы. Мы делали то, что могли делать лучше других.

Возвращаются с дома на Ширакаци Юра с Шынгысом. Работали также без обеда, и тоже приносят две бутылки водки. От Папы. Всю его квартиру уже откопали. Остался коридор и лестничная клетка. А девочки нет. Рядом нашли погибшую женщину. Парни делятся впечатлениями:

- Вскрыли квартиру - пол паркетный 5 тысяч стоит. Там не просто паркет: поверх обычного - орнаментный паркет! Один квадратный метр - 280 рублей.

Моя зарплата заместителя директора по учебно-воспитательной работе станции юных туристов - 180 рублей в месяц... И вспоминаю убранство квартир, в которых сегодня привелось работать. Люстры хрустальные почти в каждой комнате. Еще подумал - вот бы насобирать сынишкам этих хрусталиков-висюлек: радости бы было! Не могу, душа не позволяет.

Нашел в развалинах обрывок пустой пулеметной ленты и пластмассовый игрушечный пистолет какой-то незнакомой конструкции - вот и будет подарок из Армении.

22 декабря.

----------

Страхую Сашу, пока он идет "свободным" лазанием по сохранившимся перилам к 4-му этажу. В уцелевших домах наиболее разрушены 3-е и 4-е этажи будто дома качались, изгибаясь на этом уровне. И вспоминаю неуправляемую толпу на завале, под который ушел на разведку Юра Бессергенев. Тут не только местные - здесь же любопытные из других бригад.

- Отходи! Отходи! Под завалом человек!

Передние отпрянут, наседают задние. Хорошо, что все обошлось. Вот где нужен порядок, специально обученные отряды. Чехи - те сразу отошли сами и организованно очистили завал от толпы. Юра вышел с другой стороны завала, внизу только ноги двоих погибших под плитой, живых нет.

Говорят уцелевшие жители:

- Первый день все кинулись спасать, второй - искать своих погибших, третий, четвертый - за вещами. Как-то надо жить дальше.

- Я оказался единственным мужчиной в подъезде и спускал вниз 20 человек. Женщины и дети. Больше я не был в своей квартире - не могу.

...На искрошенных лестничных проемах связанные в канат простыни. Некоторые квартиры сохранились, двери заперты, но стены проломены. Мародеры-грабители?

- Из моей квартиры в первый же день украли 8,5 тысяч денег и на 7 тысяч золота жены. Только и осталось, что машина, - говорит ювелир, чьи вещи мы снимаем с развалин. - На стоянке стояла, только одна из всех и уцелела, остальные в лепешку. Ну да ничего! - улыбается он, и я вижу в этих глазах неподдельное счастье. - Живы! Я еще заработаю.

...Эти расплющенные в блин, окровавленные машины труднораспознаваемой марки до сих пор пугают взгляд на улицах города.

- За 10 дней до этого застраховал квартиру! Жена говорит, тебе что - 6 рублей жалко? Теперь 4 тысячи получаем.

...Деньги, деньги, деньги. Стальные двери почти во всех квартирах, паркет стоимостью 5 тысяч рублей, потолок с лепниной на 3,5 тысячи, пачки денег на лопате среди мусора, что это?

Да, и это тоже Армения.

Сегодня ко мне на лестнице дома, откуда мы снимали вещи, подошел молоденький парнишка, лет семнадцати:

- Подожди, пожалуйста. С тобой мать поговорить хочет.

На лестнице полумрак, стоит пожилая женщина с забинтованной рукой:

- Подойди, пожалуйста, - сует в руку объемистую пачку 25-рублевок сотен на пять-шесть. - Вещи сыми, сынок.

Рядом еще двое мужчин, стоят, смотрят.

- Мать, - говорю, - ты лучше нас в гости пригласи на новоселье, глядишь, и приедем! А вещи и так сейчас снимем.

Деньги за работу совали многие. Потом, видно, пошел слух, что эти не берут, - стали по-человечески прощаться. Радость на лицах деньгами не измеришь.

Утром в комсоштабе новороссийцы поведали, что к ним на съеме вещей подошли парни из Ростова, с ножами. Вежливо приказали уйти и не сбивать им цены. Мы, говорят, по 6 сотен на каждого в день имеем, а вы бесплатно работаете.

Вот кого надо стрелять!

Весь день на Треугольнике присматривались - были готовы перехватить бандитов. Благо, в отряде больше половины специально обученные бойцы и бывшие десантники. Не увидели. Жаль.

Но по сути, это не наше дело. Вот бы чем заняться милиции, ее здесь в избытке.

И снова ночь, сидим в своем фойе. Вспоминаю пожилую армянку и ее деньги. Неужели не колыхнулось во мне, когда давали деньги? Ведь там моя полугодовая зарплата! И никто из парней не видел.

Колыхнулось. Но и только. Так же как таится где-то внутри стопор, не позволяющий выпить лишнего, напиться, как это принято на Руси. Четкая внутренняя граница.

Парни смеются. Шынгыс - мастер на все руки, рассказывает о своих армейских приключениях:

- Я в армии всем часы ремонтировал. У меня такса была - булочка и четыре банки сгущенки.

- И ты с одной булочкой четыре банки?

- Запросто! Открывай, покажу, как это делается!

Неожиданно вспыхивает очередной конфликт:

- Мы с Шынгысом обещали Папе, - говорит Юра Бессергенев. - Завтра, пока не найдем, с дома не уходим. А вы, конечно, можете идти...

Ержан вражедбно морщится:

- Ну и пойдем.

- Ну и пойдите, - не выдерживаю я.

Что это, продолжение конфронтации? Значит, ее корни не вырваны.

Возникает резкий разговор о работе, о том, для чего сюда прилетели.

Группа все более заметно поляризуется. "Ударники" во главе с Шынгысом и Юрой все нетерпимее относятся к стоящему в оппозиции Ержану. А тот, чувствуя слабость своей позиции, все чаще срывается на грубость. Почему когда хамят твоей матери, мы, не раздумывая, вступаемся, а когда просто рядом - молчим?

С большим трудом мне удается пригасить перепалку, восстановить подобие перемирия.

Выпустив пар, мужики снова начинают перешучиваться. Кто-то вполголоса травит анекдоты: